– Этот ангел явился моему другу. У ангела было шесть крыльев, но отсутствовали голова, причинное и мягкое места. Его ни с чем и ни с кем нельзя было сравнить, притом он светился ослепительным светом, как фонарь. Ангел успокоил парня, заверив, что все, что ни делается, – к лучшему. «Лошади сотворены, чтобы на них ездили, – сказал ангел, – и потому вы ездите на них. Ноги сотворены, чтобы носить обувь, и потому вы носите ее. Ты сотворен, чтобы наполнять себя в огромных количествах вином, опустошать карманы и жить с самой низменной из всех женщин – что ты с немалым успехом и делаешь. Поэтому, умоляю, пожалей себя и перестань каяться в грехах!»

– Что же стало потом с этим парнем? – спросил Стирлинг.

– Что стало? Спустя несколько дней после визита небожителя он с особым рвением принялся помогать по хозяйству одной милой дамочке. Но в это время, вернее, не вовремя домой вернулся ее муж. Парень доходчиво тому объяснил, что мужья затем и существуют, чтобы носить рога, а что касается его, моего друга, лично, так он свою работу выполнил очень хорошо и посему имеет полное право собой гордиться.

– И что на это ответил муж? – спросила Василиса.

– Муж не стал вступать в философскую полемику, он пальнул из мушкета – вот и весь сказ. А мораль такова: коль головы мужей созданы для ношения рогов, то головы «помощников по хозяйству» – для того, чтобы их дырявили из мушкетов.

– Но каким образом эта Эзопова басня касается нашего дела? – удивился Маклорен.

– Друзья мои, я всего лишь хочу сказать, что наша наука приносит пользу только в тех пределах, которые мы ей устанавливаем в силу собственного ума, далекого или недалекого – это уж кому как дано. Я не раз вам признавался, что себя лично не считаю выдающимся ученым. Мы не можем судить о Ньютоне по тому короткому эпизоду из его жизни, который разворачивается у нас перед глазами. Уж если кто не в своем уме – так это, скорее всего, мы сами, потому что в нашем представлении безумные ведут себя именно так, как сейчас Ньютон.

– Но мы решаем вопрос о модели Солнечной системы, – простонал Гиз.

– Есть более важные вещи, – вставил Бен.

– Что? – воскликнул Маклорен, и все обратили внимание на Бена.

– Есть вещи более важные, – повторил Бен. – Во-первых, сэр Исаак просил передать, что он «не терял времени даром» и изобрел массу интересных вещей. Одно из своих изобретений он назвал эгидой. Эгида делает его внешний облик расплывчатым и зыбким, в результате чего на него невозможно смотреть…

– Эгида – это некие доспехи, которые носила богиня Афина, они делали ее неуязвимой, – вызвался просветить несведущих Вольтер.

– Продолжай, Бен, – попросил Маклорен, будто не слыша Вольтера.

– Он уверен, что кто-то хочет его убить. – «Как и меня, – неожиданно пронеслось в голове Бена. – Что же нас объединяет?»

– Кто-то? – переспросил Стирлинг.

– Да. Похоже, вначале он подозревал всех, но он попросил меня передать… он просил всем вам сказать, что теперь знает, кто это.

За столом поднялся галдеж, но Василиса ударила ладонью по столу, и шум утих.

– Да погодите вы, – воскликнула Василиса. – Бенджамин, он сказал именно так, как ты говоришь?

Бен задумался:

– Кажется, нет.

– Он подозревает кого-то из нас? – вела допрос Василиса.

– М-м-м, кажется, нет… думаю, что нет. Кажется, он имел в виду вообще всех, думаю…

– Думай точнее, – посоветовал Маклорен, – не позволяй сбивать себя с толку. Он говорил, что подозревает, будто кого-то из нас собирается его убить?

Бен закрыл глаза, пытаясь вспомнить разговор с Ньютоном слово в слово.

– Нет. Вначале он подозревал и всех вас, и Галлея, и Флэмстида, и Джона Локка…

– Последние двое уже давно умерли, – хмыкнул Гиз. – Он просто сумасшедший.

– Да, он признался, что действительно был болен, – подхватил Бен. – Но сейчас считает себя вполне здоровым.

– За его здоровье, – сказал Вольтер, поднимая кофейную чашку. Остальные машинально последовали его примеру.

– У тебя еще есть что рассказать, Бен? – спросил Маклорен.

– Да. Вот, – Бен достал из кармана камешек и протянул его Маклорену.

Маклорен долго и пристально изучал странный предмет. По виду тот напоминал обычную гальку продолговатой формы. Бен успел внимательно рассмотреть камень по дороге в «Грецию». На гладкой блестящей поверхности были выгравированы семь столбцов цифр по три в каждом, возле каждого столбца – алхимический символ. Отдельно, заключенные в квадрат, располагались еще две цифры.

Пока камень переходил из рук в руки, Бен внимательно следил за выражением лиц ньютонианцев.

– Кто-нибудь знает, что это такое? – спросил Бен, когда Стирлинг вернул ему камень.

Никто не знал.

– Понятно, – пробормотал Бен, пытаясь скрыть самодовольную радость, которая распирала грудь и рвалась наружу криком: «А я знаю!»

Адриана вздрогнула и проснулась: ее паланкин опустили, он тяжело ударился о землю. Адриана недоуменно огляделась по сторонам, пытаясь понять, где она оказалась. Слева от нее спешивались многочисленные придворные, справа – Людовик махал рукой из своего паланкина. Король, любивший свежий воздух, путешествовал с открытым окном и знаками призывал Адриану последовать его примеру.

– Я лично буду командовать полком, – улыбаясь, сообщил ей король и жестом приказал носильщикам спускаться с холма.

Внизу раскинулся огромный луг, на котором маршировали две армии.

Наконец Адриана вспомнила. Ей удалось поспать каких-нибудь четыре часа, затем король послал за ней. Следуя прихоти, он решил воссоздать одно из славных военных сражений былых времен. Возможно, раньше это и показалось бы занятным развлечением, но сейчас Адриана воспринимала затею как извращение. В паланкине было жарко и душно, она приказала лакеям открыть дверь.

Паланкин короля преодолел большую часть склона и, на расстоянии сделавшись похожим на золотого жука, продолжал ползти вниз.

Выбравшись наружу, Адриана почувствовала себя немного лучше: щеки приятно обдувал ветерок, пробиравшийся сквозь густые кроны кленов, дубов и вязов с легким шелестом. Двор начал ставить лагерь: слуги расстилали ковры, натягивали тенты, раскрывали большие солнечные зонтики, откупоривали бутылки с вином и шампанским.

– Позвольте разложить для вас скамеечку, мадемуазель? – послышался голос Элен.

– Нет, Элен, благодарю. Я пройдусь немного, хочу прогуляться по лесу. Будь любезна, пошли следом моего телохранителя. – С этими словами, никого не дожидаясь, Адриана направилась в сторону леса.

У нее не выходил из головы последний разговор с Креси. Если существа из легенд и сказок имеют научное объяснение, то кем же они являются? Насколько она помнила из детства, встречи с подобными существами, как правило, происходят в лесу. Оберон и его феи жили во дворце, который стоял в такой густой чаще, что туда и луч солнца не пробивался. Но Адриана встретилась со своим красноглазым облаком не в лесу, а в Версале. Существо было сотворено из воздуха и огня. Разве настоящую жизнь можно создать только из воздуха и огня? Разве возможно из animalcules, видимых лишь в микроскоп, сотворить существо, подобное тому, что ей явилось?

Адриану догнали четверо швейцарцев, Николас был в их числе. Он наградил ее строгим взглядом. Появление Николаса приятным легким теплом отозвалось в ее сердце.

Тут Адриана заметила, что наперерез спешит Торси, его сопровождали гвардеец и молодой камердинер.

– Доброе утро, мадемуазель, – приветствовал Адриану министр, целуя ей руку. – Похоже, вы ищете особую точку обзора королевской битвы. Смотрите, король как раз достиг места расположения своих войск.

Адриана посмотрела в ту сторону, куда был нацелен указательный палец министра, – Людовик выходил из паланкина. Окружавшие короля люди по сравнению с ним казались гигантами. На расстоянии в сотню ярдов королевское величие Людовика стерлось, он стал тем, кем был на самом деле: толстым пожилым человеком невысокого роста. На секунду Адриана прониклась к нему острой жалостью. Король, как наивный ребенок, верил, что он молод и здоров, верил, что она видит в нем того красавца, каким он когда-то был, каким изображен на величественных портретах, украшавших Версаль. Издалека король казался таким беззащитным…