– Если бы ты пережил то, что пережила я! – вмешалась в разговор Ольга.

– Да ради Бога, пусть съест хоть два торта, я только боялся, что она лопнет и всех обрызгает! – проигнорировав Ольгину декларацию, ответил я Аарону Моисеевичу. – Только помните, что мы приехали сюда не устраивать встречу двух одиноких сердец, и нам нужно быстрее сматываться, пока «темные силы» нас не застукали.

– Так будете еще заказывать или как? – поинтересовалась недовольная официантка, отвлекшись от беседы с напарницей. – Спиртного не подаем, а из фруктов есть только яблоки…

– Спасибо, больше ничего не нужно, сколько с нас? – ответил я за всех.

– Двести шестьдесят семь рублей, – сказала официантка.

– Ни фига себе! – поразился я.

– У нас ресторан высшей категории! – с легким прозрением к моей проявившейся финансовой несостоятельности произнесла служительница общественного питания.

– Так и я о том же.

– Действительно, здесь все ужасно дорого, – согласился со мной Гутмахер, наблюдая, как я расплачиваюсь.

– Даже и не знал, что еще существуют такие цены, – признался я, когда мы вышли наружу. – За такие деньги в Москве можно выпить от силы две чашечки кофе.

– Да? А я подумал, что это дорого.

– Ну, и куда мы теперь поедем? – наконец нарушила молчание обиженная Ольга.

Вопрос был, что называется, «интересный». До ее явления я планировал сначала посетить дом Поэта, а после этого тихонько удалиться в далекую провинцию, в город Загорск, где, цитируя поэта Иосифа Бродского: «и от Цезаря далеко, и от вьюги… лебезить не нужно, трусить, торопиться», и там переждать пик активности розысков. Однако, предполагаемая засада и состояние дорог кардинально нарушили все планы.

– Может быть, поищем какой-нибудь пансионат или гостиницу? – не очень уверенно предложил я.

– Опять пансионат! – возмутилась Ольга. – Тебе что, того раза было мало?

– Давайте все-таки сначала проверим тот дом, а потом поедем ко мне на дачу, – неожиданно предложил Гутмахер.

– Ничего не получится, в доме нас ждет засада, – сказал я и передал ему рассказ Ольги о ее последних подвигах и агентурных открытиях.

– Ну, такую засаду убрать несложно, – задумчиво сказал Аарон Моисеевич. – Позвоните вашему знакомому и скажите, что знаете, что вас там ждут. А пока поехали ко мне. Дачка у меня зимняя, там есть банька, да и ехать отсюда недалеко.

– Ой, хочу на дачу! – завизжала девушка. – Хочу в баньку!

– А мы сможем туда добраться по такому снегу? – засомневался я в возможностях нашего «Москвича».

– Наверное, сможем. Впрочем, что мы теряем, – сказал Гутмахер.

– Тем более, что едем на «Москвиче», – не без сарказма подытожил я разговор. – Ладно, только я сначала позвоню! Давайте ваш телефон.

– Звони лучше с моего, – предложила Ольга, у меня в памяти есть все их номера.

Сначала я попытался связаться с дачей Круговых. Трубку там никто не взял.

Потом позвонил Андрею. Его телефон оказался недоступен.

– Что они там, все вымерли, – ругнулся я и вызвал самого папеньку.

Он откликнулся тотчас, как будто держал трубку в руке. Он истерично закричал, даже не дав мне представиться.

– Ты, тварь, сволочь! Ты знаешь, что наделала?!

Он решил, что ему звонит Ольга, и так выказывал свое отношение к ее недавнему поступку. Пришлось его разочаровать.

– Здравствуйте, Вениамин Ананьевич, – вежливо поздоровался я, – как поживаете?

– А это ты, – сразу узнал он мой голос. – Хочешь позлорадствовать?

– В каком смысле? – начал говорить я и вспомнил, что у них на даче был пожар. – Вы о пожаре? Надеюсь, все обошлось? Потушили?

– Потушили, только Андрей погиб, – сказал он потухшим голосом.

– То есть как погиб? – невольно воскликнул я. – Вы это серьезно?

– Серьезней не бывает. Вам с той маленькой сучкой теперь не жить. Я не я буду, если вас не достану!

Угроза прозвучала серьезно, но меня заинтересовало другое:

– Как это случилось?

– На него упала горящая балка. Мой сынок, – проскрипел голос безутешного отца, и из его горла вырвалось сдавленное рыдание.

– Вы что, не успели уйти из дома? – спросил я, с трудом представляя, что молодого здорового парня больше нет в живых.

– Нет, он спасал наше имущество. Запомни, Андрей был моим единственным сыном! Ты это понимаешь?!

– Примите мои соболезнования.

– Какие соболезнования, что там случилось? – вцепилась мне в рукав Дубова.

– Погоди, – оттолкнул я ее, – потом расскажу,

– Это ты и твоя сестра во всем виноваты! Если вы не вернете машину, то я не знаю, что с вами сделаю!

Было похоже, что несчастье так и не смягчило суровое сердце милицейского чиновника. Градус моего сочувствия тотчас опустился до точки замерзания, и я заговорил о деле:

– Думаю, что мы теперь с вами в расчете. Я сейчас звоню по поводу засады, которую вы нам устроили. Ольга меня о ней предупредила, так что не рассчитывайте на скорую встречу.

– Она с тобой? – спросил Кругов.

– Со мной.

– Дай ей трубку.

– Тебя Ананьевич, – сказал я Ольге, протягивая телефон. – Андрей погиб.

– Как погиб? – растеряно спросила она – Андрей?!

Что услышала девушка от своего несостоявшегося тестя, я не знаю. Но появившиеся на ее глазах слезы так и не успели пролиться. Мы с Гутмахером слышали только то, что говорила она. Она долго молча слушала монолог безутешного отца, потом гневно топнула ногой:

– Так вам и надо!

Потом лицо ее вспыхнуло:

– Вы сами во всем виноваты, не нужно было за мной подглядывать в ванной и лезть ко мне под юбку!

О таких интимных подробностях ее отношений с Вениамином Ананьевичем она мне ничего не говорила. Кончился их разговор ее короткой фразой:

– Сами вы будьте прокляты! – воскликнула Ольга и свирепо нажала кнопку отбоя. Потом добавила, уже обращаясь к нам:

– Есть все-таки Бог и справедливость!

– Объясните мне, кто погиб, и что случилось? – взмолился Гутмахер.

– Погиб наш участковый инспектор, тот, у которого мы с Олей были на даче. Спасал во время пожара имущество, и его придавило горящей балкой, – достаточно абстрактно, чтобы не входить в интимные подробности Олиных половых подвигов, ответил я.