— Да, Боб, — вступил в разговор Леон Смайлз, — ты бы уж точно, если бы и был в чем виноват, сидел не здесь, а за стальной решеткой. — Леон, пользуясь правом второго голоса, решил перехватить инициативу у комиссара, ему тоже были необходимы голоса «докеров» Боба Даркмана. — Ты абсолютно ни в чем не виновен, это я тебе как начальник службы безопасности говорю. Ты же не ведал, что за деньги у Фаризетти. Если бы уже действовала глобальная система наблюдения, то все бы знали, что ты ни в чем не виновен.

— Спасибо вам, — растроганно поблагодарил Боб Даркман. — Но тем не менее я должен сделать заявление. — Все присутствующие в студии затаили дыхание. — Я — Боб Даркман, в сложившихся обстоятельствах не вправе продолжать предвыборную борьбу за пост мэра города Плобитаун. Моя совесть не позволяет мне этого делать. Надеюсь на понимание со стороны тех, кто выдвигал меня кандидатом. Мэр города — это олицетворение кристальной честности и добропорядочности, его репутация должна быть не запятнана сомнительными связями. Я снимаю свою кандидатуру. Мне это решение далось непросто, но как честный человек и законопослушный гражданин я должен так поступить. Всех, кто готов был голосовать за меня, я призываю отдать голоса тому, кто продолжит политику защиты прав трудящихся, развития экономики и демократических институтов нашего общества, — я призываю своих сторонников голосовать за нынешнего мэра города Герба Кримсона!

С последними словами Боб Даркман отцепил от лацкана пиджака микрофон, встал и молча вышел из студии.

«Триумф» постепенно приближался к спутнику Блос. Знакомые очертания «космических ворот Плобоя» увеличивались на экране рубки управления. Сама планета сине-зеленым шаром повисла справа. Окружающее пространство кишело множеством транспортных кораблей, снующих в разных направлениях. Невдалеке параллельным курсом к Блосу величаво плыл гигантский сухогруз с миллионом тонн древесины. Его корпус, состоящий из открытых, негерметичных решетчатых секций, полностью заполняли круглые стволы больших деревьев. Космические корабли таких размеров, как этот сухогруз, из-за своей огромной массы во избежание аварий не имели разрешения пристыковываться к спутнику Они становились на рейд недалеко от Блоса, и уже челноки со спутника производили разгрузочные работы. Сейчас на орбите возле Блоса стояло пять таких кораблей. «Триумф» по сравнению с любым из них выглядел мухой на фоне слона.

Обгоняя неповоротливые грузовые корабли, проносились частные яхты и пассажирские звездолеты. Часть кораблей шла к Блосу, часть, имеющая разрешение для посадки, направлялась прямиком на планету.

Скайт с Дерком оба сидели в рубке управления звездолетом, стыковка к спутнику с таким интенсивным движением космических кораблей вокруг была ответственным делом, и им приходилось не отрываясь следить за приборами. Звездолет вошел в зону контроля, и Скайт сбросил скорость до минимума. Вскоре диспетчер разрешил стыковку к освободившемуся двести седьмому причалу. Скайт аккуратно подвел «Триумф» к указанной причальной башне, колонной выдающейся из сферы спутника, и произвел стыковку.

— Почти дома, — сообщил Скайт, когда мощные стыковочные захваты причала герметично прижали корпус звездолета к переходному тамбуру.

— Через час будем в Плобитауне, — согласился Дерк, щелкая тумблерами и нажимая кнопки на панели управления. Дерк выключал системы навигации и деинициировал силовую установку корабля. — Я готов, — сообщил он, когда погасла последняя диаграмма на пульте.

— Тогда пошли.

Друзья встали и направились к выходу. Когда они проходили мимо кубрика, Дерк приоткрыл дверь и крикнул:

— Борис, ты здесь?!

— Да, мой господин! — тут же отозвался робот и выехал в коридор.

Борис был в своей гражданской ипостаси: углепластиковый корпус на гусеничном ходу. Его жидкокристаллический лицевой дисплей нес на себе радостную улыбку.

— Что за обращение такое «мой господин»? — сморщился Дерк. — Мы же с тобой, в конце концов, побывали у черта в заднице. Зови меня просто — Дерк. И брось эти подобострастные ужимки.

— Слушаюсь!

— И вообще, веди себя свободно, как «саморазвивающаяся личность».

— Будет исполнено!

— Мы со Скайтом сейчас летим на Плобой, — продолжил Дерк. — Не хочешь составить нам компанию? Ты ведь, как мне известно, никогда не бывал в Плобитауне.

— С удовольствием!

— Тогда понесешь наши вещи. Они у меня в каюте.

— А можно мне взять с собой фикус?

— Зачем это?

— Его нужно постоянно поливать. Я не хочу, чтобы он засох за время моего отсутствия.

— Хорошо, Борис, можешь взять его с собой. Только быстрее, мы со Скайтом ждем тебя у переходного шлюза.

Борис, радостно размахивая манипуляторами, поехал за вещами Дерка и Скайта, а друзья направились на нижнюю палубу к выходу.

Скайт вначале сравнил показатели давления в тамбуре звездолета и причала спутника Блос, только после чего открыл люк На пороге друзья остановились, ожидая робота.

Борис не заставил себя ждать и вскоре появился, нагруженный двумя рюкзаками и держа в манипуляторах горшок с фикусом. Роботу было тяжело и неудобно, но это нисколько не портило ему настроение. Радостная улыбка не исчезала с его лицевой панели.

— Молодец, Борис, — похвалил робота Дерк. — Держись меня, и я сделаю из тебя человека!

Скайт закрыл люк звездолета, и команда двинулась в сторону транспортера. Первыми налегке шли Скайт Уорнер с Дерком Улиткинсом, а за ними следом в обнимку с фикусом катился нагруженный рюкзаками Борис. Через пятнадцать минут лента доставила их к таможенному терминалу, и они подошли к стойке личного досмотра.

— Документы, — попросил майор таможенной службы равнодушно-профессиональным голосом. — Запрещенные товары, животные, продукты, лекарственные препараты, взрывчатые вещества имеются?

— Нет, — протягивая документы, ответил Скайт. Просмотрев документы, таможенник изменился в лице. Его равнодушие сменилось крайней степенью заинтересованности.

— А это что? — указал он на стоящего с фикусом в руках за спинами пилотов Бориса.

— Это наш друг — Борис, — ответил Дерк.

— А кому он принадлежит?

— Он свободная личность, — ответил Дерк с пафосом в голосе.

Таможенник удивленно захлопал глазами. Возникла пауза.

— Свободный робот — это не по правилам, — наконец пробормотал майор. — Я должен посоветоваться с начальством.

— Не надо тратить время, господин офицер, — вдруг пропищал Борис. Его жидкокристаллическое лицо с изображением смиренной улыбки высунулось из-за зеленых листьев фикуса. — Мой владелец — присутствующий здесь господин Дерк Улиткинс.

— Я все равно должен проконсультироваться. — Таможенник, забрав документы с собой, торопливо исчез за зеркальными дверями служебного помещения.

— Какой-то он странный, — заметил Скайт.

Как только майор таможенной службы спутника Блос Эрнест Дюпрэ заскочил в служебную комнату пропускного пункта и закрыл за собой дверь, он тут же набрал телефонный номер кабинета начальника ГБР полковника Вильяма Хендершота.

— Алло, господин полковник, это Дюпрэ с пропускного пункта номер пять. У меня на контроле те трое, на которых несколько дней тому назад была получена ориентировка от службы безопасности Плобоя, — сообщил он, когда Хендершот поднял трубку. — Скайт Уорнер, Дерк Улиткинс и еще с ними незарегистрированный робот, которого они называют Борис. Возможно, под этим именем скрывается сам Пьер Хилдрет.

— Зачем ты мне говоришь это, Дюпрэ? — услышал майор удивленный голос полковника. — Разве ты сам не знаешь, что нужно делать в таких случаях?

— Знаю. Но, — Дюпрэ посмотрел сквозь зеркальные стекла на терпеливо ждущих его возвращения пилотов, — ориентировка час назад была отменена. Что мне делать?

— Ничего. Раз ориентировка снята, у нас нет формального права задерживать их. Если они в чем и виноваты, то пускай с этим разбирается Леон Смайлз, если у него, конечно, для этого будет время. Пропусти их, по-видимому, эти парни прилетели на выборы. Кстати, Дюпрэ, ты уже проголосовал? Если нет, то можешь присоединиться ко мне, я как раз иду на избирательный участок. — Хендершот повесил трубку и повернулся левым боком к большому зеркалу у себя в кабинете. На лацкане форменного таможенного мундира блеснула серебряная звездочка Имперского ордена Дружбы народов. Хендершот пригладил волосы и поправил галстук. У полковника сегодня был хороший день.