Главный разработчик заинтересовавшего Иру оборудования в данный момент отсутствовал. Юный менеджер, пока прилагал все усилия, дабы обеспечить его наличие, ужасно сожалел, что он так некстати канул непонятно куда. Сквозь череду эмоциональных междометий выяснилось, что «отец чудо-техники», являющийся единоличным автором представляемого инновационного проекта в области высокоточных технологий в мебельной промышленности, ко всему прочему очень хорошо знает русский язык, а значит, мог бы дать самые исчерпывающие и понятные ответы на Ирины вопросы. В конце концов, вместо него пришлось пригласить другого инженера.
- - -
Экскурс на второй этаж оборвался окончанием рабочего времени выставки. Ира, Радный и Рябоконь не обошли и половины. Кроме того, к ним как репей прилип какой-то японец с трудом говоривший по-русски, но зато понимавший великолепно. Ирины вопросы, задаваемые ею у стендов с мебельным оборудованием, судя по всему, произвели на него неизгладимое впечатление, и все попытки отвязаться от представителя страны, ведущей в сфере современных технологий, оказывались тщетными, пока, уже перед самым закрытием, на горизонте ни появился Генка. Он быстро смекнул, что к чему, и, «оседлав» своеобразие японской культуры, технично исчез вместе с ее представителем, появившись уже в отеле и без гражданина страны восходящего солнца. Ира вздохнула с облегчением:
- Ничего не имею против Японии, но раскрывать карты ее уроженцу ну совсем не входит в мои планы.
- А нам-то хоть раскроете? – спросил измотанный непониманием Рябоконь.
- Частично – да.
- Ирчик, а почему только частично? – весело спросил Генка.
- Если честно, то лишь потому, что не хочу остаток своих дней провести в психушке, господин Логинов.
Кто-то из «главных коней» было хихикнул, но враз заткнулся, немедленно попав под перекрестный огонь взглядов Генки и Радного.
- Значит, мне ты потом расскажешь все?
- Ген, я не думаю, что в этом будет необходимость – сам поймешь. В конце концов, изначально это же твоя идея?
- Ирчик, помилуй, я и не предполагал, что из-за моего пристрастия к реликтовым культурам ты полезешь в какие-то непроходимые дебри и до полусмерти напугаешь руководящий персонал Стасовой фабрики.
Из последнего заявления Ира заключила, что «кони» успели нажалиться Генке по поводу ее неугомонной персоны.
«И не догадывалась, что инженеров и дизайнеров можно напугать новым оборудованием», – подумала она, но вслух этого говорить не стала, а с места в карьер принялась за объяснение того, что и зачем пыталась выяснить сегодня по поводу возможностей станков представленных на выставке. Радный и Генка, судя по выражению взглядов, не поняли ничего. Главный дизайнер, казалось, хоть смутно, но хоть что-то осознавал. Выслушав все, главный инженер задал Ире несколько вопросов понятных не более чем и предыдущая Ирина речь, после чего они вступили в длинную дискуссию, из которой все остальные уловили только одно: оба говорят на русском языке.
- Ира, хоть убейте, не могу понять, зачем все это, если результат будет такой же? – торжественно изрек Рябоконь первую фразу, имеющую общедоступный смысл.
- Нет, не такой же. Незаметные глазу искривления плоскостей заметны телу, которое в одном случае устает быстрее, а в другом способно функционировать в оптимальном режиме гораздо более длительное время, при этом испытывая приятные ощущения бодрости.
- Ира, я, как Вы понимаете, знаком с эргономикой, и для соответствия ее требованиям подобные чрезмерно утонченные изыски абсолютно ни к чему. Я знаю, – не давая Ире вставить слово, спешил выказать свою компетентность Рябоконь, – Вы сейчас скажете, что коль уж новейшие разработки обладают такими техническими показателями, значит, в них есть практическая необходимость, так? Но я Вам отвечу, – вновь не давая Ире вставить слово, спешил выказать свою компетентность Рябоконь, – что любое оборудование делается с запасом возможностей и прочности.
- Именно на это я и рассчитывала. Видите ли, до сегодняшнего дня я совершенно не следила за новинками оборудования для мебельной промышленности, а потому, не имея достаточных знаний, могла только надеяться, что отвечающие моим требованиям функции в образцах нового поколения все ж имеются. А то, о чем я говорю, это не совсем эргономика, точнее совсем не эргономика, вернее эргономика, но совершенно иного порядка. В данном случае учитываются не только особенности строения человеческого тела, и не столько. В гораздо большей степени имеет значение организация пространства в принципе.
- Вот теперь я вообще ничего не понимаю! – окончательно вышел из себя Рябоконь.
- Короче, Вам когда-нибудь приходилось сидеть на пеньке, с виду совсем обычном, и чувствовать себя гораздо более комфортно, чем в самом удобном, самом совершенном, с точки зрения эргономики, кресле? – пытаясь сохранять дружелюбный тон, спросила Ира.
Радный пронзил ее взглядом:
- Мне приходилось, – медленно проговорил он.
- Где, если не секрет?
- В Сибири. В тайге. В избушке старухи-знахарки.
- Спасибо, – поблагодарила его, слегка кивнув, Ира. – Любой объект определенным образом организует пространство. Этим можно управлять за счет искривления плоскостей и изменения наклона и соотношения их осей.
- Ира, а Вам не кажется, что это нечто из области мистики? – спросил Белоконь.
- Нет, не кажется. Я точно знаю, что это из области мистики, если термин «мистика» понимать как практику, направленную на непосредственное единение с Абсолютом, то есть на существование в согласии с Глобальными Законами Вселенной. Просто нет ничего удивительного в том, что параметры – в данном случае пространственные – можно просчитать и задать для определенного объекта.
- Вы уверены, что неграмотная старуха из тайги способна к подобным вычислениям? – усмехнувшись, съязвил Рябоконь.
- Нет. Она это просто знает. Чувствует.
- Каким же образом?
- Точно таким же, как вы чувствуете, знаете скорость приближающейся машины, когда переходите дорогу. Для практического владения знанием совсем необязательна вербализация информации или перевод ее в какие-либо другие, например цифровые, символы.
Генка отрешенно улыбался. Радный перестал сверлить взглядом Ирину и направил его в неведомую даль. Его глаза искрились. Рябоконь переводил дух и готовился к новым нападкам, а Белоконь ринулся в атаку:
- Ладно, предположим, Вы меня убедили, но есть еще один вопрос, который вообще-то должны задать, как мне кажется, Станислав Андреевич и Геннадий Васильевич, – он посмотрел на них.
- Интересно, интересно… – Генка уже предвкушал нечто, притом зная, что именно.
- Так вот, вопрос: как мы объясним доступным образом потребителю, что наша новая коллекция прям вся такая распрекрасная и нужно непременно покупать только ее, а? Как мы построим рекламную кампанию?
- Да-да, Ирина Борисовна, как? – Генка откровенно веселился.
- Точно так же, как и любую другую, – бесстрастно ответила Ира.
- Ирина, но ведь на производство ее будут затрачены значительные средства, и она, по вашему мнению, будет обладать прямо-таки фантастическими свойствами – это ведь нужно как-то отразить, ведь обидно, если мы тут так постараемся, а покупатель пройдет мимо.
Ира улыбнулась:
- Во-первых, мы, само собой, придадим ей привлекательный внешний вид…
- Вот!!! Так может, только им и ограничиться? И не морочить себе голову?
- …а во-вторых… – продолжала Ирина, не обращая внимания на едкое замечание, – если перед Вами, как перед дизайнером, поставить два внешне абсолютно одинаковых стула, один из которых будет выполнен с не фиксируемыми глазом искривлениями плоскостей и изменениями наклона и соотношения их осей, и попросить найти «десять отличий», Вы их вряд ли обнаружите. Вы скажите, что эти стулья одинаковы. Но если Вы просто зайдете в помещение, где будут стоять оба эти стула и Вам предложат сесть, Вы инстинктивно, не задумываясь, сделаете выбор в пользу стула, пространственно более удачно организованного. То есть, специальные свойства нашей мебели мы рекламировать не будем, они в этом не нуждаются, а, следовательно, не будем оповещать о них конкурентов. За редким исключением люди прекрасно видят и чувствуют такие вещи, хоть и не отдают себе отчета в этом.
