— Разве раньше ты никогда не преследовал вонючек? — спросил Крестен с видом знатока. — Они всегда оставляют за собой всякую дрянь. Эти людишки жертвуют своим грузом, чтобы немного выиграть в скорости и пожить еще несколько секунд. У них нет чести. Смотри на них, щенок, и гордись тем, что ты халианин!

Все присутствующие оскалились в знак согласия со своим командиром. Судя по экрану, людские корабли были уже совсем близко. Теперь надо приготовиться и нанести удар по глупцам и трусам!

Внезапно экран окрасился в розовый цвет. Корабли голокожих исчезли.

— Они обделались, — весело залаял заместитель Крестена, тыча когтистой лапой в бесполезный теперь экран. Но в битве не нужны никакие экраны. Главное — пульт управления. И пушки.

И тут начались взрывы.

У Мейера перехватило дыхание, халианская армада повернула в их сторону. Если они изменят курс, его план провалится. Однако (как показалось Мейеру, миновала целая вечность) хорьки лишь ненадолго отклонились от первоначального курса. Слева от него что-то бормотала хрюбанка. Видимо, поняла, что хорьки решили не принимать их в расчет. Ее самолюбие было задето. Даже с помощью элементарных датчиков можно установить беспомощность их кораблей. Более чем на двух дюжинах судов не нашлось бы достаточного количества оружия, чтобы противостоять даже одинокому халианскому кораблю.

До столкновения грузовых кораблей с армадой халиан оставалось шесть минут. Мейер приказал сбросить половину всего запаса плазменных снарядов. Дюан наверняка разозлится, но если халиане выйдут из битвы невредимыми, то о десанте, как и о Флоте, можно забыть навсегда.

Затем, слегка изменив курс, Мейер приказал сбросить пять с лишним миллионов единиц разрывных патронов. Еще через две минуты — около миллиона разных деталей. В оставшиеся три минуты выбросили двадцать три тонны шарикоподшипников и шесть тысяч банок с краской. Взрывающиеся в космосе банки с красной и белой краской выглядели особенно впечатляюще.

Наконец грузовозы также неуклюже изменили курс, пристроившись прямо перед носом халиан. Шерсть встала дыбом на спине у Ремры, когда она увидела, как приближаются к ним хорьки. Ауро, подчинившись внезапному импульсу, коснулся ее плеча. Их глаза встретились, и обоим немного полегчало.

Еще через две минуты Мейер приказал выбросить за борт оставшиеся снаряды. Его китель потемнел от пота. Ауро заметил, что Мейер слегка раскачивается, глядя на экран. Грузовые корабли выстроились в несколько рядов. «Красный Шар» занял место в центре — давно известный маневр, позволяющий избежать столкновения со сброшенным грузом.

Халианские снаряды взрывались все ближе и ближе. Ауро Лебари барабанил по клавишам, разворачивая единственную лазерную пушку. Абрахам Мейер нервничал все заметней. Он не знал, что будет делать, если его план не удастся. И тут ведущий халианский корабль налетел на импровизированное «минное поле».

Скорость сброшенных снарядов и бешеный ход корабля привели к тому, что ударная сила оказалась намного больше, чем при обычном обстреле. Кинетической энергии нескольких десятков снарядов было достаточно, чтобы уничтожить защиту нескольких халианских кораблей. Каждый из пятикилограммовых плазменных снарядов, вошедших в контакт с защитным экраном флагмана халиан, взрывался слепящим фейерверком. На дисплее «Красного Шара» бесновалось огненное сияние, готовое поглотить корабль халиан. Ремра тихонько мурлыкала что-то себе под нос. Через несколько секунд последовала чудовищная вспышка, залив командный, мостик слепящим светом.

Когда исчез первый халианский корабль, на мостике началось ликование. Люди хлопали друг друга по спине, смеялись, словно сумасшедшие. Ликование перешло в оргию веселья, когда халианский флагман исчез в огненном вихре, натолкнувшись на несколько тысяч разрывных патронов. Погубленные собственной сверхскоростью, халианские корабли через несколько секунд перестали существовать, превратившись в груды пылающих обломков. Несколько уцелевших кораблей, следовавших в хвосте армады, разлетелись в разные стороны, одни — чтобы отомстить неведомо кому, другие — просто удирая подальше от разверзшегося ада. Лишь единицам удалось нырнуть в безопасное гиперпространство.

Через одиннадцать секунд в этом секторе остались лишь корабли Флота.

Когда стало ясно, что они добились успеха, который не может присниться даже в самом безумном сне, Ауро Лебари с удовольствием потянулся. Несколько мгновений он просто сидел за своим пультом, пытаясь осознать случившееся. Потом повернулся к Абрахаму Мейеру:

— Сэр, могу ли я нарисовать на корпусе… ээ… тридцать семь вражеских кораблей?

Остальные члены команды заулыбались. Ремра в упоении забарабанила по клавишам пульта управления, и корабль начал выписывать круги — круги победителя. Ритуал куда более древний, чем сам Флот.

— Если сумеете найти еще немного краски, лейтенант, — торжественно ответил Абрахам Мейер.

На экране возникло изображение посла-хрюбанки. За ее спиной сверкал на солнце боевой крейсер «Регнетрим». Посол разбила о его нос традиционную бутылку шампанского «Напа». Присутствующие чиновники вежливо зааплодировали.

— Итак, мы с вами стали свидетелями того, как еще один боевой корабль вошел в состав Флота, — вещал с профессиональным энтузиазмом голос диктора. — Это демонстрация не только растущей мощи Альянса, но и единения входящих в него рас перед лицом общего врага.

— Да, ребята, — проворчал один офицер, обращаясь к товарищам.

Это была одна из издержек их службы. За несколько месяцев всегда отстаешь от жизни. Они провели в открытом космосе пятнадцать месяцев и теперь смотрели передачи годичной давности.

— Я бы почти обрадовался какому-нибудь новому делу, — отозвался медик, забыв о том, что он тоже военнообязанный.

— Даже и не намекай на это, — прошипел Мигель, хлестнув его трофейным хвостом хорька. Но все присутствующие поняли, что богам был брошен вызов.

Лаборантка бросила взгляд на грудь Мака Делла и улыбнулась.

— Не надо! — зло выпалил Делл. — Я не просил об этой чертовой награде, как и не напрашивался на это дело. Не моя вина, что Ирис Тольберт пришло в голову, что я должен таскать эту медаль ради ее проклятого департамента.

— А разве я что-нибудь сказала? — спросила Третта Маркс, с самым невинным видом вручая ему гудящий цилиндр. — Ваш вирусный сканер, доктор.

— Спасибо. — Делл провел прибором над вскрытым телом, лежавшим на смотровом столе. — Прибор загудел громче, и доктор извлек из него снимок. — Не зафиксируете ли этот экземпляр?

— Для героя — все что угодно, — ответила Третта, но, заметив яростный взгляд Делла, поспешно сказала. — Простите, пожалуйста! — Одной рукой она спрятала пластиковую полоску в карман, а другой — нажала на выключатель старинного интеркома. — Биологическая лаборатория слушает. Гм, это вас, Мак.

Делл вздохнули подошел к ней. Третта с любопытством смотрела на экран. Он проследил за ее взглядом и сразу весь подобрался.

— Добрый день, адмирал, — отчеканил он.

С экрана на него смотрел Абрахам Мейер.

— Здравствуйте, Делл. Дело в том, что мне сейчас нужен медик для одного деликатного дела. Ваш диспетчер, командир Тольберт, дала согласие на то, чтобы я обратился непосредственно к вам.

Делл постарался не обращать внимание на то, что Третта за его спиной-прыснула со смеху.

— Могу я узнать, что это за дело, адмирал?

Мейер вскинул брови.

— Ну что ж, осторожность никогда не помешает. Почему бы вам и не узнать? За несколько астрономических единиц отсюда дрейфует подбитый халианский корабль. Насколько можно судить, энергия у него на нуле, и хорьки могут лишь поддерживать жизнедеятельность, не более. Они заявляют, что у них на борту находятся двести наших пленных. Это — единственная причина, по которой мы до сих пор не взорвали их посудину, и им это отлично известно. Конечно, если бы мы им сообщили, что у нас на борту двести пленных хорьков, они бы все равно взорвали наш корабль. Но эти твари рассчитывают на нашу так называемую «слабость». Вы слушаете, доктор?