Юрик ее уже ждал. Сев в машину, Уля скомандовала:

– Сейчас домой, там меня ждешь полчаса, а потом отвезешь в японский ресторан «До» на Арбате.

– Суши-муши отведать решила? – оглянувшись на Улю, сверкнул белоснежными зубами Юрик.

– Чего их отведывать-то? Отведывают то, чего раньше никогда не ел, а я, слава богу, и роллов, и суши, и сашими, и других всяких блюд, которых ты и названия не слышал, съела воз и маленькую тележку. А ты давай не вертись, на дорогу смотри, а то влетим в ДТП.

– Не боись, не влетим! – заверил Юрик, но назад оглядываться все же перестал. Поправил зеркало заднего вида так, чтоб лицо пассажирки в нем отражалось, и одним глазом уставился на Асееву. Левым, значит, за дорогой следит, а правым – пассажирку наблюдает.

– Я вот что думаю, Ульяна Батьковна: несчастный ты человек!

– Это почему же?! – оторопела Уля.

– А потому, что ты вот еще такая молодая, а все уже видела, все попробовала, везде побывала. Тебе ж, наверное, уже и жить неинтересно! А я вот из всей заграницы только на Украине и был. В позапрошлом году с другом – он у меня рефрижератор водит – мясо возили. И у меня что ни день, то события. Вчера приятель в пивбар пригласил, я там живое пиво попробовал. Оно так называется, потому что без консервантов. Прямо в контейнерах дображивает, пока его с завода по точкам развозят. И хранить его, между прочим, с той минуты, как с завода отъехало, можно только двадцать четыре часа и обязательно в холодильнике. Вкуснотища!

Уля сложила руки под грудью и прикрыла глаза. Слова Юрика о том, что она «несчастный человек», ее сильно задели. Асеева была уверена, что и она сама, и ее образ жизни вызывают у окружающих жгучую зависть и восхищение. Речь, конечно, не о звездах: им, их домам, финансовым возможностям Уля и сама завидовала до слюноотделения. Но «быдло», которое «горбатилось за копейки», обслуживало Улю в ресторанах, отелях, «хавало» ее заметки, просто обязано было считать Улю баловнем судьбы, счастливицей, ухватившей удачу за хвост. И вдруг этот водила, мчащийся к ней по первому свисту, чтоб получить свои 300 рублей, Улю Асееву пожалел.

А Юрик, будто и не замечая отстраненной физиономии клиентки, ее прикрытых глаз, продолжал весело тараторить:

– А сегодня я с классным мужиком познакомился. Профессор, между прочим, в академии Плеханова преподает. Слыхала про такую? У него на Таганке двигатель закипел. Стоит, бедолага, посреди проезжей части и, что делать, не знает. Ну я никуда не спешил, в сторонке припарковался – и к нему: в чем, мол, проблема, папаша? Он растерянно руками разводит: ума не приложу, чего это с моей «аудишкой» случилось. Ну я капот поднял, внутрь глянул и сразу просек, чего это движок закочевряжился. Головка у цилиндра ослабла, ну газ и прет в камеру с антифризом. Спрашиваю: «А ключ-то есть?» – «Да есть, – говорит, – что-то такое в багажнике». Оттолкали мы с профессором его тачку на островок, и, пока я головку подтягивал да воду доливал, он мне и про работу свою, и про семью рассказал. Попытался деньги всучить, но я отказался. Водитель водителю помогать должен. Так он мне свою визитку дал. Сказал, если надумаю высшее образование получать, то он мне и репетиторов толковых порекомендует, и нужных учебников подбросит. Ну это если я, конечно, по части экономики учиться подамся. Но он посоветовал мне лучше по профилю автомобилестроения – говорит, раз так в машинах разбираешься, туда и поступай. Вот я и думаю: а может, правда учиться пойти? Сейчас вон сколько в России заводов по производству иномарок открывается, хорошие кадры, чтоб и голова на месте была, и руки тем концом вставлены, им очень даже требуются. А ты, Ульяна Батьковна, что у нас закончила?

Уля открыла глаза:

– Ты заткнешься сегодня, наконец?! Я тебя только за тем, чтоб возил, нанимаю, а не трескотню твою идиотскую слушать.

– Понял, понял, – не обиделся Юрик. – Устала на работе, голова болит. Все понял, больше не буду. Тем более что мы приехали. Сколько, говоришь, ты прихорашиваться-то будешь? Полчаса? Так я успею в кулинарию заскочить, бублик с кофейком проглотить. Ты знаешь, какие в вашей кулинарии бублики выпекают? Язык проглотишь!

Нет, когда-нибудь своим дебильным энтузиазмом и веселостью олигофрена этот Юрик выведет ее из себя!

Асеева выбралась из машины и со злорадным остервенением так громыхнула дверцей, что лицо Юрика исказила страдальческая гримаса: свой неновый «фордик» он любил и берег. Но ростки халдея звезда светской хроники все же успела в нем взрастить – по поводу замка, который мог вылететь к чертовой матери, водила не сказал ни слова.

Уже из дома Уля позвонила Лильке. Та радостно сообщила, что ее папик задерживается в Лондоне, а потому еще пару дней она будет «в свободном полете».

– Слушай, а кого из мужиков возьмем? – спросила Лилька, когда место и время встречи было оговорено. – Только не Коляна с Сашком, надоели хуже хрена огородного. Понтов много, а в постели как морковь маринованная. Слушай, Асеева, а этот новенький, ну Эрик, он как тебе?

– В каком смысле?

– Ну в том самом!

– Издеваешься? Мы ж втроем на одном матрасе спали.

– Так ты с обоими?! – восхищенно присвистнула Лилька.

– У тебя вообще крыша поехала! – психанула Уля. – Я что, извращенка, групповухой заниматься?! – И тут же сбавила тон: – Мы все пьяные были в зюзю, сразу уснули. Не раздевались даже…

– А-а-а, – разочарованно протянула Лилька. – А то он мне с утра звонил, предлагал встретиться, я и хотела у тебя спросить, стоит или не стоит.

– А давай сегодня без мужиков посидим. Выпьем, поговорим, чего-нибудь новенькое в «До» закажем.

– Как без мужиков? Совсем? – расстроилась Лилька.

– Ну, может, там с кем-нибудь познакомимся, – успокоила подругу Уля. – Ресторан дорогой, туда шантрапа не ходит.

Однако вечер – во всяком случае, с точки зрения Лильки, – прошел бездарно. Они выпили японского вина со сливами, заказали копченого угря «унаги», суши-ассорти «До» и, лениво ковыряясь в содержимом изящных плошек палочками, бросали взгляды на соседние столики. Чисто мужских компаний и даже одиноких джентльменов, как назло, не наблюдалось. Более-менее подходящие под стандарты подруг посетители «До» заявились сюда со своими телками.

В полдвенадцатого девушки рассчитались, оставив официанту на чай вместо законных десяти процентов от заказа (а это выходило рублей триста) две смятые десятки. Не то у подруг было настроение, чтоб поднимать его другим.

Прогулялись до места, где по предварительной договоренности Улю ждал Юрик, поймали Лильке тачку, чмокнули друг друга в вытянутые трубочкой губы и разъехались.

Уля проснулась в час дня.

Сегодня была суббота – единственный день, когда с утра не надо мчаться на работу. Замужние женщины «Бытия» использовали его, чтобы перестирать кучу белья, потом эту кучу перегладить, убрать квартиры, смотаться на рынок и по магазинам, набить продуктами холодильник и наготовить еды хотя бы на два дня. Зарплаты у бедолаг куда скромнее Улиной – нанять домработницу им не по карману. Нет у этих серых мышей и бешеной Улиной популярности, которая позволила ей обзавестить почти что дармовой Оксанкой.

Мысль о маникюрше, так некстати умотавшей из Москвы и оставившей Асееву один на один с бытовыми проблемами, вызвала раздражение. Уля выпростала богатое тело из-под пледа и как была – в трусах и бюстике – стала собирать по квартире грязные вещи. В стиральную машину запихала все вместе: постельное и нижнее белье, полотенца, два сарафана, платье, бриджи. Посомневавшись: «Может, миланский костюмчик вручную постирать? Вдруг полиняет?» – она все же втиснула в переполненный барабан и итальянский эксклюзив. Нашла на лоджии ведро с аккуратно развешанной на краю тряпкой, налила в него воды. Неумело – за год совсем разучилась, да и таких ногтей раньше не было! – отжав тряпку, Уля принялась возить ею по грязному ламинату. И с каждой минутой все больше злилась на Оксанку. Кое-как собрав грязь, с трудом разогнула спину. На полу остались разводы, плинтусы покрыты пылью. «Ну и фиг с ним! Мне английскую королеву не принимать!» – решила Уля и, выставив на лоджию ведро, уселась на кухне пить кофе.