«Мамань, я у Машки останусь!» Но с этим своим бизнесом сын совсем стыд потерял. Как будто у него и матери нет! Она же волнуется! Вон, уже почти два часа, а его все нет. А ей – беспокоиться, выглядывать на улицу, вздрагивать от каждой останавливающейся у подъезда машины…

Зинаида Васильевна отметила, что ее соседку Татьяну привез прямо к подъезду какой-то длинный хмырь. «Ага, сейчас пойдет вместе с ней в квартиру…»

Однако парень остался на улице. Облокотился на свою машину, курит, смотрит на окна.

Зинаида Васильевна подкралась к двери. Услышала Татьянины шаги.

Соседка, видать, устала – шла не спеша. Обычно-то она носилась по лестнице, словно школьница, сбежавшая с уроков. Щелкнул замок – Татьяна вошла в квартиру.

Через несколько секунд ночную тишину дома разорвал Татьянин пронзительный крик.

На ходу вытаскивая пистолет, Павел через три ступеньки помчался на третий этаж. На площадке между вторым и третьим этажами он столкнулся с Таней.

Она была жива и, кажется, невредима.

Однако Танино лицо было абсолютно белым. Глаза расширились от ужаса.

Губы плясали.

Павел отодвинул ее и одним махом преодолел десять последних ступенек.

Дверь в Танину квартиру была распахнута настежь. В прихожей горел свет.

Павел ворвался в квартиру.

Уже из прихожей было видно, что царит в ней полный тарарам.

Книги сброшены с полок и устилают пол. Тут же вперемешку разбросаны счета за телефон, домовые и газовые жировки, модные журналы. У распахнутой двери балкона валялись осколки вазы.

А посредине комнаты в неестественной позе лежал мужчина. Рука была заломлена. Голова запрокинута.

Из его спины торчала рукоять кухонного ножа.

В ярком свете люстры кровь, разлившаяся по его спине, казалась особенно алой.

Вчера ночью, когда Татьяна Садовникова выскочила из своей квартиры с перекошенным от ужаса лицом, а я увидел посреди ее комнаты труп с торчащим из спины ножом, первое, что я сделал, – дал ей стакан воды. А второе – велел ловить такси и немедленно ехать к матери. И никуда из ее дома не выходить, ни на какие допросы не являться. Я отдал ей свой мобильный телефон. – Всегда сможете позвонить. Запомните мой пейджер: 232-0000, абоненту 34281. И домашний телефон: 229-52-52. Спрашивайте Павла.

– Жена не взревнует? – вымученно улыбнулась Таня.

– Я разведен. Проживаю в «коммуналке», сухо сообщил я. – Повторите телефоны.

Она повторила на удивление совершенно правильно.

И уж только после этого я вызвал милицию. Личность убитого установили быстро. Им оказался Андрей Седых, тридцати двух лет, проживавший в соседней с Татьяной квартире. Что он делал в жилище Тани? Как проник туда? Отчего получил удар в спину кухонным ножом? Связано ли это преступление с аналогичным в квартире Полуянова? Кто, наконец, убил его?

На эти вопросы предстояло ответить следствию.

Или мне.

Я проснулся в восемь от грохота будильника. Голова трещала от недосыпа.

Вчерашняя ночь была занята осмотром места происшествия и дачей показаний.

Слава богу, что в квартиру Тани приехал, в числе прочих милицейских работников, Саня Перепелкин. С ним, в бытность мою в райотделе, мы когда-то пересекались. Выпили вместе не один литр пива и раскрутили не одно дело.

Поэтому речь о задержании меня либо Тани (либо нас обоих вместе) не шла. Пока не шла.

Гражданина Седых убили, как предварительно установил судмедэксперт, в те же часы суток, что и гражданку Ольгу Климову: между двадцатью двумя часами и полуночью. С двадцати трех тридцати Татьяна Садовникова находилась в моем офисе. До этого, если верить ей, в редакции «Молодежных вестей».

Правда, допустима вероятность, что она меня обманула. Зарезала в своей квартире соседа, а затем вскочила в такси и примчалась в мой офис.

По вечернему времени между ее домом и моим офисом езды было не более двадцати минут.

Но я отчего-то верил Татьяне.

Однако поверит ли ей следовательша с Петровки? Учитывая ее, очевидно, предвзятое к Татьяне отношение, а также то, что нож, которым зарезали гражданина Седых, был из Таниной коллекции кухонных ножей и на нем, похоже, были Танины отпечатки пальцев…

В Таниной квартире – как и ранее в квартире Дмитрия Полуянова – явно что-то искали.

Книги из ее немногочисленной, но, как видно, тщательно подобранной библиотеки были разбросаны по полу. В беспорядке лежали издания по социологии, психологии и рекламе. Валялись зачитанные почти до дыр издания «Трех мушкетеров» и «Острова сокровищ», переводные романы вроде Шелдона и Коллинз, а также неведомые мне Лео Перуц и Марио Варгас Льоса… Ящик с документами был опорожнен прямо на ковер – счета за телефон, домовая книжка, ПТС на автомобиль «Пежо-106», инструкции к «видаку» и музыкальному центру… Мы с Саней сразу отметили, что инструкции к приборам имелись, сами видеомагнитофон и проигрыватель в комнате также находились, а вот видео-, равно как и аудиокассет было не видать. Похоже, неведомые похитители забрали их собой.

На кухне Тани мы обменялись мнениями с Саней Перепелкиным. Он согласился со мной: здесь, в жилище Тани, что-то искали. И, кажется, этим «чем-то», судя по похищенным кассетам, были не ценности, не деньги, но некая информация.

Для опроса соседей время – три часа ночи – было явно неподходящим.

Зинаида Васильевна, мать гражданина Седых, опознавшая труп, была в истерике. Мы не стали мучить ее вопросами.

Для этого, равно как и для поквартирного опроса, я отвел сегодняшний вечер.

А днем меня ждали другие дела.

Я проклял будильник и включил чайник. Натянул футболку и джинсы и спустился по гулкому подъезду вниз к почтовому ящику.

К моему возвращению чайник как раз закипел. Я всыпал в кружку с монограммой «Павлу Синичкину за отличную службу» две ложечки кофе. Секунду подумал – голова после малосонной ночи гудела – и добавил еще ложку. Сдобрил кофе изрядной порцией сахара – надеясь, что глюкоза поспособствует моей мозговой деятельности, – и развернул газету.

Сегодня в «Молодежных вестях» вышла самая странная реклама из всех, которые я когда-либо видел.

Она занимала половину газетной страницы. Что ж, Татьяна Садовникова могла себе это позволить. Она могла бы купить даже целую полосу. Или газетный номер целиком.

На верхней половине газетного листа – жирно набранное сообщение:

Внимание!

Те, кто приходил ко мне в Орехово-Борисово! Вы сломали одну мою игрушку и взяли себе другую. Но то, что вас интересует, находится у меня. Обменяю это на свою игрушку.

Дальше в объявлении был указан номер почтового отделения и абонентского ящика: 111538, а/я 1.

Это почтовое отделение было ближайшим к моему офису, а абонентский ящик зарегистрирован на мое сыскное агентство.

Объявление смотрелось воистину шикарно. Рядом с ним мелко набранные газетные столбцы выглядели более чем скромненько.

Не заметить объявление мог только слепой.

Или тот, кто не читает «Молодежные вести».

Либо вообще не читает газет.

События между тем – как это нередко бывает – успели обогнать газету.

После вчерашней ночи в объявление следовало добавить, пользуясь Таниным эзоповым языком, еще одну строчку: «А вчера сломали еще одну игрушку – в Новогирееве».

Я искренне пожалел Татьяну.

Вот ей достается! Сначала – обвинение в убийстве. Сутки в тюрьме. Да от такого шока даже крепкий мужик раскис бы и впал в глубочайшую депрессию.

А она… Она выспалась, собралась с силами и в тот же день начала помогать мне с расследованием. Весь вечер проторчала в «Молодежных вестях» прикидываясь молодым следователем прокуратуры. Получила важную информацию, придумала фокус с объявлением, приехала ко мне и отчиталась о проделанной работе…