Будем помнить: Христос не потерпел неудачу. Неудачу потерпел человеческий элемент, который отверг Его намерения и проституировал представляемую Им истину. Теология, догмы, доктрины, материализм, политика и деньги образовали огромное непроницаемое облако между церквями и Богом; оно заслонило подлинное видение любви Бога, и именно к этому видению любящей реальности и жизненно важному распознаванию того, что за ней стоит, мы и должны вернуться.

Есть ли какой-нибудь шанс, что вера, какая была у Христа, вернется? Достаточно ли в церквях людей, обладающих видением, чтобы спасти день наш, – видением 125] того, как удовлетворить нужду человечества, а не того, как усиливать и возвеличивать церкви? Такие люди есть в каждой религиозной организации, хотя их удручающе мало. Даже если они объединятся (что пока кажется совершенно невозможным из-за доктринальных различий), их группа будет неэффективной по сравнению с реакционными священнослужителями всех вероисповеданий с их организованной властью, роскошью, неотчуждаемыми правами и имуществом и фанатичной решимостью. Обычно только борющееся меньшинство (в нашем случае немногие духовно мыслящие люди) хранит подлинное видение и в конечном счете добивается его осуществления; это те, кто ходит по одним и тем же улицам вместе со страдающими людьми и кто, поэтому, остро сознает необходимость возрождения церквей.

Наши церковные платформы, наши кафедры, наши религиозные периодические издания страстно призывают людей вернуться к Богу и найти в религии выход из нынешней хаотической ситуации. Однако человечество никогда прежде не было столь духовно устремлённым, сознательно и конкретно ориентированным на духовные ценности и на необходимость духовных переоценок и осуществлений. Призывы должны быть направлены к церковным лидерам, к священнослужителям всех вероисповеданий, к церковным работникам повсюду; именно они должны вернуться к той простой вере, как у Христа. Именно они нуждаются в возрождении. Люди повсюду требуют света. Кто его должен дать?

Имеются два главных фактора, ответственных за неудачу церквей:

1. Узкие теологические интерпретации Писаний.

2. Материальные и политические амбиции.

В любой стране на протяжении веков различные деятели и группы стремились навязать массам людей свои личные религиозные интерпретации истины, 126] Писаний и Бога. Они брали Библии мира и пытались их объяснять, пропуская встречающиеся там идеи через фильтр собственного ума и мозга и тем самым неизбежно принижая смысл. Не останавливаясь на этом, их последователи навязывали такие предвзятые человеческие толкования людям немыслящим и невежественным. В каждой религии – буддизме, индуизме в его многочисленных аспектах, мусульманстве и христианстве – формировался круг выдающихся умов, которые старались (обычно совершенно искренне) понять, что именно Бог, по их мнению, сказал; они формулировали доктрины и догмы на основании того, что, как они полагали, Бог имел в виду, и потому их слова и идеи стали религиозными законами и неопровержимыми истинами для бесчисленных миллионов людей. Но, в конечном итоге, что мы имеем? Представления того или иного человеческого ума – в категориях его эпохи, его традиций и его уровня развития – о том, что Бог сказал в том или ином из Писаний, в которые столетиями вкрадывались неточности и ошибки из-за постоянных переводов – переводов, которые часто делались с устных пересказов.

Доктрина о том, что Писания мира надиктованы свыше, (как полагают, особенно приложимая к христианской Библии) сегодня полностью дискредитирована, а вместе с ней и непогрешимость интерпретаций; сейчас видно, что все мировые Писания состоят исключительно из переводов и ни одна их часть не сохранилась – после тысяч лет переводов – в том виде, в каком была записана вначале, если она вообще существовала в виде оригинальной рукописи, а не представляла собой, в действительности, чьи-то воспоминания о том, что было сказано. В то же время необходимо помнить, что общая направленность и базовое учение Писаний, так же как и значение символов, обычно правильны, хотя опять же, сами символы должны переводиться на современный язык, а не подвергаться невежественной интерпретации. Суть в том, что 127] доктрины, теология и догматические утверждения не обязательно доносят истину, которая в уме Бога – уме, который большинство интерпретаторов догм считают, что им известен. Теология – это всего лишь мнение человека о том, что содержится в уме Бога.

Чем древнее Писание, тем сильней искажения. Доктрина о мстительном Боге, доктрина о возмездии в некоем мистическом аду, учение, что Бог любит только тех, кто толкует о Нём в терминах той или иной школы теологической мысли, символизм кровавого жертвоприношения, принятие креста как христианского символа, учение о непорочном зачатии и картина гневного Божества, ублажаемого только смертью, являются примерами неудачных выводов собственного мышления человека, его собственной низшей природы, его сектантского изоляционизма (взращенного еврейским Ветхим Заветом, но, как правило, отсутствующего в восточных вероисповеданиях) и чувства страха, унаследованного от животной стороны его природы, – все они взращиваются и насаждаются теологией, а не Христом, Буддой или Шри Кришной.

Малые умы людей никогда не могли постичь ум и цели Того, Кем мы живем и движемся и существуем. Это справедливо и для прошедших, и для нынешней стадий эволюции. Они интерпретируют Бога, исходя из самих себя; поэтому, когда люди бездумно принимают догму, они лишь принимают точку зрения другого, способного ошибаться человеческого существа, а вовсе не божественную истину. Именно этой истине пора обучать в духовных семинариях, чтобы их питомцы учились мыслить самостоятельно и помнить, что ключ к истине лежит в объединяющей силе Сравнительной Религии. Только те принципы и истины, которые имеют всеобщее признание и находят себе место в любой религии, действительно необходимы для спасения. Второстепенные и спорные представления 128] истины обычно не важны или имеют значение лишь постольку, поскольку они подкрепляют первичную, сущностную истину.

Именно искаженное представление истины заставило человечество сформулировать свод доктрин, о которых Христос, по-видимому, ничего не знал. Христос заботился лишь о том, чтобы люди признали, что Бог есть любовь, что все – дети одного Отца и, следовательно, братья, что дух человеческий вечен и что смерти нет; Он жаждал, чтобы Христос в каждом человеке (внутреннее Христово сознание, объединяющее нас друг с другом и с Христом) расцвёл во всей своей славе; Он учил, что служение есть ключевая нота духовной жизни и что воля Бога будет открыта. Вот об этом-то массы комментаторов и не писали. Они до хрипоты спорили, сколько у Христа от Бога, сколько от человека, о природе непорочного зачатия, о роли Св. Павла как наставника христианской веры, о природе ада, о спасении кровью и о степени достоверности и историчности Библии.

Сегодня умы людей озаряет свобода; они начинают понимать, что каждому человеку надо позволить поклоняться Богу по-своему. Это не означает, что каждый будет выбирать себе (в грядущем Новом веке) теологическую школу, к которой и будет принадлежать. Нет, его собственный, озаренный Богом ум будет искать истину и интерпретировать её для себя. Дни теологии сочтены, а дни торжества живой истины близки. Это ортодоксальные церкви отказываются признавать. Истина, по существу, бесспорна; где возникает спор, там концепция обычно второстепенная и олицетворяет главным образом человеческие представления об истине.

Люди сегодня значительно преуспели в отвергании догм и доктрин. Это хорошо, правильно и ободряет. Это означает прогресс, хотя церквям пока не удается увидеть в этом влияние божественности. Свобода 129] мысли, сомнения в представляемых интерпретациях истины, отказ принимать учения церквей в терминах старой теологии и неприятие навязываемого церковного авторитета являются отличительными чертами творческого духовного мышления в наше время. Такое свободомыслие рассматривается ортодоксальными церковниками как свидетельство опасных тенденций, как удаление от Бога и, следовательно, потеря чувства божественного. На самом деле это свидетельствует об обратном.