Когда они были еще на полдороге к мысу, Холли вдруг почувствовала: что-то неладно. Вместо того чтобы окружать замок со всех сторон, наружная стена обрывалась грудой камней, оставляя его беззащитным перед нападением. На фоне темнеющего неба призрачным силуэтом поднималась недостроенная башня.

Судя по всему, замок был не неприступной твердыней, а творением безумца, брошенным задолго до завершения. Сердце Холли сжалось при виде этой незавершенной красоты.

Когда отряд спустился с холма к зияющей бреши, которую должны были закрывать крепостные ворота, Остин придержал коня. Покосившаяся половина привратной башни, зияя пустыми глазницами окон, проводила их на мост через пересохший ров. Холли, вздрогнув от леденящего духа запустения, бессознательно крепче обняла Остина за талию.

Въехав в пространство, которое должно было быть внутренним двором, если бы была достроена наружная стена, Холли первым делом увидела могилу. Каменное надгробие покрывали травы и плющ. Остин не удостоил могилы и взглядом, но Холли обернулась, гадая, кто же это был похоронен в таком почетном месте и в то же время был лишен вечного успокоения в фамильном склепе.

Ей захотелось спросить об этом Остина, но его суровая поза не располагала к разговору. Сейчас ее муж мало походил на того человека, который, усадив ее на колени, нежно отирал с ее лица слезы.

Холли все же собралась с духом, чтобы спросить его об этом, но тут мимо ее уха просвистела стрела, и что-то с силой выпущенного из катапульты камня придавило ее к земле.

12

Холли с трудом вздохнула. Оглушенная, она не могла вспомнить, придавило ли ее рухнувшее дерево или ее растоптало стадо лосей. Хоровод звезд у нее перед глазами постепенно потускнел, и она увидела, что лежит на траве. Только теперь девушка поняла, что тяжелым предметом, придавившим ее к земле, является тело ее мужа. Она сразу же по достоинству оценила его молниеносную реакцию и расчет, позволившие ему осуществить такой прыжок, не переломав при этом ее хрупкие кости.

Уже ставший привычным запах мяты щекотал ноздри. Первым отчаянным желанием Холли было поскорее выбраться из-под Остина. Однако сделать это оказалось не так-то просто. Тут Холли с ужасом осознала, что юбки ее при падении задрались и теперь ее обнаженные ягодицы и торс рыцаря отделяли лишь тонкая ткань ее нижней рубашки и его рейтузы. Холли испуганно раскрыла глаза и прижалась щекой к холодной земле, боясь вздохнуть.

Она вздрогнула, услышав донесшийся с одной из башен громоподобный рык.

— Проклятые пиявки! Чертовы сборщики налогов, порождение шлюх! Убирайтесь к своему ублюдку, сукиному сыну королю, и передайте, что я и полпенни не дам на то, чтобы набить его английские сундуки. Это валлийская земля, и валлийской она останется, пока в этом старике есть хоть капля крови!

Оторвав голову от земли, Остин крикнул:

— Убери лук и стрелы да побереги свой язык, старик! Я…

Рядом просвистела еще одна стрела. Остин прижал губы к уху Холли, согрев его своим дыханием.

— Не поднимайся. Что бы ни случилось, лежи на земле.

Холли на мгновение показалось, что он, перед тем как ловко вскочить на ноги, скользнул по ее затылку нежным поцелуем — но она тотчас же посмеялась над своей фантазией. Она едва подавила желание удержать мужа рядом с собой. Для того чтобы защитить себя или его самого, — Холли не могла бы сказать. Без надежного укрытия под телом Остина она почувствовала себя уязвимой, но он, смело вышедший на середину двора и подставивший себя затаившемуся в башне стрелку, показался ей еще более беззащитным.

— Отец, это Остин, — властно крикнул рыцарь. — Я вернулся домой.

Он стащил одну набитую золотом суму с лошади, за которой пытался спрятаться отец Натаниэль, и торжествующе потряс ею.

— И я привез столько золота, что тебе больше никогда не придется бояться сборщиков податей короля Эдуарда!

Двор застыл в напряженной тишине. Холли затаила дыхание, удивленная страхом от мысли, что следующая стрела сделает ее вдовой.

Но из башни донеслось лишь ворчливое пофыркивание, затем шарканье приближающихся шагов. Натаниэль осторожно высунулся из-за вьючной лошади, а Кэри помог Элспет подняться с земли. Остин опустил мешок с золотом на землю, и его внезапно поникшие плечи выдали испытываемое им огромное облегчение.

— Ваш отец всех гостей встречает с таким гостеприимством? — не удержалась от вопроса Холли, поднимаясь на ноги.

Отец Натаниэль бросил на нее предостерегающий взгляд, и Холли поспешно привела в порядок все свои юбки, пока Остин не повернулся к ней.

— Скажи «спасибо», перед отъездом я спрятал смолу, а то бы он вылил ее нам на голову, решив, что мы осадили замок.

Оглядевшись, Холли обнаружила, что они находятся во дворе древней каменной цитадели, окруженной глинобитными постройками. Зодчий, планировавший возведение пограничной крепости, несомненно, сделал цитадель сердцем своего творения. Теперь же древняя башня пала жертвой печального крушения несбывшихся надежд.

Стало совершенно темно, и вылетевшие из-за зубца крепостной стены летучие мыши расселись вдоль карниза. По крайней мере, теперь можно не бояться, что они вцепятся ей в волосы, печально подумала Холли, непроизвольно держась поближе к Остину.

Окованная железом дверь со скрипом отворилась, выпуская во двор обитателей замка. Свет факелов колебался под порывами ветра, придавая зловещий отпечаток окружающей обстановке. Шаркая ногами, подданные Гавенмора двинулись вперед, напоминая пугливого дракона с двадцатью четырьмя ногами и двенадцатью трясущимися головами, и мерцающий свет факелов озарил застывшие в ужасе лица.

Холли непроизвольно отступила от своего мужа, потрясенная его угрюмым лицом. Как она сможет жить, навеки связанная с человеком, вселяющим такой страх в своих вассалов? Она почувствовала, что поддается действию царящей в замке мрачной обстановки.

От толпы отделился мужчина, череп которого был совершенно лишен волос и блестел в свете факелов.

— Добро пожаловать домой, господин. Похоже, ваше путешествие было удачным.

Остин похлопал его по плечу.

— Да, Эмрис. Я привез с собой вашу новую госпожу. Давно пора было сделать это, не так ли?

Смятение Холли росло. Слуги сгрудились вокруг Остина, словно ища у него защиты. Все, казалось, стремились прикоснуться к нему, сказать какое-нибудь обнадеживающее или приветственное слово. А. вот на нее смотрели украдкой, и во взглядах челяди сквозил плохо скрытый ужас. Холли вдруг поняла, что слуги боятся не Остина. Они боятся ее!

Ее подозрение подтвердилось, когда Остин, схватив ее за руку, вытащил в свет факелов. Женщины-служанки попятились, путаясь в длинных юбках. Один старик даже помахал двумя пальцами, традиционным жестом отгоняя злой дух.

Факел безжалостно осветил лицо Холли, чуть не ослепив ее, и девушка едва сдержалась, чтобы не закрыться руками. Однако она заставила себя гордо расправить плечи, внутренне готовая принять то отвращение, которое вызовет у слуг ее изуродованная внешность. Остин положил ей на талию смуглую руку.

Толпа как один человек ахнула.

— Ой, — выдохнул женский голос, — она прекрасна!

— Да, — вторил ей мужчина, приветственно срывая с головы шапку с пером. — Я никогда не видел такой совершенной красоты. Она просто чудо!

Холли потрясенно заморгала, полностью сбитая с толку этими словами. Остин отошел в сторону, позволяя слугам обступить ее. Они с радостными восклицаниями осматривали обкорнанные волосы, залепленное грязью платье, покрытое волдырями лицо. Старик, осенявший себя знамением, даже упал на колени, целуя мокрый подол ее юбки.

Элспет и отец Натаниэль, стоя поодаль, взирали на все это, раскрыв рты от изумления.

Холли за свою короткую жизнь успела сполна насладиться низкопоклонством, но никогда еще ею не восхищались с таким детским восторгом. Она не могла понять странное поведение слуг. Они что, все ослепли?

Совершенно сбитая с толку, девушка повернулась к Остину. Его лицо печально осунулось, но глаза искрились тайным весельем.