Клодия посмотрела на него в упор, он отвел глаза.

– Знать, что любовь в конце концов умрет, – это утешение, – сказала она. – Поначалу толку от него мало, но лучше такое утешение, чем вообще никакого.

– Правда? – тихо поинтересовался он.

Джозеф не знал, кого она имеет в виду. Но внезапно ему показалось, что между ними возникло напряжение.

– Нет, – почти шепотом ответила она. – Неправда. Какие глупости мы порой говорим. Будущее равнодушие не избавит от боли, которую ощущаешь сейчас.

Он придвинулся к ней и приник к ее губам, она не отстранилась. Ее губы вздрогнули, сжались на миг и раскрылись, его язык проник между ними в теплую темноту рта.

– Клодия… – пробормотал Джозеф спустя несколько мгновений, закрыв глаза и касаясь лбом ее лба.

– Нет! – воскликнула она, отодвинулась, встала и замерла, глядя на озеро.

– Простите, – извинился он. Он и вправду сожалел о том, что подал надежду ей и выразил неуважение к Порции, своей невесте. Сожалел о собственной несдержанности.

– Интересно, может, это закономерность, и я обречена сталкиваться с одним и тем же каждые восемнадцать лет? – заговорила Клодия. – Герцог, или будущий герцог, вскоре выберет невесту, соответствующую его положению, а мне останется лишь скорбеть об утрате.

Вот черт! Джозеф сделал медленный выдох.

– Что я наболтала? – продолжала Клодия. – В чем только что призналась? Впрочем, какая разница? Вы наверняка обо всем догадались. Должно быть, жалкое из меня вышло зрелище.

– Боже мой! – выпалил он, тоже поднимаясь и делая шаг к ней. – Вы решили, что я поцеловал вас из жалости? Я сделал это потому, что я…

– Нет! – Она вскинула руку ладонью вперед. – Ни слова больше! Ничего не говорите, даже если это правда. Я не выдержу, если услышу эти слова.

– Клодия… – прошептал он.

– Для вас – мисс Мартин, лорд Аттингсборо, – перебила она и вскинула подбородок с видом чопорной учительницы, не вязавшимся с ее растрепанной прической. – Мы забудем то, что произошло здесь, в Воксхолле и на балу у Кингстонов. Забудем, и точка.

– Забудем?… Простите, что причинил вам столько волнений. Мне нет оправданий.

– Я вас не виню. В моем возрасте следовало вести себя осторожнее. Мне не удастся даже убедить себя, что я пала жертвой хитрости отъявленного повесы, хотя именно это мне пришло в голову, едва я впервые увидела вас. Но вы оказались джентльменом, который мне нравится и внушает восхищение. В том-то и дело… нет, напрасно я разболталась. Пора возвращаться, иначе все, в том числе и мисс Хант, начнут гадать, куда я запропастилась.

На обратном пути, который они проделали молча, стараясь не приближаться друг к другу, Джозеф думал о том, что они отстали от девочек всего на несколько минут.

Но эти минуты нанесли обоим непоправимый ущерб. Он больше не мог делать вид, что она ему безразлична. Она уже не могла притворяться, что равнодушна к нему.

Они больше не доверяли самим себе и боялись остаться вдвоем.

Горечь потери Джозефа ощущалась с такой же остротой, как резкий удар кулаком в грудь.

После возвращения из Линдси-Холла Джозеф и Порция отправились на прогулку в цветник у восточной стены дома. Джозеф был донельзя подавлен. Одной из причин стала слишком краткая встреча с Лиззи и обман, который смешил девочку, но у Джозефа вызывал отвращение. Вторая причина – понимание, что отныне Клодия Мартин будет избегать его. На дружбу с ней впредь не стоит рассчитывать.

Имелась и третья причина: Джозефу так и не удалось обнаружить под прекрасной, выдержанной, идеальной маской, которую Порция демонстрировала миру, ни тени душевного тепла, сострадания, великодушия и страсти. Несмотря на все его старания.

– Я рад, что вы остались довольны поездкой, – сказал Джозеф невесте на обратном пути в Элвесли. – Верховая езда – одно из моих любимых занятий. Значит, у нас есть нечто общее.

– О, я не жду, что после свадьбы вы будете посвящать мне все свое время, и не собираюсь надоедать вам. Нам обоим будет достаточно собственных обязательств и развлечений.

– А разве нельзя развлекаться вместе? – спросил он.

– Можно – в случае необходимости, – был ответ. – Нам придется часто принимать гостей, особенно когда вы станете герцогом Энбери.

Он не отступал:

– А как же простые житейские радости? Прогулки и обеды вдвоем, возможность просто посидеть, почитать, побеседовать? Неужели для них не останется времени?

Мысленно он добавил, что супружеская любовь – еще одна простая житейская радость, которой они вправе предаваться после свадьбы.

– Полагаю, вы будете занятым человеком, – ответила Порция. – И на меня, конечно, лягут обязанности сначала маркизы Аттингсборо, а затем герцогини Энбери. Я вовсе не требую от вас развлекать меня.

На этом Джозеф сменил тему.

Но теперь, в саду, он попытался убедить невесту забыть о делах, расслабиться и полюбоваться окружающей ее красотой.

– Послушайте! – прошептал он, подняв руку. – Вы никогда не думали о том, что мы упускаем в круговерти бесконечных дел? Вы только послушайте, Порция!

В глубине цветника деловито журчал ручей, через который был переброшен дощатый мостик в нарочито деревенском стиле. Птицы в ветвях деревьев пели так же неутомимо, как в Ричмонд-парке. Джозеф слышал, как плещется вода, ощущал тепло летнего воздуха, вдыхал ароматы цветов.

Явно из вежливости Порция помолчала несколько минут.

– Только делами мы можем доказать, насколько полезны обществу, – наконец произнесла она. – Праздности следует избегать, она достойна презрения. Именно она низводит нас до уровня неразумных животных.

– Вроде пса Лиззи Пикфорд, который сидел возле майского шеста и ждал, чтобы потом отвести хозяйку, куда она пожелает? – с улыбкой спросил Джозеф.

Упоминание о Лиззи оказалось ошибкой.

– Не следует поощрять дерзость этой девочки, когда она находится в обществе тех, кто выше ее по положению, – заявила Порция. – Слепота ее не оправдывает. С вашей стороны было очень любезно проводить ее до озера и тем самым заслужить похвалу герцогини Бьюкасл, но, отдавая должное вашей доброте, она наверняка втайне удивлялась вашей неразборчивости.

– Неразборчивости?

– Ее сын, маркиз Линдси, в это время находился неподалеку, – напомнила она, – как и дети маркиза Холлмира, графа Росторна и лорда Эйдана Бедвина. Уместнее было бы уделить внимание кому-нибудь из них.

– Но ни один из них не пригласил меня на прогулку, – возразил Джозеф. – К тому же среди них нет слепых.

И он им не отец.

– Герцогиня Бьюкасл весьма приятная особа, – продолжала Порция, – но я невольно задавала себе вопрос, не раскаивается ли герцог о том, что женился на ней. Ведь когда-то она была учительницей в деревенской школе. И ее отец был учителем. А ее сестра служит в школе мисс Мартин в Бате. Герцогиня принимает в Линдси-Холле нищенок, которых держат в школе из милости, и ведет себя так, словно рада им больше, чем детям родных и близких. Этим школьницам здесь не место. Подобные визиты следовало бы запретить – ради их же блага.

– Ради их блага?

– Они должны знать свое место. Пусть с самого начала привыкают к тому, что им никогда не стать ровней высшим классам. И знают, что в таких поместьях, как Линдси-Холл, им нечего делать. По-моему, привозить их сюда на каникулы жестоко.

– Стало быть, они должны проводить лето в школе, – спросил Джозеф, – шить, штопать и перебиваться с хлеба на воду?

– Я вовсе не это имела в виду. Но согласитесь, незачем держать этих девочек в школе вместе с другими ученицами, за обучение которых платят родители. Даже если эти родители – торговцы, поверенные и врачи, они принадлежат к средним классам, следовательно, выше по положению, чем приживалки.

– Если я правильно понял, вы не хотели бы, чтобы ваши дочери учились в такой школе?

Порция удивленно повернулась к нему и засмеялась. Видимо, его предположение по-настоящему позабавило ее.