Я слегка расслабилась. Если четвертая печать в моей власти, то Мечислав будет ждать ее до морковкиных заговен. Меньше всего мне хотелось связывать свою жизнь с сексуальным хулиганом — психопатом.

— А раньше ты мне этого сказать не мог?

— Я полагал, что Мечислав все тебе объяснил. Разве нет?

— Разве да. Но на свой лад. Итак, что будем делать дальше?

— Не знаю.

— А кто должен знать? В нашей компании ты самый старший и самый опытный. И потом, ты мужчина или уже где? Вот и решай за меня!

— А ты согласишься с моим решением, рысенок?

Я решила махнуть рукой на «рысенка» и улыбнулась.

— Я буду спорить. Но вдвоем мы уже сила!

— Пока мы едины, мы непобедимы, так, Юля?

— Разумеется. Я могу сердиться на тебя, — тихо призналась я, — могу быть невыносимой, могу говорить гадости, но факт остается фактом. Ты для меня на первом месте, какую бы пакость ты не сотворил. Такая вот я глупая.

Вампир поднес мою руку к губам.

— Ты совсем замерзла. Знаешь, Юля, я тебя безумно люблю. И еще… Катя, конечно, красива, но совсем в другом стиле. Можно восхищаться картиной, но картину не стоит любить, с ней не будешь счастлив, не улыбнешься, ее не поцелуешь. Ей можно только восторгаться на расстоянии. Так и твоя подруга. Она очаровательна. Но рядом с тобой я могу почувствовать себя живым. Это гораздо больше, чем секс, больше чем восхищение, больше даже чем любовь. Твоя Катерина этого дать не сможет. Она будет жить по правилам даже сейчас, когда стала вампиром. А это очень грустно.

— Философия, философия… — проворчала я. — Все равно я тебя еще не простила!

— Что я могу сделать, чтобы заслужить ваше прощение, госпожа моя, — вампир определенно издевался, а я даже не могла дать ему подзатыльник. Одна рука была им прочно занята, а второй я бы просто не дотянулась. Оставалось только язвить.

— Будь любезен, немедленно что-нибудь придумать для нашего спасения. У меня уже уши замерзли! Еще немного — и я простужусь!

— Этого я допустить не могу. Определенно.

Даниэль вдруг махнул рукой, останавливая машину.

— Ты рехнулся! — зашипела я. — А если это — оборотень!?

— Я их не чувствую рядом.

Жигуленок сдал назад и остановился прямо перед нами.

— Подвезти?

За рулем сидел мужчина лет двадцати пяти — двадцати семи. Довольно симпатичный, с приятным круглым лицом, светло-русой короткой бородкой и растрепанными волнистыми волосами.

— Подвезти, — согласился Даниэль. — Вам до улицы Ленина не по пути?

— Нет. До Советской подброшу, а дальше — извините.

— Да и до Советской хорошо, — отозвалась я.

Машина мягко рванулась вперед. Я ежеминутно ожидала окрика, выстрела… да чего угодно! Даже оборотня, приземлившегося на капот! Фильмы ужасов не прошли для меня даром. Даниэль сидел на переднем сиденье, рядом с водителем. И я отлично знала, ЧТО произойдет, когда машина остановится. Знала — и не возражала. Почему? Потому что в руках у врага три человека. Простите, вампира. Но — моих. Трое моих друзей. И если для их спасения надо кого-то убить — значит так и будет. И я буду убивать сама, если это понадобится. Даже если потом буду мучиться угрызениями совести! Или попросту попаду в тюрьму. Какая мне разница? Лучше уж быть живой и в тюрьме, чем попросту мертвой. Не тянет меня сесть на оригинальную жидкую диету. Никак не тянет.

Водитель остановил машину неподалеку от памятника Чернышевскому.

— С вас полтинник. Не дорого?

— Нет. Не дорого. Совсем не дорого…

Даниэль мягко провел рукой перед лицом водителя. И я отлично знала, что он сейчас делает. Ловит его глаза своими. Завораживать человека можно только глаза в глаза. Может можно и как-то иначе, но у Даниэля получается только так.

Прошло несколько мучительных секунд, прежде чем в полумраке машины послышался голос водителя. Но уже совсем другой. Тихий, робкий, неуверенный. Какой-то механический.

— Я повинуюсь…

— Отлично. — Даниэль откинулся на спинку сиденья, продолжая смотреть водителю в глаза. — Как тебя зовут?

— В-володя. Черняев Владимир Олегович.

— Женат?

— Нет.

— Живешь один?

— С мамой, братом и сестрой.

— Они сейчас дома?

— Д-да.

— А дача у тебя есть?

— Да.

— Там можно переночевать?

— Да.

— Туда никто не приедет? Не должен приехать?

— Нет.

— Можешь отвезти нас туда?

— Да.

— Вези.

— Слушаюсь.

Водитель повернулся и надавил на газ. Машина рванулась с места, как кошка, которой на хвост наступили. Даниэль не отрывал от него глаз. Он был не самым сильным вампиром. И не смог бы одновременно гипнотизировать водителя и разговаривать со мной. Поэтому я молчала. Фактически, сейчас я была один на один со своими мыслями. А мысли были нерадостные. Очень даже грустные мысли. Что с Борисом? Что с Вадимом? Что с Мечиславом? Последний вопрос — подчеркнуть двумя чертами и выделить жирным шрифтом. Я, на минуточку, фамилиар одного зеленоглазого вампира. Интересно, что я буду чувствовать, если Дюшка решит снять с моего… ну пусть — господина, потом поспорим о формулировках! — шкуру? Кусочек за кусочком. Как с Даниэля. Я буду чувствовать то же, что и вампир? Или раньше помру? Или что-то еще? И как можно помочь моим вампирам? Я бы, не задумываясь, бросила гранату, — но куда!? Можно взорвать «Волчью схватку», но толку-то с того! Дюшку я может, и угроблю, но моим вампирам тоже не поздоровится. Граната, пусть даже ручная, но не разумная. И убивает всех подряд. Увы.

Машина выехала за город и теперь мчалась по шоссе в сторону «Чистой реки». Это тоже такое садовое хозяйство. Но менее престижное. Дома пониже, асфальт пожиже, люди среднего достатка. Те, кто вынужден работать на огороде, чтобы прокормить семью. Большая часть домов — просто сарайчики, в которых хранятся садовые инструменты. Летом в них еще можно переночевать. Зимой — это просто кошмар! И вообще, эту очаровательную местность из «Чистой реки» давно было пора переименовать в «Грязную лужу». Я бы сказала об этом Даниэлю, но отвлекать его на такой скорости чревато. Мне вовсе не хотелось попасть в автокатастрофу у черта на рогах за городом.

Мы ехали почти в полной темноте. Думать больше не хотелось, но я еще могла попробовать поспать. А почему бы нет? Дедушка говорил, что первая заповедь солдата для него была такая: «Спи, где можешь и ешь, где можешь, потому что неизвестно, когда тебе еще удастся поесть и поспать». Вот и мне было неизвестно. Я закрыла глаза и свернулась клубочком. И сразу же пришел сон.

На этот раз я стояла в большой черно-белой комнате. Стены закрыты большими полосами черной и белой блестящей ткани, у одной из стен — камин, в котором танцуют языки огня. Посреди комнаты — огромная кровать. Белое покрывало и черные подушки в виде каких-то зверей и птиц. И меня одели под стать этому интерьеру. В роскошное черное платье с блестками. В здравом уме я такое ни за что бы не нацепила. Мало того, что подол закручивался в три слоя вокруг ног, так еще и вырез открывал… проще перечислить, что он закрывал! Чуть-чуть — соски. Все остальное было выставлено напоказ. И держалась эта тряпка, непонятно каким чудом. Я всерьез опасалась, что если наступлю на подол, то останусь вовсе без платья. Я медленно повернулась вокруг своей оси. Ничего нового. И никакого входа или выхода.

— Хорошо, что ты пришла, кудряшка.

Я взвизгнула и подпрыгнула на месте. Голос за спиной раздался так неожиданно, что сердце в пятки рухнуло. Конечно же! Мечислав! Кого еще я могла увидеть во сне!? Нет бы Антонио Бандераса? Или хотя бы Кевина Костнера. Нет-с. В ассортименте только вампиры! А у меня на них аллергия.

— Прекратите ко мне подкрадываться!

Я развернулась и посмотрела на него прищуренными глазами. Вообще-то я собиралась устроить Мечиславу скандал, но, увидев вампира, только ахнула.

— Что с вами!?

Вопрос был более чем закономерным. Вампир был одет в облегающие черные лосины и черные короткие сапоги. Грудь его была открыта, но мое внимание привлекла вовсе не безупречная золотистая гладкая кожа… черт! Опять я за свое! В правом плече у вампира торчал осиновый кол — и из-под него текла тоненькая струйка ярко-алой крови, быстро пропитывая его одежду. На черном кровь — черная.