— Гамов! На выход!

Сегодня следователь Грубин выглядел как никогда любезным. Улыбка буквально не сходила с его губ, а когда Гамова ввели в кабинет, он даже приподнялся навстречу, словно приветствовал дорогого гостя, а вовсе не подозреваемого в тяжком преступлении.

— Присаживайтесь, Константин Алексеевич, — произнес он. — Ну как вы там?

Гамов угрюмо молчал. В голове крутилась фраза, кажется Собакевича, о том, что ты, мол, братец, мне лягушку хоть сахаром обсыпь, так все равно я ее есть не стану.

— Ваше дело существенно продвинулось, — произнес Олег Орестович таким вкрадчивым и почти нежным голосом, что Гамову как-то сразу сделалось совершенно и бескомпромиссно ясно, что ни хрена оно, это дело, не продвинулось и что барахтается следствие в такой мутной и мелкой луже, что ею побрезговала бы и упомянутая лягушка. — Ваше дело продвинулось, но существует ряд неясностей, которые следует снять. Вы можете помочь. Вы ведь, конечно, уже поразмыслили над помощью следствию? Уверен, что так. Ну что же… — Грубин покрутил в пальцах заточенный карандашик, потом неспешно поковырял его тупой стороной в ухе и продолжил: — Вернемся к тому, на чем мы закончили прошлую нашу беседу. К НИИ.

«Вообще-то мы закончили показаниями моих соседей по даче, а потом истерикой», — подумал Гамов. Следователь вел свое:

— Как бы ни поверхностно вы были знакомы с профилем работы этого частного института, все равно вы должны были задаваться определенными вопросами. На какие средства ведется работа? На каком основании набирается персонал? Почему такая секретность, тем более что НИИ находится в частном владении? Кто делает заказы?

— Вы знаете, Олег Орестович, — не выдержал Гамов, — в свое время я уже проявлял максимум любопытства. Когда работал в одном солидном издании. Разрабатывал я одну очень интересную тему… Для начала меня чуть не убили, а потом просто турнули с работы с такой рекомендацией, что теперь по профессии меня примут разве что в печатный орган типа «Вестник комбайнера» из села Нижние Челюсти. Так что я теперь поставил себе за правило не лезть туда, куда меня не просят. Тем более что мне за это недурно платят… Платили, — исправился он, существенно сбавив тон и заметив, что Олег Орестович смотрит на него с неподдельным интересом.

— Гм… вот попробуйте и дальше так же бойко, — посоветовал он Гамову, — и так же бойко отвечать на все вопросы. Так вот… Не упоминал ли ваш дядя в каком-нибудь приватном разговоре… выпив или, скажем, просто расслабившись… не упоминал ли он, откуда берет деньги для работы возглавляемого им НИИ? Ведь требуются очень серьезные средства!

— Н-нет, — без раздумий ответил Костя. — В это он меня никогда не посвящал. Да я и не интересовался.

— Хорошо. Пущу ближе к сути. Фамилия Монахов вам знакома?

— Монахов? А, Сергей Петрович, что ли?

— Вы с ним знакомы?

— Нет, просто у дяди Марка дома лежит книга, подарочный альбом Сальвадора Дали, репродукции с комментариями на испанском. Так там надпись: «Профессору Крейцеру от Сергея Петровича Монахова на долгую память».

— А известно вам, кто этот Монахов?

— Нет. Хотя примерно догадываюсь…

— Монахов — соучредитель одного из весьма крупных столичных банков, и, как выяснило следствие, именно от него могли поступать деньги на счета НИИ. Так или иначе, но вот из МУРа нам скинули информацию об очень некрасивой истории. Не далее как месяц назад институт Крейцера закупил оборудование в Германии на очень солидную сумму. Примерно в те же сроки из депозитария банка Монахова самым непонятным образом исчезла круглая сумма, вполне сопоставимая с теми деньгами, что были уплачены за оборудование для Крейцера. Позже выяснилась еще более интересная деталь: поставка из Германии была оплачена наличными, и значительное количество купюр было из тех же серий, что и банкноты из депозитария. Совпадение очень откровенное, грубое и нарочитое. Мало какой дурак будет расплачиваться ворованными деньгами, да еще наличными в таком количестве. Вот я и хотел бы узнать: как, по вашему мнению, может быть Монахов причастен к смерти Крейцера?

Костя Гамов стиснул зубы, смиряя участившееся дыхание, и наконец ответил:

— Во-первых, мое мнение будет не особо ценно, так как я не знаю ни этого Монахова, ни его взаимоотношений с моим дядей. Во-вторых, если теперь вы подозреваете Монахова или его людей, то почему в КПЗ сижу я?

— Ну на этот вопрос очень легко ответить. Банкир Монахов исчез. Его три дня не могут найти, а между прочим, исчез он из собственного особняка в поселке Жуковка, особняка, сам понимаешь, прекрасно охраняемого. С ним исчезли начальник его охраны и еще двое.

— Надеюсь, вы не подозреваете меня в том, что это я выкрал их из элитного коттеджа в Жуковке?

Следователь ощерил свой длинный кривой рот в усмешке и отозвался язвительно:

— Рад, что у тебя еще хватает запала шутить, Гамов. Значит, с Монаховым не знаком? Привычек, наклонностей его не знаешь? А вот что: никто из знакомых Марка Ивановича не любил животных? Экзотических животных?

Говоря это, Олег Орестович полуприкрыл глаза тяжелыми веками и вид принял сонный, рассеянный, отстраненный — словно то, что должен ответить на его последний вопрос Гамов, совершенно не интересовало следователя. Однако же те, кто знал Грубина, отмечали, что никогда он не бывает более внимателен и сосредоточен, чем в те моменты, когда надевает на свое лицо серую маску нарочитой сонливости.

Гамов заморгал:

— Животных? Экзотических? Там разных павианов, лам, бегемотиков и прочих крокодилов?

— Особенно последних. Ну да. Крокодилов. Крокодил — хищное пресмыкающееся, обитающее в поймах теплых рек. Ну?

— Спасибо, разъяснили… Вы знаете, у меня таких знакомых вообще нет. Вот Шурик Артеменко котов любит. А что касается Марка Ивановича, то у него, как я говорил, был чрезвычайно ограниченный круг знакомств. И, насколько я знаю, никто из его знакомых не держит экзотических животных. Вот, правда, у доктора Ревина очень свирепая жена…

— Кто такой доктор Ревин? — резко спросил Грубин.

— Один из сотрудников института. Я с ним обращался-то раза два, оба раза он был с женой, но и двух вполне хватило…

Тут Олег Орестович Грубин изменил себе. Несмотря на то что не было и намека на приступ боли в ноге, он хлестко ударил ладонью по столу и произнес:

— Вот что! Хватит валять дурака! Ты тут уже трое суток и провел их с относительным комфортом, и я не шучу, когда говорю это! Судя по всему, у Крейцера имеются солидные покровители, которые не хотят, чтобы подробности этого дела всплывали на поверхность! По крайней мере, ордер на обыск в здании института удалось получить только сегодня! — («И то выписывал его не прокурор, который внезапно заболел, а его дурак заместитель, — договорил про себя Грубин. — Муть какая-то…») — Ты можешь быть выпущен под залог, — продолжал он, поднимая мутные глаза на Константина, — но существует много «но»! И советую тебе все-таки подбирать приличного адвоката! А сейчас поедешь с нами в НИИ своего дядюшки, может, что и припомнишь на месте! Может, и из своего прошлого что-нибудь вспомнишь, выудишь, — вдруг добавил он, явно делая отсыл к теме дачных приключений образца весны 2004 года. — Черт знает что творится на этом свете, — подвел трепетную философскую черту Олег Орестович, поднимая глаза к потолку, — фигуранты дела один за другим как сквозь землю проваливаются, в аквариумах плавают крокодилы, а по всем каналам только тем и заняты последние дни, что трындят про какой-то гигантское НЛО, обнаруженный на орбите Луны! Черт знает что!

Земля, галопом по Европам и Америкам…

В том, что говорил в раздражении почтенный следователь О.О.Грубин, была немалая доля истины. В то время как Костя Гамов содержательно проводил время, вращаясь в изысканном обществе обитателей КПЗ, странные, странные вещи творились на свете.

** октября 2007 года американское НАСА (Национальное агентство по аэронавтике и космическим исследованиям) в лице своего пресс-атташе Кирка Хоугленда распространило официальное заявление, содержащее в том числе и такие слова: «…гигантское НЛО, которое можно сейчас наблюдать на диске Луны невооруженным глазом, было засечено нами еще по прохождении им орбиты Юпитера. В целях безопасности американских граждан и в качестве превентивной меры против паники, могущей возникнуть в мировом сообществе, агентство не стало распространять эту информацию сразу. В данный момент идет большая работа по изучению данного объекта, вне всяких сомнений, являющегося порождением инопланетного разума…»