Кокс крепко прижал ее к себе и дал выплакаться вволю. Искалеченное тело ребенка стало лишь последней каплей яда, последним ударом по ней того зла, что с недавних пор лавиной обрушилось на нее. Каким-то внутренним чутьем Алан Кокс понял это.

Душевная мягкость — это свойство Донны, связанное со способностью глубоко переживать за других, — всегда притягивала Алана к ней. Алан Кокс сейчас держал ее возле груди, думал о ней и одновременно слушал, как вокруг них разрушается проклятое здание. Он опять почувствовал себя самим собой, только очистившимся ныне от всех неправедных дел, которые когда-либо совершал и которые приписывала ему молва. Он испытывал такие ощущения, которые, наверное, были знакомы лишь солдатам в конце войны, открывавшим перед заключенными ворота лагерей смерти.

Он стирал этим свои неблаговидные поступки, совершенные в прошлом, и начинал с чистого листа новую жизнь. Ту жизнь, которую он хотел делить с женщиной, что сейчас покоилась в его объятиях…

Донна сделалась отныне для Алана абсолютно необходимой. Это напоминало ему отдаленно наркотическую зависимость. Теперь он понял, что Донна нужна ему так как никто и никогда не был нужен: «А теперь, когда разрушились последние бастионы ее идиллических представлений о Джорджио Бруносе, у меня появился реальный шанс…»

Донна пила мелкими глотками лимонад из высокого стакана. В это же самое время Алан и его сподвижники разбирались с жалкими остатками так называемого отеля «Бэй Вью». Один из его людей, крепкий детина с бычьей шеей, темно-карими глазами и густыми волнистыми волосами, что-то быстро говорил по телефону на урду.

Алан мрачно улыбнулся Донне. Они оба как по команде посмотрели на Стефана. Тот мешковато сидел на стуле и тупо смотрел прямо перед собой, как слабоумный. Лицо у него еще больше посинело и распухло, и весь он был перепачкан собственной кровью. Но Донна ничего не чувствовала, глядя на него.

— Наверное, он свихнулся, Донна, решив, что может устроить это убийство… А Джорджио знал, что ты собираешься покончить с его женой, если она будет мешать вашим делам? — спросил Алан, повернув голову Стефана лицом к себе.

Стефан попытался улыбнуться и тут же сморщился от боли, так как от движения лицевых мышц трещины в его разбитых губах еще больше раскрылись.

— Он собирался оставить Донну без гроша, приятель. Даже собирался захватить с собой деньги с продажи дома… Слышишь, он намеревался оставить тебя ни с чем, дорогая! И все это из-за его малыша. Он заделал его здесь.

— Заткнись Стефан, мать твою! — резко выкрикнул Алан.

Но Донна, склонившись к Стефану со стула, на котором сидела, негромко сказала:

— Нет, пусть он закончит. Я хочу знать все.

Стефан укоризненно покачал головой, словно Донна была непослушным ребенком.

— Какая же ты глупая девка, Донна. И всегда была такой. Даже сейчас ты хочешь знать правду, не так ли? Ты — как моя матушка: скажи правду и пристыди дьявола. — Он вдруг истерически захохотал. — Она не понимала, что дьявол живет в ее доме вместе со своей когортой!.. Понимаете, и сам Левис не знал, что его деньги были потрачены на все это. Вот в этом-то я и должен был разобраться, когда Джорджио попал за решетку. Левис действительно верил, что Джорджио удачно инвестировал его деньги, и рассчитывал на хороший доход с них. Некоторое время я побаивался: вдруг он и Джорджио когда-нибудь начнут болтать об этом? А то, что Джорджио водил вас за нос насчет того, что Левис потерял деньги на отелях — это просто мура собачья. Удачный ход! Я втянул в эти дела Левиса. А потом собирался вывести Джорджио из игры, ясно? Потому что все это я устроил. Мне нужно были его деньги. Но Джорджио есть Джорджио — он хотел сам распоряжаться всем этим долбаным притоном. Он также хотел построить роскошный отель. Но именно я все это взбудоражил. Видите ли, я знаю свой рынок. А Джорджио никогда мне ни в чем до конца не доверял…

— Ты просто кусок дерьма! — Это сказал Джой, начальник отряда полицейских, которых привел Алан. Он произнес это с сильным местным акцентом.

Стефан в ответ лишь самодовольно улыбнулся.

— А с чего тогда у вас растут доходы, а? Благодаря людям с этого острова все стало возможным. Они когти рвали, только бы продать нам своих детей, только бы мы выкупили их. Отдавали их нам в аренду на год, а потом перезаключали сделку. Уравновешивать спрос и предложение, приятель, — это британский способ вести бизнес!

Алан покачал головой и сказал, как бы обращаясь к самому себе:

— Я все еще не могу поверить в реальность того, на что мы здесь наткнулись… А еще какие-нибудь дела здесь ведутся? Как насчет того, что происходит в Смоуке?

Стефан пожал плечами:

— А что я получу за информацию?

Алан скользнул взглядом по его разбитому, распухшему лицу. Помолчал несколько долгих мгновений. И, наконец, ответил:

— Ты выберешься отсюда живым — вот что. А потом исчезнешь с лица земли, приятель. Потому что я собираюсь пустить о тебе слух по всем улицам, Брунос. Слух обо всем этом, особенно о твоих чудесных достижениях в Азии в бизнесе с маленькими детьми.

У Стефана хватило соображения отвести взгляд в сторону, ибо он понимал: сейчас происходит нечто, что ему неподвластно.

— Так каким образом в деле замешаны Джек и Джоджо?

Стефан дотронулся до струйки крови, стекавшей на подбородок.

— Джек очень многого хотел с самого начала. Но ты знаешь Джека и Джоджо. Если руководит Джоджо, Джек неизменно следует за ним. Они организовали распечатку товара по всей Англии. Снимки и книги с иллюстрациями приносят огромные деньги. Ты удивился бы, если бы узнал, сколько мужчин хотели купить то, что мы им поставляли. Джорджио пришла в голову оригинальная мысль — использовать модем. Ты же в курсе, как он хорошо разбирается в компьютерах. А отсюда был один шаг до того, чем мы занимаемся здесь. Понятно? Мы записывали детей на видео, делали фотоснимки, а потом продавали это. Джорджио придумал названия для первой партии. Теперь мы распространились по всему миру благодаря контактам, которые нашли в северном университете. Тот тип продавал товар для нас через Интернет. А потом мы просто решили заняться этим сами.

— А что насчет детей, Стефан? — глухо спросила Донна.

— Насчет детей? Как я уже говорил, их покупали. И за них платили, Донна. — Он усмехнулся, глядя на нее и понимая, что омерзительные подробности, о которых она слышала, могли бы убить ее. — Некоторые из детей вполне подходят для этого дела, знаешь ли, — непринужденно продолжил он. — На самом деле эти азиатские дети получали даже известное удовольствие. Они же здесь — просто шлак! Нам поставляли их бесперебойно…

Алан ударил Стефана кулаком по голове так сильно, что у того едва не оторвалось ухо.

— Я убью тебя, Брунос, мать твою! Ты меня слышишь? — зарычал он.

Донна бесстрастно наблюдала за ними.

Джой долил ей лимонада в стакан и тихо сказал:

— Мне предлагали втянуться во все это, но я отказался. И я рад, что так поступил. Теперь каждый раз, глядя на своих детей, я думаю об этих бедных маленьких шлюшках. Некоторые из детей даже не знают, откуда они. Нам придется отвезти их в одну из католических миссий. Думаю, так будет правильно. Пусть они с этим разберутся. А когда, наконец, приедут их родители, местные объяснят им, что случилось. Беда в том, что родители часто продают детей, а потом забывают о них… — Он нервно провел пальцами по своим густым, жестким, как проволока, волосам.

Джой заметил, что у Донны вдруг позеленело лицо. И вполголоса предложил Алану:

— Уберите отсюда девочку, Алан. Мы тут сами все закончим. В любом случае будет лучше, если вы сейчас исчезнете. Предоставь мне и местным оборванцам расчистить это место.

Алан протянул ему свою широкую, мускулистую длань:

— Спасибо, Джой, я это оценил.

Тот улыбнулся, показав чистые белые зубы.

— Вы хорошо платите! Но, честно говоря, я и сам собирался сюда нагрянуть. Не знаю, не знаю, Алан. В мире в наши дни накопилось много дерьма и грязи. И все же, похоже, все по-прежнему ненавидят вооруженных грабителей. Собственность и деньги для людей священны. Выходит, человеческая жизнь — это совсем иная игра, а?