Если же умерший так и не смог распознать в пугающих его образах порождения своего собственного сознания, то эти видения становятся все страшнее и ужаснее, пока наконец не достигнут состояния предельного ужаса, который длится, по земным меркам, несколько дней. Правда, там время запредельного ужаса покажется гораздо более долгим и невыносимым. То, что в наибольшей мере внушает нам ужас и отвращение, чего мы больше всего боимся, именно то и появится перед нами. Но мы теперь уже знаем, что это наше собственное сознание раскрывается перед нами. Попытки убежать от ужасных видений ни к чему хорошему не приведут. И не будет нам спасения, если мы не примем их, не узнаем, не вступим с ними в контакт. Поскольку большинство людей не могут этого сделать, то они продвигаются дальше по беспредельным просторам Загробья – в Сидпа-Бардо.

Наконец-то видения в Хониид-Бардо, напоминающие самый ужасный кошмарный сон, остались позади. Это был еще не Ад, но, возможно, репетиция Ада. У многих прохождение нижней точки Хониидов сопровождалось потерей сознания. Теперь наше сознание «выныривает» в следующем отделении Бардо – в Сидпа-Бардо, последнем отсеке промежуточного состояния между смертью и новым воплощением. По образному сравнению тибетских лам, оно «выпрыгивает» наподобие форели из воды. Это явление можно сравнить и с тем, что хорошо известно каждому: когда мы пробуждаемся от сна, наше сознание каждый раз тоже «выпрыгивает» из другого мира. Каким образом это происходит, мы не знаем, в этом есть тайна. Мы не удивляемся этому чуду только потому, что слишком привыкли к нему.

После беспамятства в Чикай-Бардо и кошмаров в Хониидах многие по-настоящему приходят в сознание только в Сидпа-Бардо. Здесь мы обнаруживаем у себя новое прозрачное тело, похожее на игру бликов. Но оно может слегка затвердевать, в зависимости от степени концентрации на нем. Это тело отчасти напоминает то, которое было у нас в недавней жизни, а отчасти – то, которое будет в перспективе. По-видимому, они в некоторой степени похожи друг на друга. Между телами должна существовать преемственность – ведь их формирует то же самое наше сознание, которое имеет свои причины сгущаться в физическую форму подобным способом. И у большинства сознание кардинально не меняется за одну земную жизнь. Как мы с вами уже теперь понимаем, не всем удается приобрести красивое и здоровое тело, поскольку для этого надо иметь ресурсы, а необоснованные претензии не воплощаются в реальность и ни к чему хорошему не приводят. У человека будет только такое тело, которое он в состоянии сформировать исходя из имеющихся у него привычек и энергии.

В Сидпа-Бардо бывший человек приобретает необыкновенные способности, о которых можно было только мечтать на Земле. В своем тонком теле он может проходить сквозь любые твердые предметы – они для него не помеха. Проникая сквозь стены домов, он может превосходно видеть, что происходит в его бывшем родном доме. Он может также читать мысли своих близких, проникать в их психику – для него не существует тайн в этой сфере. Силой мысли он может переноситься в любую точку пространства, может даже раздваиваться и находиться одновременно в нескольких местах. Те, кто были слепыми или глухими при жизни, здесь видят краски и слышат звуки.

Пережившие клиническую смерть люди, слепые и глухие от рождения, поведали нам, что, будучи вне тела, они впервые узнали о том, что означает видеть и слышать. В дальнейшем, после реанимации, они вновь утратили эти способности. Но в отличие от других слепых и глухих от рождения они отныне могли воспринимать краски и звуки во сне, поскольку эти образы теперь имелись в их вполне реальном, хотя и не физическом опыте.

Однако приобретение необыкновенных способностей таит в себе немалые опасности, о чем нас предупреждают тибетские ламы. Об одной опасности вы, наверное, уже догадались сами. Соблазн посещения родных мест, проникновение в мысли близких людей для обычного человека очень велик. Любопытство может подстегнуть умершего также узнать мысли и чувства других значимых для него в недавней жизни людей, их истинное отношение к нему. А это чревато глубоким разочарованием, возмущением или обидой, о чем мы уже говорили. Поскольку эти эмоции – тяжелые, то нагруженная ими душа провалится в нижние миры.

Но и достойное поведение наших родных и друзей в этих условиях не принесет нам радости – ведь мы теперь уже находимся в другом мире и оторваны от них навсегда. Даже если когда-нибудь мы и встретимся с ними, то совершенно при других условиях. Да и узнаем ли мы друг друга? Чем прекраснее нам будут казаться оставшиеся на Земле люди, тем больше мы будем переоценивать наши прошлые отношения с ними и тяжелее переживать потерянное. Нас легко может охватить запредельное чувство одиночества, невыносимой тоски по утраченным родным и близким, жгучая боль разлуки с ними, разъедающая жалость к себе. И эти эмоции – тоже не помощники для нас в загробном мире (как, впрочем, и в земном). Они увлекут нас совсем не в те миры, в которые хорошо было бы попасть.

А может случиться так, что в нашей душе возникнет бунт, нежелание смириться. Мы начнем бороться за воссоединение с нашими родными, хотя возможностей для этого у нас нет никаких. Единственное, что мы можем делать – это лезть в их сны и смущать своим невидимым присутствием наяву. Тибетская книга не рекомендует этим заниматься. Это будет терзать оставшихся на Земле, мешать им по-новому организовать свою жизнь уже без нашего присутствия. Да и нам не пойдет на пользу исполнять роль привидения. Такое зависание между мирами препятствует продвижению в Бардо и порождает необыкновенно острое чувство бессилия, которое тоже, как вы догадываетесь, является проводником отнюдь не в высшие сферы. Необходимо понять недоступность всего оставшегося в недавней еще жизни, кроме вынесенного из нее опыта.

В этом отношении легче будет тем, кто научился искусству расставаться еще на Земле, хотя бы в миниатюре. Большинство благополучных людей имеют возможность получить такой опыт в тот период, когда их дети вырастают и становятся самостоятельными. Они уже не требуют опеки и могут даже переехать в другое место, чтобы жить отдельно от родителей. Но для многих родителей это становится тяжелым испытанием: волей-неволей приходится менять привычный образ жизни, в душе появляется эмоциональный вакуум, возникают мысли о надвигающейся старости и своей ненужности… Практика показывает, что с этим испытанием справляются не все – некоторые не могут найти себя в новом качестве и эмоционально сгибаются, фактически просто доживая отпущенный им срок.

Сможете ли вы эмоционально отпустить от себя выросших детей и найти себе новые интересные занятия? А сможете ли, пройдя через острую боль, жить по-новому, но также полноценной жизнью после смерти любимого супруга? Именно здесь проходит водораздел между любовью и привязанностью как прекрасным и губительным чувствами.

В свете сказанного становится ясно, насколько важно научиться культуре расставания и культуре горя еще в земной жизни. От нас всегда могут уйти любимые люди – и отнюдь не только по нашей вине. Например, вследствие изменений в их миропонимании и интересах, не совместимых с нашими; или вследствие новых встреч, в результате которых наше присутствие в их жизни становится ненужным. И как бы нам ни было больно, мы не имеем морального права с помощью социальных или психологических уловок привязывать их к себе. Любимые люди могут также в любой момент умереть, и многие действительно умирают раньше нас. Земная жизнь дает почти каждому человеку этот тяжелый опыт. И к этому лучше всего отнестись именно как к опыту, а не как к проклятию судьбы. Опыт расставания можно приобрести и при таком социально нежелательном явлении, как развод. Некоторые, пройдя через разрыв значимых семейных отношений, выходят из горнила страданий не озлобленными, а, наоборот, более закаленными и стойкими, чем прежде. Вероятно, им будет легче и в Бардо не цепляться за любимых людей, оставшихся на Земле.