- Все нормально.
- Нормально? Геннадий с утра такие ужасы рассказывал!
- Слушай его больше! Ничего страшного, просто поцарапалась случайно, да видно на какой-то сосуд попала.
- Как это случилось?
- Нож на тумбочке лежал, я его случайно задела, он упал и полосонул по ноге. В общем, простая нелепость. Честное слово, сама бы ни за что не поверила, что обычный нож, которым я до этого с трудом апельсин очистила, способен в свободном падении распороть джинсы и поранить кожу так чтоб кровь фонтаном хлестала. Ладно, что было – то было, а сейчас давай делом займемся.
Как Ира правильно поняла, до ее появления перепуганный Генкой Рауль пребывал в состоянии шока и абсолютной потерянности и, естественно, ничего путного сделать не успел. Она вновь изложила ему свои соображения, и они принялись воплощать их в жизнь. Деятельность полностью поглотила их, и Ира аж вздрогнула, когда за ее спиной послышался голос Радного:
- Опаньки! Ира, а что это Вы тут делаете?
- Работаю, Станислав Андреевич, – честно призналась она.
- Стас, – сверля ее тяжелым взглядом, напомнил Радный, как ей следует его называть.
- Стас… – послушно поправилась Ира.
- Я вижу, что работаете, но мне казалось, что в Вашем состоянии Ваше место в больничной палате, Ира.
- Стас, – умоляюще проныла Ира, – мне вчера такая идея пришла!
- Ага! Кровь вышла, а идея пришла?
- Нет, как раз таки совсем наоборот! Идея пришла, а потом кровь вышла, – шутилось очень легко и естественно, но Ира не обратила на это внимания – ее полностью поглотил сам процесс.
- Хорошенькие к Вам, Ира, идеи приходят, однако!
- Стас, – уже серьезным тоном сказала она, – если мои догадки верны, то мы спокойно закончим наладку к Новому Году, с чистой совестью отпустим людей на декларированные государством каникулы, а по их завершению можно будет сразу приступать к пуску.
- Ира, Вы серьезно?
- Совершенно! Теперь, я думаю, Вы понимаете, что при таком раскладе тупо валяться на больничной койке совершенно невозможно! Тем более что чувствую я себя очень даже замечательно!
- Я Вас понимаю, Ира, но не верю ни единому слову из Вашего последнего заявления, так что сейчас сюда приедет Петр Иванович и будет на месте контролировать Ваше состояние.
Радный потянулся за мобильным. Ира остановила его.
- Ни к чему. Я действительно хорошо себя чувствую, а если что-то будет не так, то обещаю тут же поставить Вас в известность. Да и Рауль ведь постоянно рядом.
- Как скажете… Рауль, а Вы присматривайте за ней в оба, а то она за работой сознание потеряет и не заметит.
- Не волнуйтесь, Станислав Андреевич. Я знаю, что потеря крови – это не шутки.
- Слышите, Ирина? – Радный строго посмотрел на нее.
- Слышу, слышу, – изобразила зайца из «Ну, погоди!» Ира.
Ира не обманывала. Она действительно чувствовала себя достаточно сносно, однако шастать по проходам в этот день остереглась, хоть ей и не терпелось рассказать о случившемся и Зиву с Лоренцем, и Женечке. Впрочем, Гарову все доложил Генка, в чем Ира и не сомневалась, а потому Женечкин звонок не стал для нее неожиданностью.
- Жень, не переживай! Все в полном порядке! – заверила она его, ловя краем глаза, как во взгляде Рауля промелькнул лучик чего-то похожего на ревность.
Женечка догадался, что она не одна и не может говорить свободно, а потому не стал настаивать на подробном отчете.
После обеда вновь приехал Радный, но уже в сопровождении Петра Ивановича, который, осмотрев Иру, остался чрезвычайно доволен, но все же настоял, чтобы Ира хотя бы еще эту ночь провела в больнице. Она не стала сопротивляться, и вечером Радный самолично отвез ее туда, а утром самолично забрал.
Днем Ира заглянула к Зиву и Лоренцу, но разговора в том русле, как бы ей хотелось, не получилось. Не получилось отчасти из-за нее самой же, потому что все, что с ней приключилось, она преподнесла как нечто до ужаса забавное. При этом Ира заметила, как и Зив, и Лоренц старательно пытаются скрыть охватившее их волнение. «Скрывают – значит ненужно настаивать», – сказал ей внутренний голос. Ира уже направлялась обратно, когда Зив вдруг остановил ее:
- Ира, скоро Новый Год, а Новогодняя ночь, с одной стороны, ничем не отличается от других ночей, а с другой – люди делают ее магической и она действительно – для людей – становится таковой.
- Я должна совершить нечто особенное в эту ночь? – спросила Ира.
- Да, – загадочно промурлыкал Лоренц.
- Загадать желание?
- Ни в коем случае! – компетентно заявил Лоренц. – Все твои желания прекрасно сбываются и без магической поддержки аккумулированной человеческой энергии.
- Тогда что же?
- Не знаем… – с оттенком мечтательности проурчал Зив. – Новогодняя ночь действительно волшебная для людей, и если не зацикливаться на загадывании желаний и прочей, так любимой людьми, чепухе типа гаданий или поздравлений родных и близких, то можно обнаружить очень интересные вещи.
- Например?
- Не знаем. Все зависит от тебя, – ответил Лоренц.
- Не обижайся, что мы говорим загадками. Мы не специально. Просто Новогодняя ночь действительно уникальное явление, которым грех не воспользоваться, вот мы тебе и намекаем тебе. А что может произойти и что произойдет, мы действительно не знаем. Магия Новогодней ночи действует исключительно в человеческой сфере.
- В общем, пойди туда, не знаю куда, возьми то, не знаю что? – весело, но с оттенком обреченности задала Ира полуриторический вопрос.
- Не знает рациональное, а у иррационального, скорее всего, уже давно созрел очень конкретный план. Твоя задача всякими там традициями и приличиями не помешать самой себе воплотить его в жизнь, – проурчал Зив.
- - -
Вечером, воспользовавшись с боем добытым разрешением Петра Ивановича не ночевать более в больнице, Ира отправилась к Женечке.
Женечка, как и Зив с Лоренцем, тоже волновался, но его переживания носили иной характер, и, к тому же, в отличие от Зива и Лоренца, он не пытался скрывать свои эмоции. Мало того, что Женечка заставил Иру подробно рассказать, как случилось, что на нее «напал нож», но так же потребовал, чтобы она ему максимально точно показала, как именно это случилось. А вот Ирины яркие впечатления от пребывания в состоянии, которое принято называть «без сознания», Женечку интересовали мало. Он лишь рассеянно кивал, едва слушая. Ира видела это, но продолжала рассказывать. Рассказывать в большей степени для себя любимой, не без удовольствия погружаясь в воспоминания. Однако, когда она подошла к моменту своего возвращения в сей мир, и поведала, как картинку реальности сначала увидела со стороны, а уже затем из собственного тела, Женечка вдруг вскочил:
- Что???!!! – завопил он так, что Ира аж вздрогнула от неожиданности.
Она принялась подробно рассказывать о своем восприятии больничной палаты из положения стороннего наблюдателя, но Женечка перебил ее:
- Ира, ты абсолютно уверена, что тебе не привиделось, и тебе действительно делали прямое переливание крови, и что донором был Радный?
- Абсолютно. Именно разговаривая с ним, я окончательно пришла в себя.
Женечка встал и начал нервно ходить по комнате:
- Ну, Генка! Когда же он перестанет быть конченым придурком?! Почему он мне ничего не сказал?!
- Жень, я думаю, он просто не знает об этом.
- Его рядом не было?
- Нет. По крайней мере, я его не видела.
- Так не было или не видела?
- Не видела, а потому считаю, что его там не было. Сам посуди, разве пускают толпы в палаты интенсивной терапии?!
- Ты права…
- Жень, извини за праздное любопытство, но насколько я знаю, мораль и нравственность тебя мало интересуют, а в том, что Радный стал для меня донором, я, кроме высоконравственного поступка, ничего эдакого не вижу.
- Ира! Представь себе – я тоже! – нервно рявкнул Женечка.
- Жень, тогда скажи: что с тобой происходит?
- Ира, а тебе не кажется странным, что сначала тебе, уловив твой настрой, звонит Рауль, потом тебя чуть ли не до смерти режет просто соскользнувший с тумбочки почти тупой нож, а потом очень вовремя рядом появляется Радный, у которого очень кстати оказывается та же, что и у тебя, группа крови и который об этом, ко всему прочему, прекрасно осведомлен? Что скажешь?
