— Им удалось это, — продолжил Ковач спокойным голосом, он был хладнокровен и тверд, как тверда и была его рука, лежавшая на прикладе ружья. — Приземлились с открытыми люками, и половина выпрыгнула еще до того, как катер окончательно сел.

Неясные образы стали еще более расплывчатыми, когда редактор — искусственный интеллект корабля поддержки — переключился на передатчик одного из находившихся на поверхности десантников. Солдаты, тяжело вооруженные и неуклюжие в своей амуниции, пошатываясь, бежали к батарее, посылая очереди трассирующих пуль в отстреливающихся халиан.

Батарея служила для противостояния атакам с воздуха и не предназначалась для обороны против высадившейся на ее территории пехоты.

На дрожащий голографический образ упала тень. Картина, которую наблюдал Ковач, изменилась. Джефферсонианин с передатчиком оглянулся через плечо, и в поле его зрения оказался корпус приземляющегося транспортника. В люках гроздьями повисли десантники, готовые к высадке. Когда выпрыгнул очередной десантник, весивший, казалось, не меньше пяти тонн, корабль дрогнул. Внезапная потеря массы привела к тому, что пилот, и так с трудом справлявшийся с кораблем вследствие чересчур стремительного снижения, окончательно потерял управление.

От этого толчка корабль подскочил метров на десять. Прежде, чем пилот сумел исправить положение, одна из пусковых установок изрыгнула полосу дыма. Ракета, не набрав скорости, угодила в корпус корабля, но ее боеголовка и не нуждалась в дополнительной кинетической энергии, чтобы сделать свое дело.

По краям голографической картинки, там, где вспышка не мешала видимости, можно было видеть разлетающиеся обломки горящего металла. Потом изображение пропало.

— В центре батареи расположен склад… — сказал Ковач, продолжая свой инструктаж, руководствуясь сведениями, полученными из панических и обрывочных сообщений, поступивших на орбиту после того, как была потеряна связь с десантным кораблем.

Ряды осветительных ламп в отсеке «Бонни Паркера» погасли. Зажегся желтоватый свет аварийного освещения, и носовые люки, как с правого, так и с левого борта начали раздвигаться. Они раскрылись не более, чем на полметра, но этого вполне хватило, чтобы внутрь с завыванием ворвался холодный ветер, хлестнувший по десантникам.

В наушниках Ковача послышалась чья-то молитва. Поскольку по линии связи передавался инструктаж, голос мог принадлежать только кому-нибудь из командиров взводов. Ковач знал своих офицеров далеко не первый год, но сейчас не смог определить, чей это голос.

— …в котором наши пленные товарищи ждут-не дождутся подмоги, — продолжил Ковач таким тоном, словно не ощущая, что его ладони покрылись ледяным потом. Он не верил, не хотел верить, что их ждет та же участь, что постигла корабль джефферсониан и только что их собственный скутер.

Сержант Бредли проскользнул между рядами десантников и хлопнул одного из парней по плечу. Молитва заглохла на полуслове. Ковачу было неважно, кто это был, совершенно неважно.

На какое-то мгновение ему даже показалось, что это мог быть его собственный голос.

— Мы приземлимся… — он инстинктивно заговорил чуть громче, хотя знал, что система связи должна компенсировать завывания ветра, усилив его голос в наушниках Охотников.

Аварийное освещение «Бонни Паркера» померкло, но через мгновение вновь вспыхнуло. Кормовой люк по правому борту, у которого замерли артиллеристы, медленно пополз вверх.

— Рубка вызывает грузовой отсек, — сообщил динамик голосом О'Хара. Если говорил О'Хара, то значит, у первого пилота дел по горло. Или он мертв.

— Приготовьтесь. Высадка через шестьдесят секунд. Повторяю, приготовьтесь к высадке.

— Охотники вызывают рубку, — сказал Ковач, отключая канал связи со своими офицерами. Командиры четырех взводов оказались без связи, впрочем, они и не нуждались в приказах, на которые к тому же не было времени. Командиры проверяли новичков своих подразделений, которые, быть может, впервые в жизни совершали боевой прыжок с разрядными проволоками. — Окажемся ли мы на дистанции прицельного огня?

Раздался лязг, это артиллеристы сбрасывали за борт свои плазменные пушки и барабаны с боеприпасами. Пушки были слишком тяжелы для десантных разрядных ранцев, входившие в снаряжение Охотников.

— Вы сможете высадиться. Охотник! — прокричал О'Хара. Его голос перекрывали не то помехи, не то звуки, раздававшиеся в самой рубке. — Некоторые из вас, по крайней мере. Но домой вам, скорее всего, придется добираться самим.

На голографическом дисплее перед глазами Ковача высветилось сообщение о готовности первого и третьего взводов. Когда появилась зеленая точка, свидетельствующая о готовности артиллеристов, он снова переключился на общую линию и сказал:

— В нашем распоряжении только один люк, так что будем прыгать группами. Сначала Дельта, потом Гамма…

Появилось сообщение о готовности третьего взвода, но Ковач решил договорить.

— …потом Альфа и последней Бета. Информация о координатах заложена в ваши шлемы. Они приведут вас в нужную точку приземления…

— Прыгайте! — отчаянно выкрикнул динамик. — Прыгайте же, черт побери!

— Вперед! — рявкнул Ковач.

Артиллерийский взвод уже освободил подходы к люку, один десантник было задержался, но Бредли дал ему хорошего пинка под зад. Третий взвод уже занял исходные позиции по другую сторону люка — сгорбленные фигуры возились с катушками проволоки, закрепленными на ремнях.

Еще несколько секунд тому назад никто не собирался прыгать, все надеялись, что «Бонни Паркер» коснется поверхности планеты и оборудование для прыжков не понадобится. Теперь же десантники прекрасно понимали: если катушка отцепится, они окажутся в свободном полете, а неподсоединенная к разрядному ранцу тридцатиметровая проволока, на противоположных концах которой должны поддерживаться статические заряды, будет попросту болтаться в воздухе.

— Гамма, вперед! — рявкнул лейтенант Мендрикар, и третий взвод оказался в воздухе прежде, чем Ковач успел решить, готовы ли они к этому. Двое немного задержались, но потом тоже нырнули в люк, такие неуклюжие и массивные из-за нагруженного на них боевого снаряжения, что походили на парочку роялей, сброшенных с балкона.

Он надеялся, что они смогут скоординироваться в воздухе, прежде, чем заработают разрядники. Если две проволоки перехлестнутся, произойдет замыкание и тогда…

— Альфа… — приказала лейтенант Сили по общему каналу. Она подтолкнула одного из десантников, споткнувшегося при очередном толчке «Бонни Паркера»; корабль дернулся снова, заставив десантников покачнуться, как кегли, но на этот раз никто не упал, и Сили закончила… — вперед!

Прыжковый люк опустел. Внезапно отсек «Бонни Паркер» наполнился треском и вспышками разрядов — это один из новичков второго взвода, проверяя в последний раз десантную катушку, задел переключатель ручной подачи.

Проволока заплясала вокруг, как взбесившаяся кобра, вызывая короткое замыкание каждый раз, когда ее кольца касались металла. Через две секунды вспышки прекратились, но на сетчатке глаз мерцали пурпурные пятна. Десантник остолбенело замер, а его проволока, теперь совершенно бесполезная, неподвижно лежала вокруг.

— Я займусь им, Плачидо, — сказал Ковач, шагнув к новичку прежде, чем опомнился лейтенант, командующий вторым взводом. Он отпустил ремень своего штурмового ружья, опытными пальцами ловко справляясь с креплениями, одной рукой снял десантную катушку с пояса и одновременно другой отцепил бесполезное устройство с новичка.

— Бета вперед! — приказал Ковач. Плачидо задержался у люка. Не все из его взвода вовремя заняли позицию — те, кто оказался готов, прыгнули, а оставшиеся начали вываливаться из люка вразнобой, как только освобождалось место.

Новичок тоже собрался было прыгнуть и ринулся к люку, прежде чем к его поясу прикрепили новую катушку. Мальчишка инстинктивно предпочитал скорее погибнуть, чем остаться в корабле из-за своей катушки.

Но далеко он не ушел. Капрал Сенкевич ухватила его за ремни портупеи, а от ее хватки никому еще не удалось уйти. Ковач прикрепил катушку, хлопнул парня по плечу, крикнул «Вперед!»и повернулся, чтобы взять у Бредли запасную катушку, которую тот вытащил из рундука, стоявшего метрах в пяти от Ковача.