ства, он смотрит на нее как на арену борьбы
партий, как на спор частных хозяйственных
интересов. Материалистическое понимание ис-
тории - это английское понимание, историчес-
кий аспект необузданного народа викингов
и торговцев.
Однако ныне невозможен такой образ мышле-
ния. XIX век был веком естествознания, XX
век - век психологии. Мы не верим больше во
власть разума над жизнью. Мы чувствуем, что
жизнь господствует над разумом. Понимание
людей для нас важнее, чем абстрактные и общие
идеалы; из оптимистов мы превратились в скеп-
тиков: нас интересует не то, что должно про-
изойти, а то, что произойдет, и нам важнее гос-
подствовать над фактами, чем стать рабами иде-
алов. Логика природы, цепь причин и следствий
кажется нам поверхностной, только логика ор-
ганического, судьба, инстинкт, который мы
в себе чувствуем, его всемогущество, которое мы
видим в смене событий, раскрывают глубины
возникновения. Марксизм - это идеология. Это
127
обнаруживается и в его разделении истории на
периоды, что материалист перенял у христиан-
ства после того, как угасла сила веры. Путь эво-
люции ведет от древности через средние века
к новому времени, а в конце ее стоит реализо-
ванный марксизм - земной рай. Было бы лиш-
ним опровергать это представление. Внушить
современному человеку новый взгляд, из кото-
рого с необходимостью сама собой образуется
иная картина исторического процесса, - такова
наша задача. Жизнь не имеет <цели>. Человече-
ство не имеет <цели>. Существование вселен-
ной, в которой мы, на нашей маленькой плане-
те, представляем лишь незначительный эпизод,
нечто слишком возвышенное для того, чтобы
жалкие понятия, как <счастье большинства>,
могли бы быть целью и смыслом бытия. Вели-
чие зрелища в его бесцельности. Так восприни-
мал это Гете. Но эту жизнь, которую мы получи-
ли в дар, эту окружающую нас действитель-
ность, куда бросила нас судьба, наполнить наи-
большим содержанием, жить так, чтобы мы
могли гордиться собой, так поступать, чтобы ос-
тавить по себе что-нибудь в постоянно меняю-
щейся жизни, - вот наша задача. Мы не <люди
в себе>. Это идеология прошлого. Мировое
гражданство - жалкая фраза. Мы люди опреде-
ленного столетия, определенной нации, опреде-
ленного круга и типа. Это необходимые усло-
вия, чтобы мы могли придать нашему существо-
ванию смысл и глубину, быть деятельными, со-
гласно уже самому слову <деятель>. Чем боль-
шим содержанием мы заполним эти данные
нам границы, тем значительнее наше влияние.
128
Платон был афинянином, Цезарь - римляни-
ном, Гете - немцем: то, что они были ими цели-
ком и прежде всего обуславливало их всемирно-
историческое значение.
С этой точки зрения мы противопоставляем
ныне, в разгар германской революции, марк-
сизм социализму. Социализм, представляющий
собой все еще неразгаданную прусскую сущ-
ность, - это действительность высшего поряд-
ка; марксизм же - это литература. Но литера-
тура становится устаревшей, а действитель-
ность побеждает или отмирает. Пусть сопоста-
вят социалистическую критику на интернацио-
нальных конгрессах с социалистическим фак-
том существования партии Бебеля. Утвержде-
ние, будто идеи творят мировую историю, пред-
ставляет собой болтовню заинтересованных пи-
сак. Идей не высказывают. Художник созерцает
их, мыслитель их чувствует, государственный
деятель и солдат их осуществляют. Идеи осозна-
ются только тогда, когда они входят в кровь, ин-
стинктивно, а не путем абстрактного размышле-
ния. Они доказывают свое существование на-
родным духом, типом человека, символикой
действий и произведений; и знают ли вообще об
этих идеях люди, через которых они проявля-
ются, говорят ли они о них, пишут об этом или
нет, правильно ли при том или ложно их толку-
ют, - все это несущественно. Жизнь - это пер-
вое и последнее, и жизнь не знает системы, про-
граммы, разума, она существует ради себя са-
мой и благодаря себе самой, и глубокий поря-
док, в котором она осуществляется, можно
лишь видеть и ощущать - и потом, быть может,
129
описать, но не разделять на хорошее и дурное,
правильное и ложное, полезное и желательное.
Поэтому марксизм не есть то, что мы называем
идеей. В нем рассудочно и, следовательно, про-
извольно объединены внешние отличительные
черты и формы двух идей. Такой способ мышле-
ния носит преходящий характер. Он имел влия-
ние, так как каждый народ пользовался этими
понятиями как оружием. Безразлично, понима-
ли ли их или нет. Они действовали потому, что
звук этих слов и сила выражений вызывали веру
во что-то. Во что? Это опять была неизменная
идея собственной жизни, собственной крови.
Марксизм рушится ныне в шумной оргии,
в попытке осуществить себя. <Коммунистичес-
кий манифест>, начиная с 1918 года, совершен-
но так же становится простой литературной до-
стопримечательностью, как Contrat social*, на-
чиная с 1793 года. Истинный, инстинктивный
социализм как выражение старо-прусской сущ-
ности, заблудившийся в виде литературного яв-
ления в Англии и засохший там, как антианг-
лийская теория, ныне снова начинает осозна-
вать свое происхождение и значение.
*Общественный договор (фр.).
130
ИНТЕРНАЦИОНАЛ
XXI
Когда-нибудь будут с иронией смотреть на то,
что ныне под именем интернационального со-
циализма занимает господствующее положение
в политической картине мира. Действительно
существует лишь интернационал лозунгов,
марксизм как фраза; он лишь на десятилетия
может разбудить чувство солидарности в рабо-
чих всех стран, и то в гораздо меньшей степени,
чем это можно было бы предполагать на основа-
нии шума конгрессов и убедительности воззва-
ний. На самом деле объединение ограничивает-
ся верой, что оно действительно существует,
и тем фактом, что движение в одной стране час-
то вызывает его в другой, где будто бы пресле-
дуется та же цель. Однако народные вожди -
это характерно для цивилизации столь пресы-
щенной литературой, как нынешняя - живя
постоянно в тумане теорий, все-таки могут
стать выразителями реальной действительнос-
ти. На этих лживых конгрессах встречаются
представители английского, французского, не-
мецкого, русского жизнеощущения, чтобы, со-
вершенно не понимая причин, стремлений
и чувств друг друга, постоянно объединяться на
131
основе тезисов, в которых они думают найти
общность мнений и требований.
Как тонок этот покров интеллектуальной
действительности, лежащий на действитель-
ности национальных инстинктов, показали со-
бытия в августе 1914 года, когда покров этот
исчез в один день в внезапном жаре естествен-
ных, а не духовных страстей. В каждой стране
социализм различен. Рабочих движений ныне
