— Ересь, страшная ересь!.. — вновь начал было какой-то особо благочестивый сановный болван, но брат Алькасоол, резко развернувшись, широкой ладонью залепил ему рот, не сводя между тем взгляда с предводителя Обращенных, по совместительству — жестокого идола взбунтовавшихся сардонаров.

Тот же продолжал:

— Я больше не буду вспоминать давнее прошлое, которое для всех вас — только омытые столетиями легенды. Меня интересует настоящее. Еще больше меня интересует будущее. Но прежде я хотел бы ответить на твои обвинения, почтенный омм-Алькасоол. Ты умен и проницателен, твои глаза не замутнены слепыми догмами. Ты сам сомневаешься в брошенных мне обвинениях. Я вижу это по твоему лицу. Говоря о наших злых умыслах, ты выразил, верно, мнение большинства, но отнюдь не свое собственное. Если бы мы хотели устроить страшную эпидемию, зачем столько предосторожностей с фильтрами? Нет, не мы. Я и мои люди не пускали мор в народ. Этот несчастный на площади, когда-то его звали Гоз, чист точно так же, как каждый из вас. И вождям сардонаров это отлично известно.

— Но… зачем тогда?..

— Затем, чтобы жители Горна так и думали, что мор уже среди них. Это развязало руки сардонарам и натолкнуло Акила на мысль приблизить сроки мятежа. Точнее, он просто не мог не воспользоваться накалившейся обстановкой в городе! Неужели кто-то из вас столь наивен, что подумал, будто бунт разразился лишь благодаря этим слухам о заразе? Благодаря речам вождей сардонаров, в которых они прямо призывали к мятежу? Неужели вы думаете, что Акил и Грендам не готовились поднять этот мятеж уже достаточно продолжительное время? Не скажу о Грендаме, этот полоумный болван опасен только своим длинным языком, но вот Акил… Акил оценил противника по достоинству. Неистовые и презирающие боль гареггины, гравиплатформы и плазмоизлучатели… все это не могло появиться у него мгновенно и по мановению руки. Чтоб мне издохнуть в Язве Илдыза, как в таких случаях ругаются ваши!.. Я подбросил Акилу идею и воспользовался возникшей в Горне обстановкой. И нам все удалось. Мы ворвались в Храм вместе с сардонарами, потому что иного пути не было, мы взяли приступом портал и оттеснили братьев ордена, чтобы потом сдаться им и убедить отвести вот сюда, в зал Молчания. К тебе, Верховный предстоятель.

— Значит, это вы перебили людей на Пятом посту, в переходе на Нижние земли, в Арламдор? — прозвучал голос омм-Алькасоола.

Он обнаружился под резной зубчатой аркой, которая украшала собой вход в анфиладу надземных хранилищ Храма. Когда он туда переместился, никто не заметил. В руках он держал пыльный ларец размером в полторы-две ладони, вытянутый и плоский. Не оглядываясь на бывшего лазутчика, Леннар ответил:

— Да, мы! А как иначе попасть в Ганахиду? Мы потеряли там одного из наших лучших…

— Одну, — поправил Кван О, — Гвейду из Ланкарнака. Я сам учил ее боевым искусствам. Недоучил, верно…

Сын Неба сказал:

— Брат Алькасоол, передай им противоядие.

Алькасоол приблизился к Леннару на расстояние вытянутой руки и, чуть помедлив, сказал:

— Не думаю, что это поможет ТЕБЕ.

— Но ведь это противоядие?

— Да. Другого нет. Возьми.

— Я помню тебя по Академии, — вдруг сказал Леннар, присматриваясь к строгому, с высокими скулами и крепким широким лбом лицу омм-Алькасоола, — ты даже провел против меня несколько учебных поединков, когда я лично инспектировал семинары по боевым искусствам.

— Да. И все бои я проиграл.

Леннар склонил голову к плечу и выхватил плоский ларец из рук Алькасоола. Его пальцы оставили на пыльной крышке какой-то замысловатый узор, напоминающий тавро, каким клеймят скот. Вождь Обращенных повернулся к Квану О, верно, собираясь передать предмет ему, но в последний момент, приняв иное решение, рывком сорвал примитивный ветхий замочек и открыл ларец.

— Ну?

Леннар поднял голову. У него сделался густой, немного гнусавый и неприятный голос, когда он спросил, ставя длинные, напряженные паузы:

— Я… наверное… чего-то… не понимаю. Что это?

— Это противоядие.

— Противоядие? Вот это? — И Леннар, запустив пальцы внутрь плоского ларца, вытащил оттуда томик с плотной тисненой обложкой и потертым изображением алой ладони с растопыренными пальцами, расходящимися подобно лучам.

Это был светский знак бога Ааааму, чье истинное Имя неназываемо… Леннар машинально откинул обложку и обнаружил под ней странный и смутно знакомый значок, напоминающий корчащегося на огне паучка с лапками разной длины. На первом листе, почти столь же плотном и тяжелом, как обложка, стоял экслибрис с обозначением принадлежности к Храму Купола, далекому предку нынешнего. Надпись в экслибрисе была сделана на древнем, ныне мертвом языке. Но почему Леннар не мог прочитать ее, если когда-то он и его соотечественники с уже мертвой планеты Леобея говорили на этом языке?..

Глава Обращенных процедил:

— Что это?

— Это том древних сакральных текстов, заклинаний, которые помогли исцелиться тем немногим, кто когда-то был поражен амиацином-пять… как ты сам называешь этот яд, — проговорил омм-Алькасоол. — Ничего другого, что могло бы исцелить вас, не существует. Я, кажется, уже говорил это.

Вот тут Майорг О-кан, младший из братьев из накского клана О-рего, до сих пор сумрачно молчавший, сжал кулаки и выговорил:

— Светлый сьор Леннар, не кажется ли тебе, что они просто издеваются над нами?! Чтоб меня поглотили Желтые болота!.. Они не понимают ничего, кроме силы, и только сталь, приставленная к горлу, выбьет из них истину, как фонтан крови!

— Примерно то же самое и они говорят про нас, — прервал его Леннар. — Омм-Алькасоол, ты хочешь уверить меня в том, что вот эти древние заклинания когда-то помогли выгнать из крови зараженных амиацин?.. Я слышал подобные предположения и считаю их бредом! Дескать, у амиацина, пятой его трансмутации, НЕТ никакого противоядия. Что его не существует в природе, не успели получить в первые года Исхода с Леобеи, а потом уровень науки упал настолько, что его стало невозможно создать. И потому людей на Корабле в те далекие времена спасло ЧУДО. То есть все, кто искренне и истово уверовал, сумели очистить свою кровь от отравы во время неких массовых литургий или каких-нибудь мистерий. — Леннар стиснул зубы, и на его лице появилось что-то вроде кривой усмешки, но в ней не было злобы, скорее печаль и усталость. — Этим, кстати, и объясняется столь длительное господство Храма. Просто в самом начале все неверующие вымерли. А все следующие поколения выросли в вере, постепенно ее теряя и заменяя суеверием, но изначального импульса хватило очень надолго!

— О чем ты говоришь?! — воскликнула Ориана. — Леннар, ты что, веришь им?.. ИМ?!

— Я не беру на веру, я пытаюсь понять. А это взаимоисключающие категории. Знаешь, Ориана, тут есть зерно истины. Сама подумай!.. Вспомни то, что было в самом начале, пятнадцать веков назад, сразу же после ухода Корабля с Леобеи. Мы подали руку помощи людям, среди которых были и храмовники, и забрали их с гибнущей планеты на борт звездолетов. Потом вспыхнула амиациновая эпидемия, организованная и направленная именно жрецами Купола. Несомненно, в числе прибывших с Первосвященником с Леобеи храмовых иерархов были люди с очень сильной энергетикой, а массовые мистерии были этакими технологиями-практиками, многократно «раскачивающими» и энергетику ведущих службу, и всех на ней присутствующих, и направляющими ее на исцеление. И тут уже не притворишься. Либо веруешь — тогда выживешь, либо нет — тогда конец. Тут уж самый последний скептик уверует, понимаешь?..

Леннар говорил все так же негромко, но все присутствующие в зале Молчания, замерев, слушали вождя Обращенных, потому что наконец осознали, сколь убийственными могут быть последствия, если он не поверит в истинность ТАКОГО противоядия. Да, Обращенные уже безоружны. Но им достаточно снять фильтры, чтобы…

Леннар умолк. Сумрачно тлели серые тени по углам, в основаниях могучих колонн и под сводами зала. Тишину, гнетущее серое это безмолвие, сломал все тот же Майорг О-кан, который до сего момента славился своей монументальной выдержкой, иначе не быть бы ему начальником летучего отряда Обращенных. Громыхнул, раздваиваясь, растраиваясь и рассыпаясь грозно в гулком зале множеством отголосков, его мощный баритон: