Г-жа де РЕАН

— Да, но у меня не было никаких оснований беспокоиться. Все мои слуги очень честные. Заподозрить их в воровстве невозможно.

ДАМА

— Но, тем не менее, шкатулка пуста, так что кто-то все же украл.

Сердце Софи трепетало, она затерялась между присутствующими, дрожащая от страха и красная, как редиска. Г-жа де Реан поискала ее глазами и, не найдя, позвала: «Софи, ты где?». Софи не отвечала. Дамы, за которыми она спряталась, расступились и девочка предстала перед всеми в таком виде, что ни у кого не могло возникнуть сомнений в ее виновности.

— Софи, подойдите! — позвала г-жа де Реан Софи подошла, еле передвигая ноги.

Г-жа де РЕАН

— Куда вы спрятали вещи, взятые из шкатулки?

СОФИ (дрожа)

— Я ничего не брала, мама. Я ничего не прятала.

Г-жа де РЕАН

— Отпираться бесполезно, мадемуазель. Немедленно принесите все, если вы не желаете быть наказанной так, как вы того заслужили.

СОФИ (плача)

— Мама, уверяю вас, я ничего не брала.

Г-жа де РЕАН

— Идите за мной, мадемуазель!

И так как Софи не шелохнулась, мама взяла ее за руку и, несмотря на сопротивление, потащила в соседнюю комнату с игрушками. Открыв ящики комода и шкафов и не обнаружив ничего, г-жа де Реан на секунду заколебалась, решив, что возможно она несправедлива к Софи. Но потом решительно направилась к столику и открыла ящик, где находились похищенные вещи.

Не говоря ни слова, она схватила Софи и отшлепала ее так сильно, как никогда не шлепала до этого. Софи громко кричала и просила прощения. Наказание было весьма чувствительным и надо прямо сказать, что она его заслужила.

Г-жа де Реан забрала все из ящика, положила назад в шкатулку и вышла, оставив рыдающую Софи в комнате одну. Девочке было так стыдно, что она не решилась присоединиться к гостям и хорошо сделала, так как г-жа де Реан прислала няню увести Софи в ее комнату, где она должна была обедать и оставаться до следующего утра Софи долго плакала, а няня, обычно к ней очень снисходительная, была возмущена ее поступком и называла воровкой.

— Мне придется все мои вещи запирать на ключ, чтобы вы меня не обворовали, — говорила она. — Если в доме что-нибудь пропадет, то теперь ясно, где нужно искать.

На следующий день г-жа де Реан призвала Софи к себе.

— Послушайте, мадемуазель, что мне написал ваш отец, посылая шкатулку:

Дорогая моя! Я посылаю вам очаровательную шкатулку для рукоделия. Она предназначена Софи, но не сообщайте ей об этом и не отдавайте сразу. Пусть она заслужит ее своим хорошим поведением в течение недели. Покажите ей шкатулку, но не говорите, что она для нее. Мне не хочется, чтобы она только ради подарка старалась вести себя хорошо. Я надеюсь, что она будет благоразумной, и не рассчитывая на вознаграждение.

— Вы видите, — продолжала г-жа де Реан, — что обворовав меня, вы, на самом деле, обворовали себя. После того, что вы сделали, даже если в течение месяца вы будете идеально благоразумны, вы все равно не получите этой шкатулки. Вы не получите ее вообще. Я надеюсь, что это послужит вам уроком, и никогда в жизни вы больше не совершите такого постыдного поступка.

Софи разразилась слезами, умоляя маму простить ее. В конце концов прощение ей было даровано, но мама сдержала свое слово и Софи так и не получила этой шкатулки. Через какое-то время мама подарила ее Элизабет Шено, умевшей прекрасно рукодельничать и отличавшейся благоразумием.

Когда Поль, честный, добрый Поль, узнал О поступке Софи, он пришел в такое негодование, что неделю не желал ее видеть. Но когда ему рассказали, как переживает и раскаивается его кузина, как ей стыдно сознавать, что к ней применимо слово «воровка», его доброе сердце не выдержало, он пришел к ней и вместо того, чтобы ругать, стал ее утешать.

— Знаешь, Софи, что ты должна сделать, чтобы все забыли про твою кражу? Стать такой честной, чтобы в будущем никому в голову не могла прийти мысль заподозрить тебя.

Софи ему обещала стать очень честной и сдержала свое слово.

В течение двух недель Софи проявляла удивительное благоразумие и не совершила ни одного проступка. Поль утверждал, что она ни разу не вспылила, няня поражалась ее послушанию. Мама видела, что Софи перестала лениться, говорила только правду и даже не стремилась полакомиться сверх меры, что всегда ей было свойственно.

Г-же де Реан хотелось вознаградить девочку за хорошее поведение, но она не знала, какой подарок доставит Софи наибольшее удовольствие. Из затруднения ее вывел случайно услышанный разговор между Полем и Софи, когда те играли перед домом.

ПОЛЬ (утирая лицо)

— Уф! Как жарко! Немыслимо! Я просто об¬ливаюсь потом.

СОФИ (тоже утирая лицо)

— Я тоже. А сделали мы совсем не так

много. ПОЛЬ

— У нас очень маленькие тачки.

СОФИ

— А если взять большую огородную тачку, тогда дело быстрее пойдет?

ПОЛЬ

— У нас не хватит сил ее тащить. Я однажды попробовал. С огромным трудом мне удалось ее сдвинуть с места, но как только я попытался ее повезти, она опрокинулась и вся земля высыпалась.

СОФИ

— Знаешь, так мы никогда не закончим наш сад. Прежде чем вскопать и посадить цветы, нам надо привезти не меньше сотни тачек с землей. А их нужно везти так издалека!

ПОЛЬ

— Ну, а что делать? Все это займет очень много времени, но в конце концов мы доделаем сад.

СОФИ

— Если бы у нас был ослик, как у Камиллы и Мадлен де Флервиль, и маленькая тележка. Вот тогда бы мы быстро справились с работой.

ПОЛЬ

— Это верно. Но осла у нас нет, значит нам придется выполнять работу осла.

СОФИ

— Послушай, Поль, у меня прекрасная мысль.

ПОЛЬ

— Ой! Если у тебя возникла «прекрасная мысль», значит мы натворим глупости!

СОФИ (нетерпеливо)

— Прежде чем издеваться, ты послушай. Сколько денег в неделю тебе дает тетя?

ПОЛЬ

— Один франк, но это и для развлечений и для раздачи бедным.

СОФИ

— Мне тоже дают один франк, так что на двоих у нас два франка в неделю. Давай копить деньги до тех пор, пока не сможем купить ослика и тележку.

ПОЛЬ

— Мысль была бы неплохой, если бы вместо двух франков в неделю у нас бы было двадцать, но, имея всего два франка, мы осла и тележку приобретем только через два года и при этом ничего не сможем давать бедным, что плохо.

СОФИ

— Если в неделю у нас два франка, то сколько в месяц?

ПОЛЬ

— Ну, точно не знаю сколько, но мало.

СОФИ (задумчиво)

— У меня еще одна идея. Давай попросим у мамы и у тети, чтобы они сейчас дали нам деньги, предназначенные для рождественского подарка.

ПОЛЬ

— Они не захотят.

СОФИ

— Давай попробуем.

ПОЛЬ

— Хочешь — проси. Я предпочту подождать и узнать, что тебе ответит тетя. Если она согласится, я тоже попрошу у моей мамы.

Софи побежала к маме, которая сделала вид, что ничего не слышала.

— Мама, — спросила она, — вы не могли бы подарить мне сейчас мой рождественский подарок?

Г-жа де РЕАН

— Твой рождественский подарок? Но его здесь не купишь. Его можно купить только после возвращения в Париж.

СОФИ

— Мне нужен не сам подарок, мама, а деньги вместо подарка.

Г-жа де РЕАН

— А зачем тебе так много денег? Если для бедных — скажи, я дам тебе обязательно. Ты знаешь, в этом случае я никогда не отказываю.

СОФИ (смущенно)

— Нет, мамочка, это не для бедных. Нам нужны деньги, чтобы купить осла.

Г-жа де РЕАН

— А для чего? СОФИ

— Нам он необходим, Полю и мне. Посмотрите, как я вспотела! А Поль еще больше. Это потому, что мы возим на тачках землю для нашего нового садика.

Г-жа де РЕАН (смеясь)

— И ты предлагаешь вместо себя впрячь в твою тачку ослика?

СОФИ