Конечно, можно было рискнуть, вышибить окно и сигануть со второго этажа, а там, воспользовавшись внезапностью, как-нибудь смыться за забор. Но, поглядев в окно, Юрка понял, что этот вариант приведет лишь к тому, что его застрелят несколько раньше. Внизу, у машин, осталось трое телохранителей плюс два шофера, которые наверняка тоже были вооружены. Кроме того, представлялся хороший шанс поломать себе ноги, приземляясь метров с четырех на асфальт.

«Под кровать, что ли, залезть?» — с отчаяния подумал :Таран. Но туда ни он, ни Полина не протиснулись бы. Платяной шкаф явно проверят. Туалет и ванну тоже.

А Магомад и сопровожающие его лица находились максимум через две комнаты от убежища Юрки и Полины. Уже вполне отчетливо различались голоса. Васька хоть и заикаясь от волнения, но довольно бойко давала какие-то пояснения по размещению комнат, по вентиляции и теплоснабжению — прямо техник-смотритель какой-то! Ее дополнял более солидный голос, по-видимому, принадлежавший суетливому типу в сером плаще. Наконец, изредка доносились лаконичные изречения Магомада: «Это заменить. Запиши!» или: «Гардины не годятся. Запиши!»

Именно из-за этой фразы Юрка решил отказаться от идеи укрыться за большими шторами. И вообще положение казалось ему все более безвыходным. Либо с гарантией погибнуть в неравной перестрелке, либо мирно сдаться Магомаду, уповая на то, что он постарается не портить отношений с Птицыным. Однако Таран вдруг подумал, что есть еще один, может быть самый вероятный, вариант поведения Магомада. Возьмет, да и вызовет ментов, как всякий честный гражданин, который задержал подозрительную и вооруженную личность, забравшуюся на территорию его частного владения. И тогда Таран может крепко почесаться, если следователи начнут разбираться в его биографии. А заодно почешется и Птицын, если каким-то образом всплывут «хвостики», ведущие к нему от Юрки. При этом варианте, даже если Птицын и не виноват во всех неприятностях, связанных с подрывом «шестерки», Юрка станет ему мешать. А Генрих почти род назад без особого пафоса и угроз произнес фразу, которая Тарану так и врезалась в память:

— Запомни раз и навсегда: в нашей конторе никогда и никого не судят и не сажают. Убивают — это бывает…

Всякий раз, когда Тарану угрожала опасность оказаться в милиции, он вспоминал эту фразу.

Иными словами, получалось, что добровольная сдача Магомаду по причине большой опасности для Птицына — а соответственно для Юркиной жизни! — была почти равносильна смерти. К тому же она сопровождалась бы унижением, а Таран предпочитал сдохнуть, но ни перед кем не унижаться.

В общем, Юрка решил, что семь патронов он постарается не потратить даром, а восьмой — если его до этого не убьют — шарахнет в себя.

Но почти в тот самый момент, когда он уже утвердился в этом решении, взгляд его невзначай упал на вход в номер. Там был такой коротенький коридорчик, справа от входа была дверь в ванную, слева — в туалет. Рядом с дверью туалета была небольшая ниша, в которой располагались вешалка для верхней одежды и ящик с ячейками для обуви. Однако Таран обратил внимание на то, что потолок над коридорчиком сантиметров на сорок ниже, чем потолок остальной комнаты. Похоже, что там было что-то типа короба из толстой фанеры или ДСП, и ежели в этот короб удастся пролезть, то, возможно, есть шанс отсидеться. По крайней мере до тех пор, пока Магомад не осмотрит эту комнату.

Таран, мягко ступая, добрался до ниши с вешалкой и осторожно оглядел ее верхнюю часть. Так и есть, вверху ниши, примерно на одном уровне с потолком коридорчика, была крашенная масляной краской широкая доска, выпиленная из листа 10-миллиметровой фанеры, опиравшаяся на прибитые по верхнему обрезу ниши брусочки. А когда Юрка осторожно уперся в фанеру пальцами, она легко приподнялась! Привстав на ящик для обуви. Таран обеими руками плавно и почти бесшумно сдвинул доску куда-то вбок, внутрь короба. Бросив туда короткий взгляд, Юрка понял, что короб соорудили для эстетики, дабы прикрыть водопроводные трубы, ведущие в ванную и сортир.

Полина, пока Таран занимался исследованиями, слезла с кресла и, держа в руках туфли, тоже подошла к нише.

— Пролезешь? — шепотом спросил Юрка.

— Попробую… Если подсадишь…

Таран подсадил, то есть взгромоздил увесистую девицу на плечи, и оттуда она осторожно — даже фанерой не брякнув, что удивительно, — влезла в короб. Конечно, не замедлила произнести хоть и шепотом, но брезгливо:

— Там столько пыли… Я чихать буду!

— Если хоть раз чихнешь громко, — пообещал Таран, — я тебе нос отгрызу!

Юрка вовремя вспомнил, что пакет с долларами остался на столе, вернулся за ним и передал его Полине. Сразу после этого он уцепился за края проема и, не произведя лишнего шума, подтянулся наверх, а затем задвинул на место фанеру. Она все-таки чуть-чуть брякнула. Тарану это показалось прямо-таки грохотом, но на самом деле никто этого бряка не расслышал.

Дело в том, что в это самое время Василиса, чуя, что босс неотвратимо приближается к двери, за которой она заперла Юрку и Полину, всеми силами и средствами пыталась переключить его внимание на другие помещения. Благодаря каким-то неизвестным Тарану законам акустики после того, как они с Полиной залезли в короб, слышимость резко улучшилась.

— Магомад Хасанович, — с великим подобострастием про— изнесла Васька. Я тут вспомнила, что в восьмом номере один друг нашего Виктора Сергеевича случайно разбил в туалете зеркало… Может, туда пройдем, посмотрим?

— Конечно, пройдем девушка, какой разговор? Но это восьмой номер, а мы еще седьмой не видели. Давай, отпирай, пожалуйста…

— Седьмой? Магомад Хасанович, а можно не ходить? Я там сама ночевала, очень извиняюсь. И не прибралась немножко… Стесняюсь…

— Какая ерунда, слушай! Чего стесняешься? Если трусы грязные валяются это не страшно, если презервативы на полу лежат — тоже ерунда. У тебя там что, любовник прячется, да?

— Может быть… — пробормотала Васька, явно не соображая, что несет чушь.

— Э-э, что говоришь, дорогая? — удивился Магомад. — Что значит, «может быть»? Ты что, точно не знаешь, есть у тебя любовник или нет? Или ты просто очень хочешь, чтоб этот любовник возник там, как джинн из кувшина?

— Наверно, так…— Василиса сейчас явно не тянула на Премудрую. Уж та бы так по-дурацки себя не вела!

— Странная девушка, верно? — с не очень доброй усмешкой в голосе произнес Магомад. — Нарчу, помоги открыть, пожалуйста!

В коридоре завозились, должно быть, охрана Магомада выстраивалась в предбоевой порядок.

— Эй, — весело позвал новый хозяин. — Любовник! Как тебя звать, а? Выходи, слушай, мы добрые люди. Мамой клянусь, ничего плохого делать не будем.

— Не смогут они…— пролепетала Василиса. — Я так заперла, только снаружи можно открыть.

— Они? Что ты говоришь, дочка? Не один любовник? У вас, русских, так бывает? Валлаги, обалдеть можно! Ладно, девушка, открывай дверь и входи первая.

Васька, судя по всему, дрожащими руками еле-еле попала ключом в замочную скважину. Щелк! — замок открылся, и Василиса, сделав несколько робких шажков запросто могла подумать, что Таран ей первую пулю подарит! — вошла в номер.

Следом за ней через коридорчик под коробом, где, затаив дыхание, скорчились Юрка и Полина, толпой ворвались три или четыре телохранителя. После этого в номере начали открывать дверцы шкафов, заглядывать в ванную и туалет, передвигать мебель, шелестеть шторами и постельным бельем. Даже окно, закрытое изнутри на шпингалеты, зачем-то открыли — короче, провели полный шмон.

— Никого нет, Магомад-ага, — с некоторым удивлением пробасил кто-то из телохранителей.

— Сам вижу, — пройдя в комнату, произнес хозяин. — Но люди здесь были. Какие люди, а? Сколько? Скажи, не стесняйся.

— Двое их было… — еле ворочая языком, ответила Василиса.

— Уже хорошо! — подбодрил Магомад. — Дальше, пожалуйста.

— Ну… Ночью прибежали откуда-то… — выдавила Васька. — Наверно, через канаву под забором пролезли. Парень и девка. У парня пистолет был, у девки какой-то пакет. Попросились заночевать. Я испугалась и пустила.