С тяжёлым вздохом она выбросила хорошее слово «пожалуйста» и не такое хорошее — «школы».

И тут она сообразила, что знаменитого писателя в его собственной квартире почтальон найдёт и без имени-отчества. И вычеркнула из адреса "Алексею Ивановичу".

Оставалось два слова лишних, но Лида уже больше ничего не могла выбросить. И она понесла телеграмму как есть.

— Извините, — жалобно сказала Лида телеграфистке. — У меня никак больше не сокращается.

Телеграфистка читала телеграмму, и брови у неё поднимались всё выше и выше. Вдруг она вскочила и унесла телеграмму к дальнему столу, где её подруга стучала телеграфным ключом. Они начали хохотать. Потом обе подошли к окошечку и высунулись к Лиде:

— Слушай, а что это за дракон и ваша тётя? Лида быстро рассказала свою горестную историю.

Девушки ахали и фыркали. Потом телеграфистка сказала:

— Всё равно два слова надо сократить.

— Сама знаю, — печально сказала Лида. — Но какие?

— Может быть, "не горюйте"?

— Ой, что вы! — испугалась Лида. — Самые главные слова!

— Тогда: "не хулиганка", — сказала телеграфистка и вычеркнула.

Лида высыпала все деньги на окошечко, а телеграфистка протянула ей квитанцию.

— Шестьдесят четыре копейки? — вскрикнула Лида. — А у меня только шестьдесят три!

— Такая история стоит дороже, — весело сказала телеграфистка.

— Большое спасибо, я отдам, — сказала Лида.

И тут на почтамте появился Миша Коробкин. Лида подбежала к нему и стала рассказывать: как тритонщик принёс не то, и как она твердо отказалась, и как требовала, чтобы с гребешком, и что через два часа тритон будет в подворотне.

— А ты достал три рубля? — спросила она.

— Почему три?

— Так он же сказал: три…

— Ты глупа, Шершилина, ты плохо знаешь арифметику. Сколько, по-твоему, нужно прибавить к семидесяти трём копейкам, чтобы получить в сумме три рубля?

Лида похолодела. Снова надвигалось что-то страшное. Дрожащей рукой она протянула Мише квитанцию. Сперва он не понял, в чём дело. Но когда понял… Лидино счастье, что они были на почте, а не в подворотне. А то Миша разорвал бы её на кусочки!

Но вокруг были люди, и Миша, уставившись на Лиду, кричал ей в лицо злым шёпотом: что зачем только ему навязали эту идиотку, и что она его утопит, и что его снимут с председателя отряда, и что если бы он тоже не отвечал за поручение, то пусть бы она сама свалилась с балкона, какое ему дело! Два часа он из-за неё уламывал отца-бухгалтера дать ему два рубля двадцать семь копеек и наконец выклянчил — и то только в счёт своих карманных денег на будущий месяц, и теперь ему негде взять ни копейки…

Тут он задохнулся и умолк. А когда к нему вернулись слова, кончил так:

— Иди сама и доставай где хочешь. Но чтоб через два часа деньги были! Я жду у подворотни.

Честное слово, Лида сделала всё, чтобы достать эти несчастные деньги! Прежде всего она, конечно, побежала домой: бывало, что мама заходила ненадолго с дежурства. Но уж если не везёт, так не везёт. Дома не было ни мамы, ни соседки Ольги Павловны, у которой можно было попросить. Не было даже брата Женьки, он где-то носился на самокате.

Проходя мимо зеркала, Лида увидела себя и грустно покачала головой. Нарядное платье уже ни к чему… Она переоделась в домашнее и решила сходить к своей лучшей подруге Лиле. Вот кто её выручит!

Лиля жила во дворе напротив.

Но это был, наверно, самый несчастный день! Ещё у дверей Лида услышала, как Лилина мама кричит на Лилю, чтобы та не смела надевать её, мамин, берет на собаку. Лида подождала немножко, но Лилина мама кричала всё громче, и Лида ушла, так и не позвонив.

Но во дворе она вдруг рассердилась на себя: почему она такая глупая? Как люди достают деньги? Что, они ходят и просят друг у друга? Нет. Они зарабатывают!

Через несколько минут Лида уже стояла перед доской объявлений. Вокруг неё, как пчёлы, жужжали люди, которые хотели меняться комнатами. Они сходились, о чём-то сговаривались, потом расходились с этими и сходились с другими — будто играли в какую-то игру. Даже к Лиде подбежал один старичок и спросил: "Что вы меняете?" Но, увидев девчонку, махнул рукой и подбежал к кому-то другому.

Наконец Лида протиснулась к доске и прочитала все объявления сверху донизу. Никогда она не думала, что объявления — это так интересно! Кто-то давал уроки на гитаре по какой-то циферной системе, другие обучали всем иностранным языкам, продавали и покупали собак, шкафы, коз и радиолы.

А больше всего требовались няньки, особенно опытные.

Лида подумала: "Опытная я или нет?" И решила, что очень опытная: потому что никто ни с кем так не мучился, как она с Женькой.

Она вынула тетрадку, которую нарочно захватила из дому, и записала подходящее объявление: "Требуется няня к одной девочке". После Женьки к мальчикам ей не хотелось.

Выбравшись из толпы, Лида пошла наниматься. По дороге она увидела витрину с зеркалом и немножко задержалась: надо же было, перед тем как явиться на работу, привести себя в приличный вид!

Она переплела косу, расправила бант, и когда стряхнула с платья последние пылинки, вдруг с грохотом повалилась на землю.

Вокруг её ног обвилась верёвка с двумя консервными банками, а над ней плясали двое одинаковых мальчишек в жёлтых майках и орали:

— Смерть девчонкам!

Лида так привыкла уже к ударам судьбы, что даже не удивилась. Она только швырнула банки в мальчишек — и те с гоготом понеслись дальше.

Вы, конечно, догадались, что это были близнецы Боря и Лёва — те самые, которые каждый день скатывались по перилам с четвёртого этажа, пугая Сергея Васильевича…

Лида ещё раз почистилась и пошла дальше, заглядывая в тетрадку. Оказывается, ей надо было опять пройти по Большой Минеральной, мимо дома в лесах, где утром на них свалилось ведро с мелом. Вспомнив об этом, Лида вздохнула. Такое было хорошее утро, и ничего ещё тогда не случилось…

Тут она услышала зычное: "Эй!" — и подняла голову. Прямо на неё сверху глядел тот самый усатый.

— Вы мне? — спросила Лида.

— Когда ты являешься? Раньше не могли прислать? — заорал он. — И почему одна? Почему ты одна, я тебя спрашиваю?

— Я не знаю, — пролепетала Лида. Но он не слушал. Он орал, что нечего посылать пигалиц, что у него не детский сад и что пятого этажа не будет!

У Лиды звенело в ушах. Тут усатый вдруг замолчал и исчез. Но только Лида двинулась дальше, усатый вы нырнул этажом ниже и заорал, чтобы она немедленно вставала на работу, а прохлаждаться будет потом.

Работа? Да ведь это как раз то, что Лиде нужно! Неужели ей наконец повезло?

Не прошло и пяти минут, как она, полная усердия, тащила носилки с песком вдвоём с Жучковой, огромной тёткой, до глаз повязанной рыжим платком. По дороге Лида робко спросила: дадут ли ей сегодня аванс? Но Жучкова её не слышала: она пела пронзительным голосом:

Выходила на берег Катюша,

Выходила да на берег крутой…

Когда они свалили песок, вдруг кто-то забил в железную рельсу.

— Шабаш! — сказала Нюра Жучкова и бросила носилки.

Наступил обеденный перерыв. Рабочие спускались во двор, мылись у крана, садились кто где, закуривали, доставали еду. Лидина напарница села на бревно и гаркнула на весь двор:

— Кто, девки, пить хочет?

Пить хотела вся её бригада. Быстро собрали деньги на четыре литра квасу, кто-то принёс чистое ведро.

Ну как вы думаете, кого послали за квасом? Конечно, новенькую — Лиду Шершилину.

Лида шагала, улыбалась во весь рот. Она работница! Она идёт за квасом для своей рабочей бригады!

Гремя ведром, в котором бренчал полтинник, она понеслась к той алюминиевой бочке, за которой утром шёл Женька.

Бочка стояла за углом, в тихом зелёном переулке. За ней, как и утром, вилась очередь. Лида пристроилась в хвосте. И вдруг услышала пулемётную очередь:

— Па-па-па-nal

Лида вздрогнула и оглянулась. Это тарахтели мальчишки — и кто бы вы думали? Её враги, те самые близнецы в жёлтых майках, которые ни за что ни про что свалили её у витрины.