Они перебегали от дерева к дереву, прячась за стволами, и стреляли друг в друга автоматными очередями из палок.

Лида сперва забеспокоилась: как бы они опять не устроили ей какую-нибудь гадость. Потом подумала, что стыдно рабочему человеку бояться каких-то лодырей! Но когда мальчишки поспорили, кто из них убит первый, и отчаянно подрались, — она на всякий случай переложила ведро в другую руку, подальше от них.

Медленно подвигаясь вперёд, Лида всё время поглядывала: что они делают?

И вот Лида у бочки:

— Пожалуйста, четыре литра, — солидно сказала она. — На всю нашу бригаду. Вот в это ведро.

И стала внимательно следить, как круглая продавщица, похожая на куклу «Матрёшку», опрокидывала в её ведро кружку за кружкой.

— Четыре! — сказала продавщица и протянула руку. Лида не шевелилась.

— Сорок восемь, — сказала продавщица. — Плати! Лида не шевелилась. Полтинник лежал на дне ведра.

— Ну, что же ты? — сказала продавщица. — Где деньги?

— Деньги там, — еле прошептала Лида.

Через минуту вся очередь знала, в чём дело, и хохотала. Смеялась и продавщица-матрёшка, но Лиду не отпускала, пока не заплатит. Кто-то предложил заплатить за Лиду, но она отказалась: она не могла брать деньги у незнакомых людей.

А обеденный перерыв кончался. А её бригада ждала квасу. А она стояла тут как привязанная, и выхода не было.

Неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы на шум и смех не прибежали Лидины враги — Боря и Лёва.

Они уже выяснили, кто убит первый: тот, у кого сейчас был фонарь под глазом, — Лёва. Теперь близнецов легко было различить.

Они быстро оценили положение и предложили Лиде достать полтинник.

— А как? — спросила Лида.

— Наше дело! — загадочно сказал Лёва.

— Только не смейте лезть руками! — беспокойно сказала Лида. Ничего хорошего она не могла ждать от этих мальчиков. Но что ей было делать?

— Сколько литров? — деловито спросил Боря, заглянув в ведро.

— Четыре, — сказала Лида. Близнецы переглянулись.

— Можно, — сказал Лёва, и они приступили к операции.

По очереди, передавая ведро друг другу, обливаясь квасом и отдуваясь как лошади, они пили и пили, пока ведро не стало сухим, а они — мокрыми.

Тогда они отдали Лиде ведро с полтинником.

— Скажи спасибо, — прохрипел Лёва. И они, качаясь, подошли к дереву и тихо сели на землю.

— Спасибо, — неуверенно сказала Лида. Подошла к продавщице и протянула ей мокрый полтинник.

— Поскорее, пожалуйста, налейте, — попросила Лида. — А то у нас обеденный перерыв кончается!

— Ещё четыре литра? А деньги? И вот — ни квасу ни денег. И ещё одно несчастье.

Бедная, глупая Шершилина! Куда ж ты теперь пойдёшь с пустым ведром и двумя копейками?

Конечно, Миша Коробкин не сидел у подворотни все два часа. Он действовал. Сначала обежал все зоомагазины. Тритонов не было. Он пошёл в зоологический сад, ловко прошмыгнув без билета.

В отделе земноводных были и крокодилы и тритоны. Но Миша мог только смотреть на них через стекло… Тогда он отправился к заведующему отделом. Но как ни клялся в своей любви к пресмыкающимся, как ни выпрашивал хоть одного тритончика — заведующий не дал. Кстати, заметил он, тритон не пресмыкающееся, а земноводное.

И Коробкин, проклиная эту растяпу Шершилину, с которой связала его несчастная судьба, вернулся к подворотне.

Уже было сорок минут первого, а эта разиня Шершилина всё не шла.

Стрелка часов прыгнула на сорок третью минуту. И тут, словно из-под земли, явился продавец тритонов.

— Видал точность? — торжествующе заорал он. Миша смутился. Шершилиной нет, и заплатить за тритона нечем.

— Точность твою мы видали, — сказал Миша как можно небрежней. — Мы твоего тритона не видали.

— Во! — сказал мальчишка и поднял большой палец.

— Воображаю! Дохлый, наверно, и без хвоста.

— Сам без хвоста! — обиделся тритонщик. Они зашли в подворотню. Мальчишка осторожно высунул из-за пазухи слепую мордочку крота и победоносно взглянул на Мишу.

— Ну и что? — спросил Миша.

— А чего тебе ещё? — сказал тритонщик.

— Это, по-твоему, тритон? — ледяным тоном спросил Миша.

— А кто же это? — нагло сказал мальчишка.

— Знаешь что? Убирайся ты к чёрту со своими крысами! Отдавай шестнадцать копеек, и чтоб духу твоего не было!

Но продавец тритонов знал своё дело. Привычным жестом он сорвал кепку с головы, швырнул на землю и завопил (это, видимо, была его манера продавать тритонов):

— Да вы что?! Бегай для них как собака, а им шестнадцать копеек жалко! Да я, может, на трёшку подмёток сбил! Да знаешь, сколько я за эту паршивую крысу отдал!

Но на Мишу представление не подействовало. Он схватил мальчишку за шиворот.

— Деньги или тритон!

Тритонщик сразу притих и сказал мирным тоном:

— Ну, чего шумишь? Тритон нужен — так бы и сказал. Я же хотел как лучше. Я в городе все места обегал — нету. Им сейчас не сезон. А есть у меня один верный человек. У него этих тритонов завались — восемь штук. Так он в Малиновке живёт, на электричке надо, туда-обратно двадцать копеек.

— Как, ещё двадцать! — вскричал Миша. Его лицо стало каменным. Мальчишка понял, что надо менять курс.

— Залог хочешь? Кепку даю!

Миша посмотрел на кепку. Её, видно, кидали на землю раз триста, если не больше.

— Куда её!

— Удочку хочешь? — крикнул тритонщик, и, прежде чем Миша успел ответить, он вылетел из подворотни, исчез за углом и тут же явился с длиннейшей удочкой, обмотанной леской.

— На!

Миша придирчиво осмотрел удочку. Двадцать копеек она, конечно, стоила. И Миша не очень охотно, но дал мальчишке двугривенный.

— Когда привезёшь?

— В шестнадцать ноль-ноль. Как из пушки!

— Не надуешь?

— Провалиться мне на этом месте! — поклялся мальчишка и тут же провалился — иначе никак нельзя было объяснить его мгновенное исчезновение.

Только сейчас Миша увидел Шершилину. Она стояла поодаль с несчастным видом и с ведром. Миша пристально посмотрел на неё.

— Я чувствую, Шершилина, что ты не принесла денег. Правду я говорю? Лида кивнула.

— Зачем ты притащила ведро? Лида опустила голову.

— Ты хочешь, чтобы я продавал твои вёдра? Лида покачала головой.

— Так что же ты молчишь, как пень? И Лида, ничего не скрывая, рассказала горестную историю с ведром и квасом.

Что было между ними дальше — представьте себе сами. Нам было бы неприятно об этом писать, а вам — читать.

А кончилось так: эта никчёмная, глупая неудачница Шершилина поплелась куда глаза глядят, и ведро покачивалось в её опущенной руке. А Миша исподлобья глядел ей вслед и что-то соображал.

Вдруг он крикнул:

— Эй, Шершилина! Она вернулась.

— Оставь ведро, — велел он. — И помни: в четыре часа здесь. С деньгами!

Лида поставила ведро, печально кивнула и пошла.

Пока она не скрылась из виду, Миша смотрел ей вслед.

И зачем на свете живут такие дуры? Чтобы всё портить и ставить людей в ужасное положение. Нет, на неё надеяться нечего! Не хочешь позора — действуй сам!

Так рассуждая, Миша взялся за ведро. "Зачем же нужно было ведро Мише Коробкину?" — спросите вы.

Об этом узнаете дальше.