– Прежде чем занять пост директора библиотеки в Афинском университете, я много лет прожил в Калифорнии. А если точнее, в Лос-Анджелесе. Был женат, и моя бывшая супруга лелеяла амбиции стать известной сценаристкой.

Я решил немножко облегчить ему задачу:

– Должно быть, она познакомилась с Годфри – ведь он тоже жил в Калифорнии – в надежде, что тот поможет ее карьере.

– Да, примерно так все и случилось, – с болью в голосе подтвердил Питер. – Но помощи и дружбы этого подлого человека моей жене показалось мало, и она поставила перед собой цель окольцевать его. Для чего нужно было предварительно развестись со мной.

– Понимаю. Неудивительно, что вы не испытываете теплых чувств к Годфри, – сказал я. – Хотя вашу бывшую тоже есть в чем упрекнуть.

– О, разумеется, ее вину никто не отрицает. Но Присту нет оправданий. Он толкнул ее на путь порока и женился на ней после того, как она меня бросила, – Питер хмыкнул. – Их брак продержался всего два года.

Я решил, что пора подвести разговор к главной теме.

– Понятно, почему вы ненавидите Годфри. Но как это относится к вашему с ним разговору о болезни и о том, что он не сможет прийти на ужин у ректора?

– Ах, да, – нахмурился Питер. – Как уже говорил, я поддался низменным инстинктам и решил встретиться с ним лицом к лицу. Не желая выставлять себя на посмешище, подумал, что лучше будет прийти к нему в отель. Там мы могли пообщаться с глазу на глаз.

– Так, значит, вы отправились к Годфри в «Фаррингтон Хаус»? – уточнил я, призывая на помощь все свое терпение: Питер наконец-то приблизился к сути. – И во сколько это случилось?

Директор на секунду задумался, наклонив голову к плечу.

– Около половины шестого, – ответил он. – Да, я пошел к нему, когда закончил со всеми рабочими делами, то есть в пять или пять пятнадцать. Отсюда сразу поехал в отель.

– Откуда вы знали, где он остановился?

– Я тоже занимался организацией приема, – пояснил Питер. – Ректорат обращался ко мне за помощью, возможно, потому что Годфри был писателем. Если бы он преуспел в спорте, они консультировались бы с деканом спортивного факультета.

– То есть вы были в курсе, в каком номере он жил?

«Очень удобно», – подумал я. Должно быть, сам Питер тоже понимал, что встреча с Годфри в отеле ставила его в самое начало списка подозреваемых.

Хотя с Вандеркеллером никогда нельзя предугадать ход его мыслей.

– Да, – подтвердил Питер. – Мне определенно повезло, потому как попроси я дежурного со стойки администрации позвонить Годфри, тот вполне мог сказать, что не желает меня видеть. И я решил, что лучше будет постучать ему в дверь и получить приглашение войти, прежде чем он сообразит, кто я такой.

Я внезапно представил, как Канеша Берри будет допрашивать Питера. Его неспособность говорить четко и по делу вряд ли придется ей по вкусу. Боюсь, она арестует нашего директора из чистого раздражения.

– Значит, вы поднялись к нему в номер и постучали?

– Именно, – нахмурился Питер. – Но все пошло иначе, чем я предполагал. Годфри не открыл дверь. Я повысил голос и потребовал, чтобы он меня впустил. Он отказался.

– Годфри объяснил почему? – Если он никого не хотел видеть, то вполне мог вообще не отвечать.

Но теперь я хотя бы знаю, что в пять тридцать он был жив – раз уж разговаривал с Питером.

– Да, сказал, что заболел и что это весьма напоминает желудочный грипп. Потом добавил, что не хочет никого заражать и поэтому собирается сидеть в номере, пока не выздоровеет.

– Как мило с его стороны, – пробормотал я. Мило, но странно. Еще днем у меня в гостиной Годфри выглядел совершенно здоровым. Что за вирус он успел подхватить за пару часов?

– Возможно, – поджал губы Питер, явно не желая давать положительную оценку каким-либо действиям Годфри. – Я спросил, сообщил ли он в ректорат о своей болезни, и он ответил, что нет. После чего спросил, не могу ли я поговорить с ними вместо него. Затем извинился и сказал, что ему срочно нужно в туалет. Я понял, что ловить в отеле больше нечего, вернулся в машину и оттуда позвонил ректору по мобильному. Потом я связался с Мельбой и попросил ее обзвонить сотрудников, которые собирались присутствовать на приеме. Кажется, тебе она тоже позвонила.

– Да, – подтвердил я. – Если все обстоит так, как вы сказали, вам нужно срочно связаться с помощницей шерифа. Ваша информация поможет ей уточнить время смерти.

– Да, да, конечно, – кивнул Питер с совершенно несчастным видом. – Хотя у меня нет никакого желания влезать в это дело.

– Я понимаю, – покачал головой я. – Но это ваш долг.

– Спасибо вам за терпение, Чарльз. И спасибо, что выслушали, – сказал Питер.

– Не стоит благодарности, – ответил я, вставая. – Если вы не против, я еще загляну к вам позже.

Я уже открыл дверь, когда внезапная мысль заставила меня отпустить ручку. И почему мне раньше это в голову не пришло? Я резко развернулся, подошел к столу и снова сел на стул.

– Что такое? – удивленно моргнул Питер.

– Вы часто виделись с Годфри, когда ваша бывшая жена его преследовала?

– Пару раз, на вечеринках, – ответил директор. – Правда, честно говоря, я старался держаться подальше от мистера Приста, находя его невыносимо высокомерным. Кажется, он умел говорить только о себе.

– И когда вы встречались в последний раз?

– Лет семь назад, – ответил Питер. – А почему вы спрашиваете?

– Когда Годфри разговаривал с вами через дверь, вы узнали его голос?

– Неожиданный вопрос, – ошеломленно пробормотал Питер. – Я решил, что это он, просто потому, что постучался к нему в номер, – директор замолчал. – Но, учитывая обстоятельства, не могу с уверенностью утверждать, будто разговаривал с Годфри. Его голос звучал напряженно, но, если вспомнить, что он сказался больным, меня это не удивило.

– То есть вы не знаете наверняка, кто был в номере в тот момент?

Джастин ни разу не упомянул о болезни Годфри, а уж он бы обязательно заметил, раз провел с ним столько времени. Скрыть желудочный грипп не так-то просто, ведь приходится довольно часто бегать в уборную.

– Боюсь, что нет, – сказал Питер. – Но если я разговаривал не с Годфри, то с кем?

– Возможно, с его убийцей.

Питер побледнел так резко, что я испугался, как бы он не упал в обморок. Я уже поднялся, чтобы поймать директора, если он вздумает упасть с кресла, но Вандеркеллер взял себя в руки.

– Не волнуйтесь, я в порядке. Просто несколько потрясен.

– Неудивительно, – хмыкнул я. – Но чем больше об этом думаю, тем больше мне кажется, что Годфри уже был мертв, когда вы пришли, – я внимательно посмотрел на директора. Если он убил Годфри, то сейчас превзошел сам себя, убеждая меня в обратном. Я не мог представить Питера Вандеркеллера проламывающим чей-то череп. Вот заговорить до смерти он вполне способен.

Проблема в том, что я пока никого не мог представить убийцей. Но кто-то все-таки прикончил Годфри.

– Мне, признаться, слегка не по себе. – Пугающая бледность медленно покидала лицо Питера, и без того не обремененное излишним румянцем. – Ведь я стоял так близко к тому, кто совершил подобное злодеяние. Тут у любого расшалятся нервишки.

– Согласен. А теперь вам следует обо всем рассказать помощнице шерифа Берри. Думаю, она придет к тем же выводам. – Во всяком случае, мне очень хотелось на это надеяться. Канеша, конечно, была той еще занозой, но в уме и проницательности ей отказывать не стоило.

– Да, конечно, – закивал Питер.

– Хорошо. Тогда я пойду. – Я опять направился к двери, чтобы в который раз остановиться на полпути.

Ведь наконец вспомнил, зачем спустился к Вандеркеллеру.

– Нам нужно срочно сменить замки в архиве и хранилище, – заявил я, нависая над директорским столом.

– Зачем? – встрепенулся Питер. – Что случилось?

Я коротко объяснил, и Вандеркеллер покачал головой.

– Я обязательно поговорю с Риком Такеттом, – сказал он. – Это серьезная брешь в нашей безопасности. Полагаю, следует обсудить случившееся с охраной кампуса.