— Или то, чего ты не имеешь, — внесла ясность Гвен.

Мистер Фербенкс посмотрел на нее очень мрачно, но ничего не сказал. Спорить с дочерью было бессмысленно. Для этого следовало запастись изрядной долей терпения и знать такие слова убеждения, о которых он не имел ни малейшего представления.

— Ты допила чай? — спросил он скрипучим голосом.

— Почти. Потерпи немного, папочка. Скоро я уеду, и ты вздохнешь спокойно.

— Я не об этом. Просто уже поздно, твой муж начнет беспокоиться.

— Это вряд ли, — спокойно возразила Гвен, — он беспокоится обо мне столь же трепетно, сколь и я о нем.

— Пусть так, но ты не должна задерживаться и возвращаться домой затемно. На этом настаиваю я. Хотя возможно Джек пришлет за тобой кого-нибудь из слуг.

— Не думаю. Откуда ему знать, где я нахожусь?

— Ты не сказала ему, куда ты поехала? — мистер Фербенкс схватился за голову, — но Гвенни, так поступать нельзя!

— Почему?

— Да потому, что это просто ужасно. Ты являешься его женой, нравится тебе это или нет. И должны же быть какие-то обязанности.

— Например?

— Все, — сдался он, — все, хватит. Поезжай домой, Гвен. Никогда не думал, что доживу до такого.

— Правда? А я помню, что это именно ты выдал меня замуж, — она подошла к нему и поцеловала в щеку как ни в чем не бывало, — поздновато думать о последствиях. До свиданья, папочка.

Гвен помахала ему рукой и вышла за дверь. Мистер Фербенкс только руками развел. Его это удивляет? Давно пора бы привыкнуть к своеобразной манере дочери вести беседу. И знать, что она еще не раз напомнит ему обо всех ошибках, которые ему вздумалось совершить. И даже о тех, на которые он еще не сподобился.

Гвен вернулась в дом мужа, когда уже стемнело. Стягивая с рук перчатки, она намеревалась тихо пройти через холл, чтобы не привлекать излишнего внимания к своему приходу. Но этого ей не удалось сделать.

Распахнулась дверь и в холл вышла Эрнестина.

— Миссис Лестрейдж? — спросила она, — это вы?

— Да, — признала Гвен очевидную вещь.

— Почему так долго? Уже почти десять.

— О, — только и ответила она.

— Я начала волноваться, — сказала Эрнестина.

— А вот это совершенно лишнее, — вмешался подошедший Джек, — она этого не оценит, можешь мне поверить.

— О, не убеждайте меня, что вы так волновались из-за моего отсутствия. Я ведь могу и поверить.

— Хорошо, не буду, — фыркнул Джек, — мне просто интересно. Удовлетвори мое законное любопытство.

— Почему законное?

— Потому что, я — твой муж, как-никак.

— Можете сами придумать любую подходящую причину, — Гвен стала подниматься вверх по лестнице, — какая вам понравится.

— Ну, я не знаю, как с ней разговаривать, — проворчал Джек, поворачиваясь к Эрнестине, — может, ты попробуешь?

— А зачем? — она пожала плечами, — все равно, она ничего не скажет. Просто из упрямства. Чем больше мы будем настаивать, тем сильнее она будет упрямиться. Знаю я такие натуры. Да и потом, зачем вообще нужно это знать?

Он пожал плечами.

— Что ты думаешь с ней делать? — помолчав, спросила женщина.

— Да не знаю я, что с ней делать! Пусть просто живет здесь. И поменьше портит мне нервы, если это возможно. Я не хочу быть похожим на ее отца. Видела бы ты его! Бедняга! Совершенно затюкан и замучен. Разговаривает с таким видом, словно переживает, что позабыл спросить у доченьки разрешения раскрыть рот самостоятельно.

Эрнестина фыркнула:

— Ты преувеличиваешь.

— Нисколько. Неудивительно, что он был рад от нее избавиться. Даже таким способом.

— Мне кажется, с ней вполне можно ладить.

— Это верно. Но при одном условии: никогда и ни при каких обстоятельствах не пытайся возражать ей и не говори, что она что-то делает неправильно. Тогда, может быть, она и будет в твоем присутствии милой и очаровательной.

— Потрясающе, — она покачала головой, — сколь маленький срок тебе понадобился, чтобы досконально изучить свою супругу.

— Да я ведь живу здесь, Эрни! И если я мало общаюсь с соседями, это не значит, что у меня нет ушей. Так что, я уже сто раз слышал от окружающих, что у крошки Гвен выйти замуж за кого-нибудь из соседей шансов один на миллион. Нет, ее приглашают в гости и все такое, но никто не хочет иметь подобное сокровище в невестках или в женах.

— Один все же нашелся, — рассмеялась Эрнестина, — ты.

Джек скорчил самую ужасную из своих гримас.

Гвен, не подозревая, что ее персона подвергается усиленному обсуждению, прошла к себе и села в кресло, рассеянно зашвырнув в угол перчатки. Она чувствовала себя уставшей и вялой. Делать решительно ничего не хотелось. Поэтому, она подумала, что следует лечь спать, проигнорировав ужин. Тем более, что не стоит наедаться на ночь.

Перед сном она немного поразмышляла над словами отца. Он говорил, что приличная девушка никогда не останется в доме молодого мужчины на столь долгий срок, даже если они и отдаленные родственники. Стало быть, Эрнестину нельзя назвать приличной девушкой. Но с другой стороны, Гвен логично рассудила, что иногда выбирать не приходится. Либо подмочить свою репутацию, либо жить на улице. А кто сказал, что там твоя репутация не пострадает? Так уж лучше терять ее в тепле и комфорте, чем в сточной канаве. Так что, Гвен даже пожалела бедную Эрнестину, которая уже наверняка столкнулась с такими проблемами. И еще она подумала, что, пожалуй, зря рассказала папочке о ее существовании.

Наутро Гвен разговаривала с Эрнестиной необыкновенно сердечно, точнее, необыкновенно для нее. Но и этой малости было достаточно, чтобы Эрнестина спросила, прищурившись:

— Что-нибудь случилось, миссис Лестрейдж?

— Нет, ничего, — помотала головой Гвен, — а почему, собственно должно что-то случиться?

— С одной стороны, ничего не должно случиться, тут вы правы. Но с другой…, - задумавшись, она махнула рукой, — хорошо, оставим это. Я давно хотела поговорить с вами насчет одной проблемы.

— Какой? — полюбопытствовала Гвен.

— Вообще-то, я хотела просить о помощи.

Гвен вопросительно приподняла брови. Она, конечно, всегда готова выполнить просьбу, если та разумна и не слишком обременительна. Проблема заключалась в том, что именно считать обременительным.

— Вы теперь являетесь хозяйкой дома, миссис Лестрейдж, — продолжала Эрнестина, — поэтому, на ваши плечи ложатся обязанности, которые должна исполнять хозяйка.

Гвен непроизвольно поморщилась. Об этом она не подумала. Не то, чтоб такие вещи были ей в новинку. Но ведь она еще не настолько обжилась в этом доме, чтобы уметь тут распоряжаться.

— Я понимаю, что это для вас в новинку, — заметила ее колебания женщина.

— Вовсе нет, — отозвалась девушка, — именно этим я и занималась у себя дома.

— Тогда у вас не должно возникнуть проблем.

— А кто это делал раньше?

— Миссис Менгли, экономка, — пояснила Эрнестина.

— Тогда я поговорю с миссис Менгли, — решила Гвен.

И она в самом деле с ней поговорила спустя некоторое время после завтрака. После этого разговора у экономки сложилось впечатление, что ее обязанности с некоторых пор включают в себя и обязанности хозяйки дома. По крайней мере, до тех пор, пока истинная хозяйка не сочтет нужным переложить их на свои плечи. А так как мнение миссис Менгли о ней было далеким от идеального, то она решила, что этот момент вряд ли когда-нибудь наступит. Как она заявила дворецкому в деликатном разговоре, если б она не служила в этой семье так долго и не помнила бы еще родителей Джека в нежном возрасте, то немедленно бы уволилась.

Гвен не знала о такой реакции на свою просьбу и была довольна, что все так хорошо разрешилось. До сих пор она проводила время в полной праздности и резко приниматься за домашние дела ей, конечно, не хотелось.

Она удобно устроилась в саду на качелях с книгой и вазочкой с клубникой, которую велела принести сюда, невзирая на робкое сопротивление Мэри.

Эрнестина некоторое время понаблюдала из окна за тем, с каким рвением Гвен кинулась заниматься домашними делами. После чего усмехнулась, ни на что другое у нее не было ни сил, не желания. Отойдя вглубь комнаты, женщина посмотрела на лист бумаги, который находился у нее в руках и еще раз внимательно перечитала его содержание. Потом покусала губу и задумчиво уставилась в противоположную стену. Откровенная лень Гвен давно отошла не на второй, на десятый план. На данный момент у Эрнестины были более серьезные проблемы.