Софию стали покидать не только бояре, земские люди и народ, но и стрельцы. Все дело очень скоро кончилось. Шакловитый и виновные стрельцы были беспощадно казнены. София ушла в Новодевичий монастырь, князь В. В. Голицын отправился в ссылку в то самое место, где был когда-то боярин Матвеев.

С этого момента в государстве двоевластие прекратилось. Правда, было два царя, но только одна голова все рядила и чинила, царь же Иоанн оставался царем по имени. Все важнейшие дела и серьезные государственные вопросы решались царем Петром.

Так кончилось управление царевны Софии, управление разумное, видное и для государства полезное, и если читающий ее историю без особенного сожаления переходит к царствованию Петра, то только потому, что гений последнего был еще несравненно могущественней.

Оставшись без опеки управительницы Софии, царь Петр не окунулся немедленно во все государственные дела. Все управление он оставил в руках царской думы, сам же продолжал завершать свое образование.

Он остался жить в Преображенском селе, среди своих потешных, окруженный преданными людьми, каковы были А. Б. Голицын, Шеин, Шереметев, Лефорт, Гордон, Зотов, Ромодановский, Долгорукий, Головин, Нарышкин, Апраксин и др.

Уже с детства Петр отличался способностью удачно подбирать себе друзей и пособников. Он их набирал, не различая рода и знатности, а ценя только ум, охоту учиться и способность работать. Так, он поднял и приблизил к себе простого мальчика, впоследствии великого вельможу, Александра Меньшикова; таков же выбор был Шафирова, Демидова и очень, очень многих других.

Царь сам работал неустанно, того же требовал и от своих сподручных. Благодаря постоянному общению с иностранцами Петр знал, как во многом отстала Россия от других европейских государств, как много она невежественнее и некультурнее других государств. А для того, чтобы быть равным, нужно обладать равными знаниями, равными средствами, равными правами. Для этого же прежде всего нужно было учиться и учиться. И царь учился сам, того же требовал и от своих приближенных. Царь захотел поднять Россию до уровня европейских государств. Это значит: он захотел научить свой народ тем знаниям, которыми обладали просвещенные народы, снабдить теми техническими усовершенствованиями, коими обладали просвещенные народы, вооружить всеми теми приемами и орудиями свой народ, кои делают сильными, богатыми и мощными просвещенные народы. Для этого ему нужно было прежде всего разбудить от сна Илью Муромца, встряхнуть его, заставить учиться и научиться и побудить пользоваться этими преимуществами. А для всего этого все вводимое нужно было самому на себе изведать. Петр далеко не был западник. Он любил на западе его знания, его технические совершенства, его высокую культуру. Но он еще более любил свою Россию. И любя ее, он хотел дать ей все те преимущества, которые имелись на западе. Не убить он собирался Россию, а просветить, укрепить и поднять на недосягаемую высоту. Совсем он не хотел отдать Россию на съедение немцев, голландцев и проч., а он призывал и немцев, и голландцев, и других иностранцев в Россию, чтобы получить и знания, переварить их, правильно усвоить и успешно пользоваться против тех же иностранцев во славу России. Разве мало у Петра было шведов, которые помогали ему против шведов же. Но для того, чтобы эти знания вводились разумно, ему самому нужно было иметь их. Ему самому нужно было знать, знать все, даже до мелочей, дабы уметь правильно контролировать исполнителей своей воли. И Петр учился. Учился он неустанно и требовал, чтобы учились и другие.

Но Петр умел и любил и погулять. Его гульбища были бурные, шумные и иногда даже необузданные, но ведь и натура его была шире обычной человеческой натуры. Это была мощь необъятная, как в достоинствах, так и в слабостях.

Выбирая друзей, он умел отличать в них добрые и худые черты и насколько поощрял добрые, настолько без стеснения колачивал за худые. Всех своих друзей он любил равно и не было у него таких, которые пользовались особенным предпочтением и имели на него влияние. Он слушал всех и выслушивал все, но брал то, что ему было полезно. Он всегда жил своим умом, за всем следил одинаково, все видел, все наблюдал и ничто никого не могло спасти от ответа за ошибку, небрежность и дерзость.

Недобро смотрели старые и невежественные люди на все эти нововведения и страсть к новому у Петра. Многие и многие за глаза хулили его и распускали самые нелепые слухи о нем, и только очень немногие решились сказать ему правду в глаза.

Царь правду выслушивал и тут же давал искреннюю отповедь. Так иногда царица-мать решилась поведать сыну, что его порицают за воинские игры и не царские занятия грубыми работами.

– Думаю, что никто не говорил бы мне ничего, если бы я предавался соколиной или псовой охоте, и за что же осуждают меня? За воинские упражнения, когда они все везде составляют занятия государей, когда ими укрепляется царство и славится народ. Гораздо более разрушают здоровье роскошь и нега, нежели труд и работа…

Пытался и патриарх уговорить царя поберечь свое здоровье от работы.

– Нет, у меня и без того много еще времени пропадает без работы, а труд, я чувствую, только укрепляет меня… Война дело царя и сановников его, а вы осуждаете меня, что я хочу быть воином и к войне приучаю других…

А Петр ясно видел, что вся сила государства зиждется на хорошо устроенной армии; почему все силы свои он теперь употребил на преобразование армии.

Личное наблюдение над беспорядочностью строя стрельцов, личный опыт с потешными, все слышанное от иностранцев об иноземных армиях, критический взгляд на крымские походы – все это приводило Петра к мысли о необходимости преобразования армии, причем он обращал внимание как на изменение строя армии, так и на улучшение вооружения. В видах последнего, царь Петр заботился об улучшении оружия, правильности приготовления пороха и селитры и т. п. С последнею целью он заводил оружейные и селитренные заводы и положил начало Демидовским железным приискам. Во всех делах царь старался смотреть в корень дела: хорошее оружие можно было иметь только на хороших заводах, – таковые строились; хорошие заводы могли приготовлять надлежащее оружие только из хорошего железа, – такое искали дома, нашли и начали им пользоваться. Заграница служила примером, а выделка производилась дома и из домашнего материала. Поистине для того времени гениальное воззрение.

Совершенно случайное обстоятельство навело царя на новый род занятий и новое увлечение.

Изучая историю России, Петр не мог не усмотреть, что были времена, когда Россия имела моря Балтийское и Черное. А теперь эти моря отняты соседями. Таким образом, Россия имела для выхода только сухопутную границу. Захочет сосед пропустить – пропустит, не захочет – нет. Между тем, имея море, Россия имела свободный вход и выход и для людей, и для товаров, и для морских промыслов. Соседи недаром отняли у России море и заперли ее в тесном кругу. При таком стеснении, естественно, Россия была невежественна и слаба. Юный гений сознавал всю принужденность России и раскидывал своим умом, как бы этому помочь: как бы достать море, достать свободный вход и выход, внушить струю просвещения, а вместе с этим силу, мощь и богатство…

Однажды, осматривая в с. Измайлове кладовые, Петр увидел какую-то невиданную лодку. Оказалось, что это такая лодка, которая на парусах ходит и по ветру и против ветра. Что за диво! Исправить лодку. Достать матроса, который бы умел править ею. Сделали и то и другое. Пустился плавать в ботике Петр на Яузе. Тесно стало. Перешел на Просяной пруд. И тут тесно. Дошел до Переяславского озера, а потом и до Белого моря.

Мало стало ботика царю. Приказал он строить яхты и корабли; а для сего заложил корабельную верфь. Устроили корабли. Снарядили их пушками и загремели русские пушки эти на русских водах… Доселе – дело и невиданное и неслыханное. Но так как царь до всего сам хотел дойти, то ему мало было иметь корабли. Ему нужно было уметь строить их самому. И стал царь с топором в руках на корабельной верфи и построил такой корабль, который был бы за честь и заправскому мастеру.