– Неправда, ты совсем не хочешь быть сапожником, – возразила ему Тедди.

– Ты, очевидно, лучше меня знаешь, чего я хочу. Клянусь, ты самая большая спорщица, какую я когда-либо встречал. Подойди и поцелуй меня, пока мы не подрались всерьез. Тебя так и подмывает на драку с того самого момента, как я вошел.

Улыбаясь, Тедди приникла к его груди.

На следующий день Карелла имел драку, которую так жаждал накануне.

Как ни странно, но подрался он с полицейским. Да, это было довольно странно, потому что Карелла, высокосознательный человек, понимал, какой большой вклад в работу вносят коллеги. Он обычно избегал всяких трений в бригаде, поэтому этот инцидент только доказывал, что «ручное дело», как стали называть его ребята, вконец измотало ему нервы.

Драка произошла рано утром совершенно неожиданно, подобно летнему шквалу, налетающему ниоткуда и мгновенно заливающему улицы потоками дождя. Карелла звонил Таффи Смит, другой девушке, квартировавшей с Бабблз Сиза. Он размышлял о том, что это осточертевшее дело напоминает истории популярного среди телезрителей частного сыщика, в которых куда не повернись, отовсюду возникают сладострастные красотки. Он ничего не имел против женских прелестей. Такие дела расследовать приятней, чем дело какой-нибудь старой дамы. В то же время от всех этих красоток не было никакого проку, их показания нисколько не помогали расследованию, и именно это мучило его и выводило из себя и, возможно, привело к драке.

Хернандес сидел за столом рядом с Кареллой и печатал на машинке отчет. Солнечный свет, пробиваясь сквозь зарешеченные окна, оставлял кружевные тени на полу. Дверь в приемную лейтенанта Бернса была открыта. Кто-то включил электрический вентилятор, не потому что было действительно жарко, а лишь только потому, что после длительного дождя солнце создавало иллюзию жары.

– Мисс Смит? – спросил Карелла в трубку.

– Да. Кто говорит?

– Детектив Карелла из 87-го полицейского участка.

– О Боже, – проговорила Таффи.

– Мисс Смит, нам бы хотелось поговорить с вами относительно вашей пропавшей соседки, Бабблз Сиза. Не могли бы мы сегодня к вам заехать в любое удобное для вас время?

– Видите ли, я не знаю. Я должна идти на репетицию.

– В котором часу у вас репетиция, мисс Смит?

– В одиннадцать часов.

– И в котором часу вы будете свободны?

– О, это довольно трудно сказать. Иногда это продолжается целый день. Хотя, может быть, эта будет короткой. Мы много сделали вчера.

– Вы не могли бы назвать мне хотя бы приблизительно время?

– Может быть, около трех. Но я не уверена. Послушайте, давайте договоримся на три, но вы позвоните сюда, прежде чем уезжать, о'кей? Тогда, если я задержусь, дежурная служба вам передаст, когда я смогу освободиться. Вас это устроит?

– Вполне.

– Или вы хотите, чтобы я оставила вам ключ? Тогда вы сможете войти, сделать себе кофе. Может быть, так будет лучше?

– Нет, нет, спасибо.

– Ну, тогда увидимся в три, о'кей?

– Отлично.

– Только обязательно позвоните, прежде чем выезжать, о'кей? И... и если я не буду успевать, я передам через дежурную службу. Договорились?

– Спасибо, мисс Смит, – сказал Карелла и повесил трубку.

Энди Паркер вошел через решетчатую перегородку и бросил шляпу на свой стол.

– Ну и денек, мужики, – проговорил он. – Обещают до семидесяти градусов. Представляете? И это в марте! Наверно, этот дождь смыл начисто все остатки зимы.

– Похоже, что так, – ответил Карелла, внося в свой блокнот визит к Таффи и делая пометку позвонить ей в 2.30, до отъезда из участка.

– Наверно, именно такая погода у тебя дома, Чико, – обратился Паркер к Хернандесу.

Фрэнки Хернандес печатал и не расслышал, что сказал Паркер. Он перестал печатать, поднял глаза и спросил:

– Ты мне что-то сказал, Энди?

– Да. Я сказал, что, наверно, у тебя дома всегда такая погода в это время.

– Дома? Ты имеешь в виду Пуэрто-Рико?

– Конечно.

– Я родился здесь.

– О, конечно. Я знаю, каждый встречный пуэрториканец родился здесь. Послушать их, никто из них не приехал сюда с острова. Если им верить, можно подумать, что такого острова вообще нет в природе.

– Ты не прав, Энди, – спокойно возразил Хернандес. – Большинство пуэрториканцев гордятся тем, что приехали сюда с острова.

– Только не ты. Ты это отрицаешь.

– Я родом не с острова.

– Ну да, правильно. Ты родился здесь, да?

– Совершенно верно, – подтвердил Хернандес и продолжал печатать.

Хернандес не рассердился, и Паркер, казалось, не был зол, а Карелла даже не обратил внимания на происходивший разговор. Он составлял тщательный график визитов, которые собирался сделать с Хейзом. Он даже не поднял головы, когда Паркер заговорил снова.

– Таким образом, ты американец, Чико, не так ли?

На этот раз Хернандес услышал его, несмотря на грохот машинки. На этот раз он быстро поднял глаза и спросил:

– Ты мне что-то сказал? – Но хотя он задал тот же самый вопрос, что и в первый раз, когда Паркер обратился к нему, он произнес его по-другому – жестко и с раздражением. Кровь прилила к голове. Хернандес понял, что Паркер опять провоцирует его на защиту Дела, а у него не было желания защищать что бы то ни было в такое прекрасное утро, но вызов был брошен, и Хернандес повторил свои слова. – Ты мне что-то сказал?

– Да, Чико, я разговариваю с тобой. Интересно, что вы, пуэрториканцы, никогда не слышите то, что не хотите слышать...

– Прекрати, Энди, – вдруг вмешался Карелла.

Паркер повернулся к его столу.

– Какого черта ты суешься?

– Прекрати, вот и все. Ты мешаешь работать в моей дежурке.

– С каких это пор она стала твоей?

– Я сегодня отвечаю за дежурство, а твоего имени, кстати, нет в сегодняшнем графике дежурств. Если хочешь с кем-нибудь повздорить, ищи желающих на улице.

– Когда ты сделался защитником народов?

– В эту самую минуту, – сказал Карелла, вставая, и резко отодвинул стул.

– Да?

– Да.

– Только не лопни от...

И Карелла ударил его.

До самого последнего момента он не думал, что пустит в ход кулаки, вплоть до того момента, когда заехал кулаком в челюсть Паркеру, и тот отлетел к железной перегородке. Он сознавал в тот момент, что ему не следовало бы набрасываться на Паркера, но в то же время убеждал себя, что не мог сидеть и слушать, как оскорбляют Хернандеса в такое утро, хотя понимал, что ему не пристало распускать кулаки.

Паркер, не говоря ни слова, оттолкнулся от решетки и бросился на Кареллу, который согнул его пополам резким ударом в живот. Паркер схватился за живот, и Карелла нанес ему удар по шее, от которого Паркер распластался на столе.

Паркер поднялся и, взбешенный, стоял перед Кареллой, готовый к новой ожесточенной схватке. Казалось, в это мгновение он забыл, что его противник так же натренирован и искусен в приемах драки, как и он сам, забыл, что Карелла умеет драться так чисто и жестко, как того требовала ситуация, а ситуация, как правило, требовала жесточайших приемов борьбы, и именно они становились как бы второй натурой.

– Я сейчас переломаю тебе все кости, Стив, – проговорил Паркер, и в его голосе прозвучал злой упрек, смешанный с предупреждением, нотка, к которой прибегают взрослые, чтобы привести в чувство чрезмерно увлекшегося ребенка.

Он сделал ложный выпад левой рукой, и, когда Карелла попытался уклониться, сильно ударил его правой рукой по носу, из которого сразу показалась кровь. Карелла быстро поднес руку к носу, увидел кровь и принял позицию обороны.

– Прекратите вы, идиоты ненормальные, – вмешался, встав между ними, Хернандес. – Дверь к шефу открыта. Хотите, чтобы он пожаловал сюда?

– Конечно, Стиву наплевать. Они с шефом закадычные дружки. Верно, Стив?

Карелла разжал кулаки.

– Мы продолжим в другой раз, Энди, – сказал он сердито.

– Совершенно верно, черт бы тебя побрал, – ответил Паркер, быстро выбегая из дежурки.