Все плавало в красном тумане, постепенно цветные пятна начали принимать реальные очертания и, наконец, приобрели вид конкретных предметов.

В углу кабинета стояла женщина, держащая в руке его револьвер. Она презрительно усмехнулась.

— Если мужчина не делает глупостей из-за женщин, он делает их из честолюбия!

Этот голос был ему знаком! Он узнал ее. Джун! Он вспомнил, как она стояла на дороге без туфель. Вот и теперь она оставила их у порога приоткрытой двери. Еще при первой встрече ему показалось, что эта женщина выдает себя не за ту, кто она есть на самом деле.

— На этот раз, Кейси, вам не уйти от меня! — голос ее был хриплым.

— Мне все время не везет из-за дурной привычки становится спиной к двери. Терпеть не могу двери за спиной, откидные кресла, толпу и сырость.

Кейси перевел взгляд на Блейка.

— Это моя дочь — Джун Колвер, — произнес киномагнат, выпуская струйку дыма, на мгновение скрывшую его надменное лицо.

— Колвер? — переспросил Кейси.

— Именно так. Джун — супруга Лари Колвера и моя единственная наследница.

Кейси был сражен.

— Так значит, это вы звонили в редакцию и полицию? Это ваш голос путал везде карты?

— Да, я! Я убила вашу жену, подбросила зажигалку Гарри под кровать, а свою подложила ему в карман. Я убила вашего слугу, потому что он попался мне на пути. Я убила почтальона и его жену, я убила Фрэнча и убью вас, Кейси. — Её холодный голос звучал громко и уверенно.

— Успокойся, Джун! — вмешался Блейк. — Ты не будешь стрелять в него. Он будет убит полицией при попытке к бегству далеко от нашего дома.

— Я сама покончу с ним! Я ненавижу его!

— Нет, — жестко сказал Блейк.

Он подошел к телефону, снял трубку и попросил соединить его с полицейским управлением.

— Холлис? Это Блейк. Кейси у меня, он на мушке. Поторопись, шериф. Надеюсь, на этот раз вы осечки не допустите.

Продюсер положил трубку на рычаг.

— За что вы меня так ненавидите? — спросил Кейси у женщины, которой не терпелось нажать на спусковой крючок.

— За то, что вас ненавидит мой муж.

— Разве? Никогда бы не подумал, что Лари меня ненавидел.

— Да. И это решило все. Ради него я готова сделать невозможное.

— Вы опоздали! Не думаю, что он отвечал вам взаимностью, но теперь это уже не имеет значения. Ваш муж покончил с собой.

— Лжешь, мерзавец!

Блейк едва успел отвести ее руку в сторону. Грянул выстрел, пуля сбила вазу со стола в двух шагах от Кейси. Еще раз костлявая промахнулась своей косой. Но долго играть со смертью никому не удавалось. Игра идет в одни ворота, Кейси вытер взмокший лоб и достал из кармана коробку с кинопленкой.

— Я могу это доказать. Здесь все зафиксировано.

— Что это? — спросил Блейк.

— Кинопленка с последним в жизни трюком Колвера. Колвер в роли каскадера. Типичное самоубийство.

— Сейчас мы это проверим, — строго произнес Блейк. — Успокойся, Джун. Пройдемте в просмотровый зал.

— У вас есть кинозал?

— Наивный вопрос, Кейси. Идите за мной.

С этими словами Питер Блейк направился к двери. Брэд Кейси последовал за ним. Сзади с пистолетом в руке шла разъяренная Джун Колвер.

Кинозал представлял собой небольшое помещение с креслами в три ряда, спускающиеся амфитеатром к экрану. У задней стены был установлен портативный кинопроектор. Кейси передал пленку хозяину.

Джун осталась стоять в дверях.

Когда все было подготовлено, женщина приказала:

— Сядьте, Кейси, и не вздумайте делать глупости. Ваш силуэт на светлом фоне будет отличной мишенью.

Кейси повиновался и занял первое кресло в первом ряду.

Свет погас, вспыхнул экран. Был момент, когда он мог выхватить нож и покончить с убийцей, но он решил не торопиться. Пленка прокрутится за пять минут, а шерифу потребуется не меньше часа, чтобы добраться до виллы. У Кейси вагон времени.

На экране поплыл пейзаж мыса Колуэй, затем крупным планом появилась спина Колвера, направляющегося к дрезине. Вот он оглянулся, но на кого смотрел, было неясно. Движения его были скованными и неуверенными. Актер забрался на дрезину и рванул на себя рычаг.

Даже фильмы ужасов — из тех, которые финансировал Блейк, — не могли соперничать с тем, что они увидели на экране. Оператор показал лицо Колвера крупным планом. Если бы все это не происходило в действительности, Колвера можно было признать лучшим актером Голливуда на протяжении всей его истории. Ощущение кошмара буквально заливало экран. На лице Колвера отразились все степени ужаса. Из открытого рта брызгала пенистая слюна, глаза выкатывались из орбит.

Смертельный маятник качнулся последний раз, дрезина сорвалась с рельсов…

По залу разнесся душераздирающий вопль Джун, за которым последовал выстрел.

Кейси сорвался с места. Вспыхнул свет. Он увидел падающую женщину. Верхняя часть ее головы была размозжена пулей сорок пятого калибра. Безжизненное тело Джун скатилось по ступеням к подножию экрана, на котором еще мелькало изображение летящей в бездну дрезины…

Такого поворота Кейси не ожидал. Некоторое время он не мог оторвать взгляда от изуродованного трупа. Затем склонился над Джун, разжал ее пальцы, взял револьвер и взглянул на Питера Блейка.

Тот стоял как каменное изваяние. Его лицо было мертвенно-бледным. Подбородок дрожал, на лбу выступил пот. Казалось, он постарел за эти секунды еще больше и превратился из вальяжного хозяина жизни в жалкого, немощного старика.

Кейси медленно подошел к проектору, вынул пленку и сунул ее в карман.

— Возможно сейчас не время, но все же нам придется закончить наш разговор, мистер Блейк. Вернемся на исходные позиции.

Питер Блейк, как тень, еле переступая налитыми свинцом ногами, направился к выходу, ощупывая стену, словно слепой.

Питер Блейк сидел в том же кресле у камина, положив на колени руки с тесно сплетенными пальцами. Его отсутствующий взгляд был устремлен на огонь. Кейси устроился в кресле напротив. Даже на секунду он не проникся жалостью к этому человеку.

— Что довело вашу дочь до преступной жестокости, Блейк?

— Все кончено. Ее больше нет. Ради Джун я жил, ради нее делал все, о чем страшно вспомнить. Теперь я такой же труп, как и все ее жертвы. Вся жизнь в этом мире не так… не так построена, я желал своей дочери только счастья…

Моя жена умерла, когда Джун исполнилось четыре года. Мы жили в Техасе. Тогда мне крупно повезло, я приобрел нефтеносную скважину. Деньги посыпались как из рога изобилия, но счастье было омрачено смертью Доры. Я очень переживал утрату. Но, в конце концов, работа поглотила меня целиком. Джун, в сущности, осталась без просмотра. Развлечений у нее не было.

Поселок, который мы отстроили, насчитывал сотню человек, не больше. Ближайший город находился в пятидесяти милях, на вышках работали только негры, ютящиеся в лачугах-времянках из фанеры. Если кто-нибудь из них сбегал, его быстро ловили лихачи на «джипах» и устраивали суд Линча. Местные жители их просто ненавидели, рвали на куски. Это было торжество — и развлечение! — злодеев, лишенных каких бы то ни было нравственных устоев. Я не приветствовал подобных экзекуций, мне человеку с Севера, были непонятны эти слепые инстинкты, но я ни во что не вмешивался, чтобы нажить врагов. И за это поплатился сполна…

Каждый месяц на лесной поляне линчевали очередного чернокожего. Весь поселок собирался на спектакль, который тщательно готовился. Соседи брали с собой Джун, она дружила с их детьми. Все население нашего захолустья отправлялось на поляну как на праздник. Конечно же, детям не стоило наблюдать подобные зрелища, но и оставить их было не с кем.

Джун подрастала. Она становилась все больше похожей на мать, и я, глядя на нее, невольно вспоминал Дору, которую очень любил. Тем дороже мне становилась дочь. Атмосфера, в которой девочка росла, вскоре дала свои страшные плоды. Все началось с собаки. В десять лет Джун убила пса, размозжив ему голову камнем, а потом исколола дохлое животное вилами. Я же только слегка пожурил ее. Так что, если честно — вина на мне.