Заголовок в газетах, который лучше всего обрисовал ситуацию, был таковым:

«Двойной провал уголовной полиции».

Что подразумевало: «Двойной провал Мегрэ».

Одна туристка без видимой причины исчезла из гостиницы в квартале Сен-Лазар, вошла в один бар, вышла оттуда, прошла мимо полицейского и с тех пор как будто испарилась.

Мужчина с необычной внешностью, убийца не только мясного короля, но и егеря, вышел из особняка на бульваре Курсель среди бела дня, в одиннадцать часов утра, в то время как в доме находилась полиция и следователь.

Может быть, он вооружен. И при нем могут находиться пятнадцать миллионов.

У него не было ни друзей в Париже, ни знакомых ни мужского, ни женского пола. Однако, как и миссис Бритт, он просто в воздухе растворился.

Сотни, тысячи полицейских потратили несчетное число часов, разыскивая их обоих.

Потом, когда всеобщее возбуждение улеглось, люди, отвечающие за безопасность населения, продолжали хранить в своей записной книжке, среди прочих других, две фамилии, приметы двух человек.

В течение двух лет ни о мужчине, ни о женщине не было никаких известий.

Первой нашли миссис Бритт, постоялицу Килберн-Лейн, в добром здравии, замужем, содержавшую семейный пансион в шахтерском поселке в Австралии.

Это не было заслугой ни французской, ни британской полиции, а, по великой случайности, одного человека, который поехал в Париж в той же группе туристов, что и она, и с которым она уехала на другой конец света.

Миссис Бритт не дала никаких объяснений. Никто не был вправе требовать их от нее. Она не совершила никакого правонарушения, никакого преступления. Как и где она встретила наконец мужчину своей жизни? Почему покинула гостиницу, а потом и Францию, ничего никому не сказав? Это были ее дела, и она выставила за дверь журналистов, которые приехали к ней.

Что касается Виктора, то тут все было иначе. Его исчезновение было более длительным, почти пять лет, хотя его фамилия продолжала находиться в записных книжках полицейских и жандармов.

В одно ноябрьское утро, среди пассажирско-грузового судна, прибывшего из Панамы, полицейские шербурского порта заметили пассажира третьего класса, который плохо себя чувствовал и у которого был весьма грубо подделанный паспорт.

— Вы не хотите пройти со мной? — вежливо сказал один из инспекторов, бросив быстрый взгляд на своего коллегу.

— Зачем?

— Простая формальность.

Вместо того чтобы пройти со всеми остальными пассажирами, мужчина вошел в кабинет, где ему показали на стул, на который он сел.

— Твоя фамилия?

— Вы же видите: Анри Соэр.

— Ты родился в Страсбурге?

— Это написано в моем паспорте.

— Где ты ходил в школу?

— Но… в Страсбурге.

— В школу на набережной Сен-Николя?

Потом ему начали называть улицы, площади, гостиницы, рестораны.

— Это было так давно… — говорил мужчина, лицо которого покрывалось каплями пота.

Должно быть, он в тропиках подхватил лихорадку, так как внезапно по его телу пробежала конвульсивная дрожь.

— Твое имя?

— Я вам уже сказал.

— Настоящее.

Несмотря на свое состояние, он не сломался и продолжал повторять ту же историю.

— Я знаю, где ты купил этот паспорт, только, понимаешь, тебя обманули. Сразу видно, что ты не долго ходил в школу. Не может быть худшей подделки, а ты чуть ли не десятый, который на этом попадается. — Полицейский вынул из шкафа другие паспорта, похожие на этот. — Смотри. Твоего продавца в Панаме зовут Шварц, и он рецидивист. Ты продолжаешь молчать? Ну, как хочешь! Давай руки.

Полицейский спокойно снял отпечатки пальцев подозреваемого.

— И что вы будете с ними делать?

— Пошлем их в Париж, где тут же узнают, кто ты есть на самом деле.

— А пока?

— Посидишь здесь, естественно.

Мужчина посмотрел на застекленную дверь, за которой находились другие полицейские.

— В таком случае… — вздохнул он, побежденный.

— Итак, твое имя?

— Виктор Рику.

Даже спустя пять лет этого было достаточно. Инспектор встал, снова подошел к картотеке и достал оттуда одну карточку.

— Виктор с бульвара Курсель?

Десять минут спустя Мегрэ, который недавно вошел в кабинет и занимался разбором почты, узнал эту новость по телефону.

На следующий день в этом же самом кабинете он увидел перед собой развалину, упавшего духом человека, который даже и не думал больше защищаться.

— Как ты уехал из Парижа?

— А я сразу и не уезжал. Я прожил там еще три месяца.

— Где?

— В маленькой гостинице на площади Италии.

Больше всего интересовало Мегрэ, каким образом, всего лишь за несколько минут до того, как была оповещена полиция, Виктор сумел выбраться из квартала.

— Я сел на велосипед разносчика, который стоял у тротуара, — и никто не обратил на меня внимания.

Спустя три месяца он доехал до Гавра, где с помощью одного матроса тайно сел на корабль, отправлявшийся в Панаму.

— Сначала он мне сказал, что это будет стоить пятьсот тысяч франков. Когда я очутился на борту, он потребовал еще пятьсот тысяч. Потом, перед высадкой…

— Ну и сколько же он с тебя взял за все?

— Два миллиона.

Виктор хотел поселиться за городом, в деревне, но там не было деревень — сразу за чертой города начинались джунгли.

Попав в чужую страну, он начал ходить в подозрительные бары, его снова обворовали. Его пятнадцати миллионов хватило лишь на два года, и он вынужден был начать работать.

— Я больше не мог. Я хотел вернуться…

Газеты, которые подняли такую шумиху вокруг его имени, ограничились тремя строчками, чтобы сообщить о его аресте, потому что уже никто не помнил о деле Фюмаля.

Виктору не пришлось даже предстать перед судом. Так как следствие затянулось из-за исчезновения свидетелей, он тем временем умер в тюремной больнице, а Мегрэ был единственным, кто два или три раза навестил его.