Виконт Астор зевнул так широко, что услышал, как хрустнули челюсти. Он вскинул ногу в сапоге и положил ее рядом с другой ногой, которая уже покоилась на бархатной обивке противоположного сиденья кареты. Затем откинулся на подушки в тщетной попытке расслабить затекшие мышцы и найти удобное положение. Виконт подумал, что не имело никакого смысла платить огромные деньги за такую красивую, роскошно отделанную внутри карету с отличными рессорами, если оценить ее по достоинству можно было только на хороших английских дорогах. А на такой дороге, по которой он ехал сейчас, от рессор практически не было никакой пользы.

За последние три дня виконт уже, наверное, раз десять пожалел о своем решении отправиться в путь в карете вместе с камердинером и багажом, вместо того чтобы воспользоваться открытым двухколесным экипажем. Во время путешествия в экипаже он, по крайней мере, дышал бы свежим воздухом, проявлял бы большую физическую активность и смог бы лучше следить за дорогой и избегать рытвин, чем это удавалось его кучеру.

Виконт снова громко зевнул и закинул ногу на ногу. Он просто не мог предположить, что в конце февраля будет стоять такая чудесная, почти весенняя погода. Солнце сияло в совершенно безоблачных небесах, на деревьях стали набухать почки. В полезащитных полосах виконт замечал подснежники и первоцветы, представляя себе свежесть воздуха и пение птиц, хотя этому и мешали дорожная пыль, топот копыт и стук колес кареты.

Ох, как было бы здорово сейчас скакать верхом или ехать в легком экипаже, держа в руках вожжи! Его камердинер, чья свесившаяся на грудь голова моталась из стороны в сторону, тихо храпел, и это уже начало действовать на нервы лорду Астору. Несколько минут назад он попытался громко покашлять, но Генри лишь вздрогнул, что-то промычал, облизнув губы, снова уронил голову на грудь и захрапел.

Лорд Астор с мрачным видом оглядел свои ботфорты. Немного утешало то, что через пару часов он уже должен был добраться до места назначения. Однако будь у него выбор, он предпочел бы еще несколько дней пути, даже с ночевками на таком ужасном постоялом дворе, где ему пришлось провести прошлую ночь.

Четыре женщины. Ему предстояла встреча с четырьмя незнакомыми женщинами, дальними родственницами. Только благодаря этому родству виконт совсем недавно приобрел титул и состояние. Он был ближайшим родственником по мужской линии скончавшегося виконта Астора. «Очень жаль, – цинично подумал новоиспеченный виконт, – что я не являюсь вообще единственным родственником покойного, у которого остались жена и три дочери». Сейчас он, как раз ехал к ним, чтобы выразить соболезнование и осмотреть свой новый дом и поместье.

На самом деле виконт чувствовал себя чертовски неловко. Всю свою жизнь он прожил в относительной бедности, особенно шесть лет после того, как окончил университет и столкнулся с дорогостоящей жизнью Лондона. Он никогда не поддерживал отношений со своим кузеном – виконт именно так предпочитал называть своего почившего в бозе родственника. Отец поссорился с покойным виконтом пятнадцать лет назад, и с тех пор они больше не встречались. А после смерти отца, который умер четыре года назад, ему самому не выпало ни единой возможности возобновить родственные связи.

Поставив ноги снова на пол кареты и нервно поглядывал в окно, поскольку не знал никаких примет, свидетельствующих о приближении цели его поездки, лорд Астор подумал, что попал в довольно затруднительное положение. Он едет с визитом к четырем женщинам, оказавшимся совершенно беззащитными в результате безвременной кончины главы семьи, чей дом теперь принадлежит ему. Поверенный, сообщивший о наследстве, рассказал, что покойный виконт нимало не позаботился о благосостоянии своих родственников, – невероятный факт, особенно в свете того, что все члены семейства были женщины.

И тогда новый лорд Астор, наслаждаясь величием своего нынешнего положения, в порыве великодушия решил проявить добрую волю. Он предложил, чтобы одна из дочерей покойного вышла за него замуж. Дочерям соответственно было двадцать, восемнадцать и пятнадцать лет. Вот и все, что знал о них виконт. Он даже не уточнил, какую из них предпочел бы видеть своей невестой. Это решение лорд Астор целиком доверил матери девушек.

Вскоре ему предстояло встретиться со своей нареченной, поскольку предложение было сделано совершенно официально. Отступать назад уже невозможно, даже если все три окажутся такими страшными и грубыми, какими они уже начали видеться ему в кошмарных снах.

Конечно, предложение было поспешным. Но получение титула заставило его задуматься о необходимости приобретения респектабельности. А что может быть респектабельнее, чем наличие жены и одного или двух детей? Откровенно говоря, виконта не слишком волновало, какая из женщин будет выбрана на роль его жены. Он проводит дома довольно мало времени, и эта его привычка не очень расстроит жену. А если предположить, что у леди будут хорошие манеры, то претендентка превосходно устроит его в качестве спутницы жизни.

Лорд Астор передернул плечами и еще раз откашлялся. Но храп Генри только усилился, и его господин принялся нервно сжимать кулаки. По зрелом размышлении виконт решил положиться на волю Господа. В конце концов, он сможет оставить жену в родном доме с матерью и сестрами, когда придет время возвращаться в Лондон на светский сезон <Май – июль. – Здесь и далее примеч.переводчика.>.

Что ж, жизнь все расставит на свои места. Разумеется, приятно будет представить жену лондонскому обществу, если она хоть мало-мальски подходит для него. Да и вообще неплохо для собственного удовольствия постоянно иметь рядом женщину. Но, безусловно, нельзя ждать слишком многого от девушки, воспитанной в сельской местности. Виконту больше нравились зрелые и опытные куртизанки вроде Джинни. Она любила, чтобы ее называли Вирджиния, и приходила в неописуемую ярость, когда он смеялся над этим и говорил, что имя Вирджиния ей не подходит. Джинни была лондонской любовницей виконта, и он перенял у нее кое-какие приемы обольщения.

Значит, ему не стоит рассчитывать и на удовлетворение плотского голода с будущей женой, даже если она окажется хорошенькой. Что же касается дружеских отношений – лорд Астор снова передернул плечами, – то он никогда и не искал этого в общении с женщинами. У него было много друзей в различных клубах, да и жизнь он вел настолько активную, что его дом превратился всего лишь в то место, где он ночевал… или, скажем, проводил остаток ночей, возвращаясь либо от Джинни, либо после длительной карточной игры или пирушки.

Поэтому незачем пугаться того испытания, которое предстоит ему через несколько часов. В любом случае жена не будет играть главную роль в его жизни.

Лорд Астор вновь зевнул, бросил недовольный взгляд на храпящего камердинера, поерзал на сиденье, закрыл глаза и отогнал прочь все мысли.

Почтенная мисс Франсис Уилсон заливалась слезами. Ее сестра Арабелла, наблюдавшая эту сцену, сидя на банкетке у окна, как всегда восхитилась тем, что Франсис, когда плачет, становится даже красивее. Возможно, именно поэтому она и не пытается справиться со слезами. А вот когда плакала сама Арабелла, что случалось довольно редко, лицо ее становилось красным и распухшим. Не лучше обстояло дело и у их младшей сестры – Джемаймы. Когда она плакала, то всегда громко скулила, и их черствый отец даже однажды сказал Джемайме, что она ревет, как больная корова.

Но их старшая сестра, Франсис, самая красивая в семье, могла плакать, оставаясь при этом прекрасной. Она была стройная, хорошо сложенная; с большими выразительными голубыми глазами, кремовой кожей, пышными шелковистыми белокурыми волосами. Длинные темные ресницы веерами лежали у нее на щеках Франсис. Красавица, любимица родителей и сестер. Ее просто невозможно было не любить. Она была такой нежной и чувствительной. И сейчас она плакала не из-за себя, а из-за Арабеллы. Франсис плакала каждый день в течение последних двух недель, с того момента, как узнала о решении Арабеллы принести себя в жертву.