городства, он горькая необходимость, - горе
тому, кто ничего не имеет, кроме своего труда,
кто ничем не владеет, не трудясь постоянно, и,
в особенности, кто никогда ничем не будет вла-
деть. Если бы Маркс уловил смысл прусского
понятия труда, деятельности ради ее самой, как
*А не физического и умственного труда. Умственный тру-
женик должен выбрать определенную позицию по отно-
шению к этим хозяйственным партиям, подобно тому,
как он выбирает между тори и вигами. В Англии тех
дней он стоял в качестве джентльмена - за торгашество.
118
службы во имя общности, для <всех>, а не для
себя, как обязанности, которая облагораживает
независимо от рода работы, то его <Манифест>,
вероятно, никогда не был бы написан.
Но здесь ему пришел на помощь его еврей-
ский инстинкт, который он сам подчеркивал
в своей работе <О еврейском вопросе>. Прокля-
тие, которому предана физическая работа
в начале <Исхода>, запрет осквернять трудом
субботу, все это сделало старозаветный пафос
доступным английскому мироощущению. От-
сюда ненависть Маркса к тем, которым не нуж-
но работать. Социалист Фихте стал бы их пре-
зирать как лентяев, как лишних людей, забыв-
ших свой долг, как паразитов жизни, но ин-
стинкт Маркса внушает к ним зависть. Им
слишком хорошо, и поэтому следует восстать
против них. Маркс привил пролетариату пре-
зрение к труду. Его фанатичные последователи
соглашаются на уничтожение всей культуры,
лишь бы только по возможности сократить ко-
личество необходимого труда. Лютер прослав-
лял простейшую работу как угодную Богу, Ге-
те - как <требование дня>; перед взором же
Маркса открывается идеал пролетарского рая,
в котором пролетарий обладает всем без всяких
усилий - таков конечный смысл экспроприа-
ции счастливых. Он прав по отношению к анг-
лийскому инстинкту. То, что англичанин назы-
вает счастьем, это успех в делах, который сбере-
гает физический труд и таким образом превра-
щает человека в джентльмена. Это подходит
всем англичанам. Для нас это обыденно, это сно-
бизм дурного тона.
119
Такая этика владеет экономическими пред-
ставлениями Маркса. Его мышление совершен-
но манчестерское, оно напоминает идеи Кобде-
на, который как раз в то время добился победы
учения вигов о свободной торговле. Маркс ведет
борьбу с капитализмом, который оправдывает-
ся Бентамом и Шефтсбери и формулируется
Адамом Смитом. Но так как Маркс был только
критиком, все отрицающим и лишенным твор-
чества, то он заимствует свой принцип у того са-
мого начала, которое он отвергает.
Труд для него - товар, а не <обязанность>:
таково ядро его политической экономии. Его
мораль становится деловой моралью. Между
строк у Маркса читаешь не о том, что занимать-
ся <делами> безнравственно, а наоборот, что ра-
бочий был дураком, не делая этого. И рабочий
это понял. Борьба за заработную плату превра-
щается в спекуляцию, рабочий становится тор-
говцем своим товаром - <трудом>. Тайна зна-
менитой фразы о прибавочной стоимости состо-
ит в том, что в ней чувствуют добычу, которую
уносит торговец - представитель противной
стороны. Ему завидуют. Классовый эгоизм воз-
водится в принцип. Рабочий физического труда
хочет не только торговать, но и подчинить себе
рынок. Истинный марксист настроен враждеб-
но к государству совершенно по той же причи-
не, что и виг: оно ставит преграды его беспо-
щадной борьбе за свои частные деловые интере-
сы. Марксизм - это капитализм рабочего клас-
са. Вспомним Дарвина, который духовно так
же близок Марксу, как Мальтус и Кобден. Тор-
говля постоянно мыслилась как борьба за суще-
120
ствование. В промышленности предпринима-
тель торгует товаром <деньги>, рабочий физи-
ческого труда - товаром <труд>. Маркс хочет
отнять право применения капитала в частных
интересах, но он не знает ничего лучшего, как
заменить его правом рабочих применять труд
в частных интересах. Это не социалистично,
но совершенно по-английски.
Ибо Маркс и в этом отношении превратился
в англичанина: государство не входит в его мы-
шление. Он мыслит при помощи образа
society - безгосударственно. Как в политичес-
ки-парламентарной жизни Англии, так и в хо-
зяйственной жизни его мира существует только
система двух независимых партий и ничего, что
стояло бы над ними. Тут, следовательно, мыс-
лима только борьба, без третейского суда, толь-
ко победа или поражение, только диктатура од-
ной из двух партий. Диктатуру капиталистиче-
ской, злой партии <Манифест> хочет заменить
диктатурой пролетарской, доброй партии. Дру-
гих возможностей Маркс не видит.
Однако прусское социалистическое государст-
во стоит по ту сторону такого добра и зла. Оно -
это весь народ, и по отношению к его безуслов-
ному суверенитету обе партии - только партии,
меньшинство, и обе служат целому. Социализм,
выражаясь чисто технически, есть администра-
тивный принцип. Каждый рабочий в конце кон-
цов принимает характер чиновника, а не торгов-
ца, каждый предприниматель тоже. Существу-
ют промышленные чиновники и торговые чи-
новники, точно так же как военные чиновники
и чиновники путей сообщений. Это было осуще-
121
ствлено в широком масштабе в египетской куль-
туре, и совершенно иным образом - в китай-
ской. Социализм - это внутренняя форма по-
литической цивилизации Запада, он символи-
чески выявился в готических городах с их цеха-
ми и гильдиями, в системе готических соборов,
где каждая маленькая составная часть пред-
ставляет необходимый элемент динамического
целого. Этого Маркс не понял. Его горизонт
и его творческие силы не шли дальше того, что-
бы перекроить частное общество торговцев
в частное общество рабочих. Будучи первораз-
рядным критиком, Маркс был бессилен как тво-
рец. Его постоянное уклонение от вопроса, как
следует себе представлять правительственную
форму задуманного им грандиозного мирового
механизма, его дилетантское восхваление <со-
ветской системы> парижской коммуны 1871 го-
да, возникшей при особых условиях, создав-
шейся в осажденном большом городе и вообще
нежизнеспособной - служит тому доказатель-
ством. Творчеству нельзя научиться. Оно есть
или его нет. Социал-демократия XIX века в ее
целом выдвинула только одного крупного твор-
ца, одного политика, который умел управлять,
а не писать: это был Бебель, бесспорно, не пер-
вый ум своей партии, но первый и единствен-
ный ее организатор. Властителю нужны совер-
шенно другие таланты, нежели ум в том смысле,
который ему придают литераторы. Наполеон не
терпел вокруг себя <писак>.
Из хозяйственного дарвинизма англичан и си-
стемы двух классов Маркса получается забастов-
ка как естественное оружие в борьбе между тор-
122
