Разговаривают.

О чём?

Госпожа Хэйкэ навострила ушки. В прямом смысле. То есть, напрягая мышцы, направила ушные раковины на тройку молодых японцев. Включились имплантированные в барабанные перепонки микрофоны. Кицунэ-годзн ущипнула мочку, настраивая громкость. Так, нормально, порядок — чётко, внятно, фильтр посторонних шумов работает удовлетворительно — а-а-отличненький звучок, звук то, что надо! — можно, при желание, считать пульс и вникать в бурчание желудков, да что там желудков — можно услышать, как переговариваются сперматозоиды в яичках пареньков, мол, кому повезёт стать папочкой, а кому кариесом — вот такой звук настроила Кицунэ-годзэн.

Сквозь оглушительный рёв толпы:

— Ваш-шшш-у-у м-мммать!!!

— Дзиро-сан, мы…

— Молчать!

— Мы…

— Два идиота!!

— …хотели как лучше…

— Сначала пацана, теперь феникса?!

— Дзиро-сан…

— Дважды облажались!! ДВАЖДЫ!!!

— Трижды, Дзиро-сан. Мы…

— ИДИОТЫ!!! — это можно было услышать даже без специальной настройки ушных раковин, потому как некий молодой человек по имени Дзиро особо не утруждался регулированием амплитуды звуковых волн, производимых его модернизированными голосовыми связками.

Да, над парнишкой явно поработали биоинженеры. Точно-точно. Этот Дзиро, небось, из тех любителей, которые внятно страдают комплексом неполноценности — и потому придумывают себе всякие «профессии», не занесённые в реестры Профсоюза.

Левые таланты.

Ложь.

Желание быть выше ростом и стоять на цыпочках по двадцать четыре часа в сутки, и даже в постели, и в сортире тянуть носок, не расслабляясь ни на мгновение…

За двести метров до финиша всех носорогов поймали в гелевые «сёдла», похожие на собачьи будки устройства — в дырку-вход забежать можно, а выбраться из прозрачного желе обратно — извините, отдохните. Это закончился первый этап скачек. Комментатор объявил победителя: номер тринадцатый, Фрэнч-Канкан. Электрические стрекала впились под хвост рысаку — зверь взревел и, рассвирепев от боли, вместе с «седлом» кинулся на ограждение: запахло палёным — намертво прихваченная высоким напряжением к колючей проволоке, туша повисла, заискрилась, загорелась — носорог умер мгновенно, красивой смертью завершив сегодняшние скачки.

Толпа аплодировала стоя. Госпожа Хэйкэ двигалась к выходу. Покинуть ипподром можно только через единственный вход-выход. Единственный? — ну, если не считать пару-тройку запасных порталов-ворот и бомбоубежище — солидное, класса «VIP-люкс-премиум»: с трёхмесячным запасом провианта и воды, рассчитанное на пять тысяч человек — что ровно в десять раз меньше, чем вмешает ипподром.

Стресс? неполадки высшей нервной системы? — что вы, что вы?! К слову сказать, Кицунэ-годзэн опять немного изменила свои планы.

Буракумины-мусорщики, молодые парни лет двадцати с небольшим, ругаются у своего пахучего «лимузина». Судя по обрывкам фраз, ребятки какую-то «очень-очень прикольную» девушку-мадьярку не поделили: я с ней первый познакомился — нет, я с ней первый; она мне первому дала — нет, мне дала, а потом ещё дала, да так дала, что тебе и не снилось — вот так дала, и так дала, а потом ТАК дала, что ТАК тебе НИКТО не даст… Молодость, хе-хе, любовь…

Дуэлью пахнет.

Пахнет! — от Акира сейчас так несёт тухлятиной, что даже буракумины оборачиваются и пристально разглядывают молодого феникса.

— Чо вылупились?! — крайне невежливо вопрошает Акира, и парни опускают очи доле: прости, господин, обознались, чуть было за своего ни приняли, за неприкасаемого…

Акира оставил гондолу у первого же причала и поднялся наверх — к людям, к солнцу. Тридцать уровней пешком — это не шутка; на спуск к подземному каналу феникс затратил значительно меньше времени и усилий.

А тут ещё эти буракумины!.. Чёрт, окончательно испортили настроение!

Запах, вонь… — что ж теперь делать? Что?!

У Акиры есть великолепные наручные часы, которым совершенно не страшна вода и которые запросто можно сунуть на пять минут в топку паровоза — три тысячи градусов Цельсия для часиков «Касио Проф 2-77», что комнатная температура для стакана воды. В тому же в часы эти создатели впихнули кучу всяких прибамбасов, вроде манометра, бритвы с нанолезвиями и выдвижной спирали-кипятильника. Но! — не чайком баловаться и не бриться задумал Акира. В данный момент феникса интересует конкретная опция электронных миникурантов — подробная карта Вавилона с целеуказанием местонахождения.

Привалившись к жёлтому песчанику стены какого-то ресторана с очень этническим названием «Косово», лейтенант Ода ввёл стиком запрос. Где-то далеко в космосе спутник обработал сигнал и отправил необходимые координаты на Землю. С виду самый обычный циферблат в стиле ретро, с тремя золотистыми стрелочками и римскими цифрами, смазался, поплыл и распластался в воздухе плоской квадратной голограммой со стороной приблизительно в метр. На голограмме чётко прорисовались улицы с названиями, отдельные дома с номерами, кое-где курсивом прописалась краткая характеристика заведений (кафе «Шаккан», Дом Учёных, ночной клуб «MONA LISA OVERDRIVE», «Книжная лавка пана Леха» и гостиница «Никко» — «Никогда не говори кекко, пока ты не увидел Никко»). Особо на голубоватом фоне выделилась мерцающая серебристая точка — это и есть местонахождение Акиры. Кстати, в ресторане, возле которого Акира остановился, можно заказать котлеты по-киевски, драники в оливковом майонезе, шашлык из катрана и зайца с шампиньонами, о чём имелась соответствующая пометка на карте-голограмме.

В общем, Акира быстро разобрался, где находится. У-у, однако феникса занесло совсем не туда, куда нужно — станция маршрутных дирижаблей в двух кварталах юго-западней.

Говорят, если долго сидеть у реки, можно увидеть, как мимо проплывет труп твоего врага. Но Акире долго сидеть-стоять-лежать нельзя, надо спешить, но… — вонь канализации Вавилона! Вонь, которая пропиталась одежда лейтенанта Оды! Свобода пахнет, ничего с этим не поделаешь — вожди революций тоже имеют привычку иногда испражняться!

Прикинув маршрут, молодой феникс свернул карту-голограмму в циферблат и двинул по улице, избегая скоплений народа и вообще стараясь держаться как можно дальше от людей. Акира поймал несколько презрительных взглядов от группы венесуэльские индейцев-варао, в языке которых нет слова «спасибо». Вот так вот, бедняги, и живут — неблагодарные. Миновав индейцев, Акира обошёл стоянку рикш, прошмыгнул мимо костёла и детского сада и свернул в переулок Аразу.