Филолог стояла, уперев руки в бока, набирала воздуха для возмущения. Ну, а как же ж, пляж-то государственный, на каком основании и далее по списку. Знаю я таких борцов за справедливость.

И только Олечка вызывала чистую симпатию. Звонкая, искренняя, светлая, она смотрела на Кузьмича широко раскрытыми глазами, умоляюще сжав у груди ладошки.

— Пожалуйста… Не ругайте ребят! Это мы во всем виноваты! То есть я! Мне очень-очень хотелось побывать на вышке! Я никогда не бывала на спасательных вышках! И вот Шурочка попросила Женю мне все показать! Ну а девочек я с собой позвала, чтоб не страшно было! Я высоты боюсь! А Женя, он такой хороший! Все нам рассказал и показал! А Леша он только подошел, он совсем не виноват!

Ну, е-мое, существо ты бесхитростное. Взяла и сдала по простоте душевной. Нечаянно.

— Как интересно? Только подошел? И где же товарищ спасатель полдня пропадал?

— За пирожками отлучался, — показывая пакет и честно глядя Кузьмичу в глаза, отрапортовал я, очень надеясь, что Олечка промолчит. Девушка пискнула, сообразив, что сболтнула что-то не то, и замолчала.

— Сходил?

— Так точно!

— Поел?

— Так точно, — сглотнув голодную слюну, рявкнул я. Мне один пирожок, что слону дробина.

— Собирайся, поехали!

— А я? — с надеждой поинтересовался напарник.

— А ты… — Кузьмич задрал голову и угрожающе потряс пальцем в сторону Женьки. — На дежурстве! И смотри у меня! Чтоб порядок был! И что бы никаких… — начальник развернулся к девушкам. — А вы! Брысь отсюда, нечего спасателей от службы отвлекать!

Олечка снова ойкнула, схватила подруг за руки и потянула в сторону моря. Татьяна что-то порывалась сказать Кузьмичу, но Оля что-то зашептала, и филолог, скривившись, промолчала. Александра уплывала как каравелла, ни разу не оглянувшись на несчастного Женьку, который глядел ей вслед, едва не вываливаясь через перила.

— Сидор Кузьмич, разрешите обратиться? — вытягиваясь в струнку, рявкнул я во все горло.

— Обращайся, — хмыкнул Кузьмич, скрывая улыбку.

— Куда рейд?

— На обнаженку, — крякнул мичман, кивнул головой, приглашая идти за ним, и двинулся в сторону опорного пункта.

Я поставил пакет на ступеньку, и потопал за Кузьмичом, стараясь не заржать, услышав разочарованный Женькин стон.

— Кузьмич, мы серьезно, что ли, нудистов щемить? — окликнул я начальство, шагающее впереди меня.

— Мне заняться больше нечем, как шутки шутить? — буркнул Сидор Кузьмич, не оборачиваясь. — Шевели ластами, итак полдня где-то шлялся.

— Откуда? — удивился я осведомленности мичмана.

— А ты думаешь, если меня на пляже нет, так я и знать ничего не знаю? Запомни, Алексей, у всего и везде есть глаза и уши. И у всех. Тебе зачем доктор понадобился? — вдруг без перехода спросил Кузьмич, резко останавливаясь в тени раскидистого клена.

Я едва не снес начальство с ног, тормозя вслед за ним. Интересно, кто Кузьмичу рассказал о моих поисках? Неужто Дульсинея Тобосская? И почему мичмана так заинтересовали мои расспросы? В доле что ли? Черт, Леха, угомонись, выключи свою фантазию. Так реально недолго и до теории заговора додуматься. Вон ты уже про пожар дофига себе насочинял. Теперь бы рассочинять обратно.

Я молча смотрел на начальника сверху вниз. Низкорослый Сидор Кузьмич стоял напротив, чуть задрав голову, засунув руки в карманы штанов, и разглядывал меня, нахмурив брови. Минуты три мы играли в гляделки, пока я не сообразил, что мне по рангу и по статусу вроде как не положено так себя вести. Я ж обычный парень, без претензий, приличный.

Правда, подработка у меня не совсем чтобы законная. Но при таких раскладах с такими вопросами, уверен, Кузьмич не просто знает, чем занимается Евдокия Аскольдовна, а сам в доле. Может даже не только с тетей Дусей.

— Э-э-э… — протянул я, включая юношескую придурковатость. — А что, нельзя?

— Ты мне дурака-то из себя не строй, — процедил Сидор Кузьмич. — Зачем тебе информация про доктора?

— Для личных целей, — заупрямился я. — Имею право.

— Право ты, Лешенька, конечно, имеешь. И оно закреплено за тобой в нашей советской конституции. Да вот беда, Алексей, если тебя по головушке приложат, останется у тебя одно право: на бесплатную медицинскую помощь.

— Ну почему же, — я засунул руки в карман, невольно отзеркаливая позу Кузьмича. — Право найти хулиганов у меня тоже останется.

— Ну ты же умный парень, Алексей. Кто просил тебя разузнать про врача?

— Сидор Кузьмич, можно встречный вопрос?

— Валяй.

— Вам-то какое дело? Получается, Вы знаете о том, что это гад — мошенник, и покрываете его? — я потихоньку закипал.

— Леша, дорогой ты мой человек, — проникновенно начал Сидор Кузьмич, глядя прямо мне в глаза. — Я много чего знаю, давно на свете-то живу. А дело мне до всего этого простое: я за тебя и других пацанов ответственность несу. Государство мне вас на лето доверило. Мое дело маленькое: сохранить горячие молодые головы и длинные носы от повреждений. Предостеречь, ежели что, и обезопасить. При необходимости — приструнить и запретить.

— Сидор Кузьмич, на мой-то вопрос Вы так и не ответили...

Я улыбался приклеенной улыбкой, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не скатиться в хамство и обвинения. Очень не хотелось верить, что бывший мичман, который казался мне порядочным человеком, заодно с компанией мошенников. Гадов, которые не просто обманывают доверчивых советских граждан, но наживаются на людском горе и отчаянье.

— Давай так, Алексей, я тебе кое-что скажу, ты подумаешь и прекратишь свою самодеятельность. Договорились?

— Это, Сидор Кузьмич, смотря что Вы мне скажете.

— А скажу я тебе вот что, дорогой ты мой спасатель: не мешай людям работать. Сорвешь операцию, ни тебя, ни меня за это по головке не погладят. Я понятно изъясняюсь?

Наверное, я тупил целую минуту, потому что во взгляде Кузьмича мелькнуло недоумение. И тут до меня дошло: «не мешай работать» относится видимо к нашей доблестной советской милиции, а не к тому, о чем я подумал в первую секунду, услышав эту фразу!

— Вы хотите сказать… — я решил уточнить этот момент.

— Все, что я хотел, я уже сказал, — отрезал Кузьмич. — Все, разговор окончен. Шевелим ластами, нас уже мужики заждались.

— Сидор Кузьмич!

— Все, я сказал! — с этими словами мичман развернулся и продолжил путь в сторону опорника, не оборачиваясь и всем своим видом демонстрируя неделание возвращаться к нашему разговору.

Я шел следом, так и не вытащив руки из карманов, и размышлял: почему все-таки Кузьмич не уточнил про операцию и кто её готовит? Милиция? Если рассуждать логически, то получается она самая.

С другой стороны, что если под операцией Сидор Кузьмич подразумевал акцию по выманиванию денег и автомобиля у Рыжовых? Тогда получается, мичман беспокоится о том, чтобы у лже-врача и его помощников все прошло успешно. А о моем здоровье заботится, чтобы я случайно не влез в процесс и не разрушил план мародеров.

Но я-то уже влез! И Кузьмичу откуда-то это известно! Черт, Леха! Ну что ты за человек такой неугомонный! Вот оно тебе надо? Живи да радуйся в молодом теле! Девчонок снимай, пиво пей, булочки свои любимые жри! Так нет же! Про это моё умение находить приключения на свою задницу в нашем поисково-спасательном отряде даже поговорка сложилась: была бы жертва, а Леха тут как тут.

У спасателей, как и у докторов, отношение к чужому горю и несчастьям обыденное: не пропускай через сердце, иначе сгоришь. Но при всем при этом лично я не мог пройти мимо человека в беде и не помочь. Галка всегда по-доброму на меня ворчала, мол, с родным мужем невозможно по городу прогуляться. То девчонку кинется спасать от пьяных дятлов, то котенка вытаскивать из-под колес. Но я-то знал правду: эти самые спасательные работы притягиваются ко мне сами по себе как магнит. А Галчонок поворчит и перестанет, потому что сама точно такая же. Мы с ней в этом плане были одинаковые.