Несколько моложе залежей янтарей бурые угли Лаузица в Германии. Этот пласт бурого угля образовался на месте ископаемого лесного болота, покрытого отложенными гораздо позднее песками и глинами. Лес состоял из того самого болотного кипариса, или таксодия, который и теперь образует лесные болота вдоль нижнего течения реки Миссисипи в Северной Америке. Остатки стволов этого кипариса в Лаузицкой копи достигают 20 м длины. Дерево это отличается, между прочим, той особенностью, что оно каждую осень сбрасывает свою хвою вместе с веточками, на которых она сидит. Этим оно создает обильный материал для образования перегноя, а в известных условиях также и для образования бурого угля.
Ближе к нам расположены слои миоценовой группы. Их ископаемые указывают на наступившее общее похолодание северных и умеренных стран. Тем не менее во Франции в это время мы находим еще растительность, значительно отличающуюся от современной, — крупные папоротники осмунда. вьющиеся папоротники лигодии, за которыми в наше время надо ехать в Японию, на острова Малайского архипелага, или в тропический пояс Африки. Пальмы не стали менее разнообразными, но изобилие их уменьшается. Они сконцентрированы теперь в местах более защищенных от ветра и держатся солнцепеков, но все же среди них мы находим не только более северные в настоящее время, как финиковые пальмы и пальма сабаль, но и более южные геономы, маникарии и ротанги.
Хвойные представлены мамонтовыми деревьями (иначе секвойи), болотными кипарисами и многими другими, обитающими ныне в более теплых областях Америки. Зато впервые появляются свойственные и современной Европе буковые и грабовые леса; крупные, теперь уже исчезнувшие, ольхи, клены и тополя, разнообразные породы дубов, камфарные деревья, южные акации с их длинными бобами и многие другие древесные породы юга.
В миоценовое время в Европе еще попадались саговники с крупными перистыми листьями, столь обыкновенные в юрских отложениях. Но теперь их жизнь висит на волоске и затем угасает.
Отложения миоцена настолько богаты растениями, что в одном только месте, в Энингене, близ Шафгаузена, на границе Швейцарии и Германии, известный палеонтолог О. Геер нашел более 500 различных пород растений вместе с остаткам» млекопитающих, птиц, пресмыкающихся, насекомых и других животных. Все эти организмы были снесены потоками в большое озеро и на дне его погребены под слоями ила.
Сохранность остатков растений миоцена весьма хорошая. Здесь мы имеем перед собой не только прекрасно сохранившиеся отпечатки листьев, но нередко целые ветки с цветками и плодами, позволяющие так же хорошо распознавать растения, как и на свежем материале.
Насколько в эпоху миоцена климат был теплее современного, показывают растительные остатки, найденные в полярных странах и изученные О. Геером. Он приходит в результате своих исследований к утверждению, что в Исландии, Гренландии, на Гриннелевой земле, на Шпицбергене и в северной Канаде найдено до сих пор 363 вида миоценовых растений. Самым северным пунктом, где были найдены последние, является Гриннелева земля, 81°45′ с. ш., где в 1876 г. Фейдельну, натуралисту английской полярной экспедиции, удалось найти в черном сланце 30 видов растений, из которых 10 принадлежат к хвойным.
Рис. 18. Веточка современного болотного кипариса Taxodium distichum Riсh. из Сев. Америки (1) и такие же веточки из олигоценовых отложений Европы (2)
Одним из наиболее распространенных здесь деревьев является болотный кипарис, или таксодий, который живет и теперь в южной части Соединенных Штатов. От него сохранились не только красивые ветви, одетые листьями, но и пыльниковые колоски. Кроме того, были найдены остатки одной из современных пихт и 2 породы сосен, полярная и фейльденова. Также представитель особого, близкого к типу гинкговых, рода фейльдения, северный вяз, липа, две березы, два различных тополя, два вида орешника и калина. В озерных отложениях рядом найдены кувшинка, осока и тростник. Таким образом, эта растительность больше всего походит на растительность стран, лежащих в северной части умеренного пояса с годовой температурой около 8° тепла, между тем как в настоящее время средняя годовая температура этих мест около 20° мороза. В северной Гренландии под 70° с. ш. найдены были магнолии с вечнозелеными листьями, каштан, гинкго, хурма, лавр и сассафрас. На Шпицбергене между 77 и 79° с. ш. найдены остатки 179 видов, указывающие на существование в миоценовую эпоху под этими широтами величественных хвойных лесов из болотного кипариса, мамонтовых деревьев, многочисленных сосен, елей и пихт, кипарисов и других более южных пород, встречающихся ныне на самом юге Китая. Из лиственных деревьев здесь росли 7 видов тополя, ивы, березы, ольхи, буки, платан, 2 вида дуба, вяз, липа, орех, 2 вида магнолий и 4 вида клена. Подлесок был из многочисленных и разнообразных кустарников из родов калины, лещины, кизильника, боярышника и др. В соседних озерах с торфянистыми берегами плавали широкие листья полярной кувшинки и заросли рдеста, а у берега красовались частухи, осоки, ситники, ежеголовники и касатики. Надо думать, что средняя годовая температура была здесь не ниже 9°, тогда как в наше время на Шпицбергене клочки полярной тундры перемежаются с залежами снега и россыпями голого камня, а деревьев нет вовсе.
Миоценовые растения, соответствующие более теплому климату, найдены в различных местностях, расположенных как бы кольцом вокруг полюса. Явление это принадлежит к наиболее интересным в истории Земли; трудно понять, каким образом возможно было существование роскошной растительности там, где теперь все покрыто снегом и льдом, а зимою ночь длится несколько месяцев. Было ли солнце в то время более деятельным, или атмосфера Земли была плотнее или, наконец, северный полюс был расположен иначе, и местности, о которых идет речь, лежали южнее полярного круга? Некоторые астрономические наблюдения указывают на наибольшую вероятность последнего предположения.
Во всяком случае, в миоценовую эпоху началось уже сильное охлаждение климата, и представители южной растительности и даже растительности умеренно теплого пояса стали вымирать, сохраняясь лишь под более южными широтами.
Интересны и более южные отложения миоцена. Так, на всем пространстве от Вены до Аральского моря, захватывая всю область Черного моря, тянулось так называемое Сарматское море, причем его лесистые берега отличались разнообразным рельефом.
В 1912 г. А. А. Снятковым и Меффертом на Дону на правом высоком берегу р. Крынки, притока р. Миуса, было обнаружено в карьере одного кирпичного завода крупное скопление растительных остатков вместе с рыбами и раковинами моллюсков. Среди них оказалось не менее 50 видов растений, изученных А. Н. Криштофовичем. Лес Крынки состоял из болотного кипариса, двух видов ореха, граба, лещины, особой ольхи, каштана, бука, тополя, каркаса, дзельквы, еукоммии, двух видов дуба, двух видов платана, трех видов клена, боярышника, сливы, крупнолистной березы, тюльпанного дерева, тисса, сосны ( Pinus palaeostrobus) и многих других. Из вьющихся растений (лиан) назовем виноград и павой. Кроме леса здесь была и береговая растительность с рогозом, тростниками, рдестом, роголистником и водяным папоротником сальвиния.
Все эти растения в своей совокупности соответствуют климату более холодному, чем климат, который господствовал в соответствующее время в Западной Европе. Климат и тогда, как и теперь, становился суровее по мере движения с запада к востоку, от берегов Атлантического океана в глубь материка.
За миоценовыми слоями, позднее их, напластовались плиоценовые слои.
Очень полная флора плиоцена описана Де-Папом для долины р. Роны, ниже города Лиона, где в то время существовал глубоко вдававшийся в материк морской залив. Берега залива, частью высокие и обрывистые, частью пологие, были прорезаны многочисленными речками и ручьями с быстрым течением, которые сносили в море остатки растений, росших на их пути. Выносы ручьев и образовали мергелистые рухляки, богатые остатками растений.
