– Вообще-то да, но я поговорю с боссом. Парни нужным нам делом занимаются. А там, глядишь, через них сможем расширить сбыт джинтропина. Недавно пришла партия из Китая, чистый, настоящий, но без документов, так что надо левым сбытом… Я договорюсь, что будут платить сотню баксов. Так что, парни, сотню баксов сейчас, а потом каждый месяц готовьте по сотне. Может быть, если начнете участвовать в сбыте травки или еще чего левого, то не только снизим… даже снимем налог, но и вам что-то будет перепадать.

Они тоже, как и следователи, играют в злого и доброго, я все понимаю, но боюсь меньше, понятно, этого, который вроде бы больше понимает и даже сочувствует.

Вован что-то пытался сказать, я сделал ему знак помалкивать, сказал первым:

– Сейчас у нас с собой ни копейки. Просто ни копейки!

Серега угрожающе набычился, резким толчком перевернул стол. На пол полетели и рассыпались папки, выскользнули и легли веером бумаги. Гигант от двери следил за нами маленькими злыми глазами, а Серега прошелся по бумагам ботинками на толстой подошве. Вован забился в угол, наконец гигант сказал успокаивающе:

– Погоди, Серега, не горячись. Ребята завтра приготовят сотню, а мы зайдем и заберем.

– Тогда пусть полторы! – прорычал Серега. – За то, что придем дважды!

– Клиентам надо идти на уступки, – сказал гигант. – Вот что, ребятки. Завтра зайдем в это же время. Где хотите доставайте, занимайте или воруйте, но чтоб сотня баксов была. Иначе поставим на счетчик… лучше бы вам его не знать.

Они ушли, громко треснув дверью, Вован смотрел на меня потерянными глазами.

– И что теперь?

– Утро вечера мудренее, – ответил я. – Ты занимайся своим делом. Это я беру на себя.

Он взглянул на меня испуганно и со вспыхнувшей надеждой.

– Ты… уже обзавелся крышей?

– Ну да, – ответил я. – Жизнь такая, крыша – в первую очередь.

– Надежная?

– Надежней не бывает, – заверил я.

Он сказал трепещущим, как бабочка крыльями, голосом:

– Ты поосторожнее там, понял?.. А то крыша бывает опаснее, чем вот такие…

– Это я беру на себя, – произнес я как можно тверже, – ты просто делай свое дело, а в это не вникай. Тебе же легче в любом случае.

На другой день, как и обещали, они подъехали снова. На этот раз вчетвером. Видимо, опасаясь, что в самом деле успел с кем-то договориться из местной шушеры, чтобы выдать ее за крышу. Двое поднимались к нам, третий остался в подъезде, а четвертый ждал за рулем. Я из тумана бетонной стены проследил за поднимающимся лифтом, третий прислонился к стояку в двух шагах от меня, закурил, лениво провожая их взглядом.

Я осторожно переместился поближе, надо торопиться, всполз внутри стены чуть выше его головы. Эх, если бы можно было пырнуть его ножом прямо из стены! Увы, моя аура или эманация не распространяется так далеко. Однако…

Я выдвинулся из стены плечом и головой, правая рука свободна, заточку, что прижимал плотно к телу, зажал в ладони. Сверху видно, что этот здоровяк вообще с розовой такой плешью посреди светлых волос, вот здесь, кажется, находится так называемый родничок, место, где кости черепа сходятся не вплотную, в этом месте мозг отделяет от соприкосновения с воздухом только кожа. Ганнусенька уверяет, что именно там третий глаз, что дает ей мудрость и предвидение…

Рука моя с заточкой медленно опустилась, заостренный кончик навис над уязвимым местом, почти касаясь розовой плеши. Я выдвинулся еще чуть, высвобождая из бетона другую руку. Здоровяк сопит спокойно и уверенно, там все сделают без него. Я задержал дыхание, только бы не струсить, с силой ударил ладонью по рукояти.

Тонкое лезвие прорвало кожу, словно туалетную бумагу, и погрузилось, как в теплое сливочное масло. Я поспешно дернул руку вверх, ладонь словно обожгло омерзительное соприкосновение с розовой плешью. Убравшись в стену, я с минуту старался успокоить воображение, затем начал движение вверх, вышел из стены этажом выше, вызвал лифт, ввалился в кабинку и оставшееся время, пока скрипели тросы, изо всех сил старался прийти в себя.

Дверь в кабинет Вована не заперта, распахнулась сразу. Еще с порога услышал отчаянный крик моего генерального директора:

– Не знаю!.. Говорю, не знаю! У него и спрашивайте!

Я поспешно шагнул в кабинет, сказал как можно более бодрым голосом:

– Всем привет! А вот и я…

Гигант держал Вована за грудь, Серега методично обшаривал ящики. На мое появление лишь хмыкнул.

– Опаздываешь, братец.

– Вы же не сказали, в котором часу будете точно, – ответил я, защищаясь.

– Но примерно сказали же?

– Да, – согласился я, – о чем базар? Кстати, я поговорил со своей крышей. Они передали, что за наезд ставят вас на тысячу баксов. В месяц. Это для них не деньги, но просто чтобы вы знали свое место. А дабы не подумали шутить, одного из ваших, что остался там в подъезде, только что замочили. Можете забрать, можете оставить.

Они смотрели недоверчиво, гигант отпустил Вована, снова хмыкнул, вытащил мобильник. Мы смотрели, как он жмет кнопки, мрачнеет, потом сказал раздраженно:

– Серега, выйди взгляни. Наверное, Цибастый нечаянно забыл мобилу в машине.

Серега выскользнул из комнаты. Вован шумно трясся на стуле в углу комнаты. Гигант смотрел то на одного, то на другого маленькими недобрыми глазками. Я старался улыбаться как можно беспечнее.

Через пару минут в комнату ворвался запыхавшийся Серега. Лицо белое, глаза навыкате, губы синие. Прохрипел, роняя слюну, как набегавшийся мастиф:

– Там Цибастый… заколот!

Первый спросил туповато:

– Как же… он же только что был жив!

Оба повернулись и посмотрели на меня. Я сказал небрежно:

– Пожалуй, в сауну сегодня с вами не пойдет. Наверное, и завтра тоже. Кстати, за квартирой наблюдают. Если я не помашу из окна… определенным образом, то и вас тоже… положат. Так что соглашайтесь на тыщу баксов, хотя, конечно, оба не стоите и монгольского тугрика.

Вован всхлипнул, а оба громилы начали медленно увядать, становиться меньше, словно из них выпустили воздух. Переглянулись, Серега сказал просительно:

– Если у вас такие ребята крутые… то все равно… зачем так? Мы не должны убивать друг друга, ментам на радость. Всегда можно договориться. Как сходняк решит…