– И вы сразу повесили все на Киллиана? Много кто ненавидел Накилона, даже я!

– Но это была не ты, мне это, точно, известно, иначе не распинался бы тут с тобой, – огрызнулся Найло, – труп был спрятан под сплетенными корнями деревьев.

– С чего ты взял, что Киллиан сумел бы это сделать? – продолжала стоять на своем Азалия, но ее тон уже не звучал так уверенно.

Сокрытие тела таким образом, действительно, говорило о способностях убийцы к древесной магии. И если кто в лагере и владел ей, то до сих пор себя не выдал.

– Потому что я это видел, – припечатал к земле Азалию Найло, – и проследил за ним.

– Значит, ты знаешь… – девушка не успела договорить «о нас», эльф ее перебил:

– Да, и поэтому разрешу тебе поговорить с ним последний раз. Только без глупостей.

Спуск в пещеру показался эльфийке бесконечным. Она шла медленно, оттягивая разговор с Киллианом, который или подарит ей надежду, или уничтожит окончательно. Всем сердце девушка жаждала, чтобы дриад закрыл прорехи в этой истории, объяснил, что все было не так, как сказал Найло. Но вместе с этим ее пожирали сомнения и недоверие.

Прутья камеры опоясывали лианы, густой слой обрубили стражники, но редкое озеленение осталось. Девушка коснулась растения и услышала голос заключенного.

– Азалия, ты в порядке? Они тебя не поймали? – Киллиан выглядел искренне озабоченным, что немного обнадежило.

– Меня не заметили. Спасибо за убежище, – поблагодарила девушка и сразу провела параллель с подобным применением магии в деле о смерти Накилона.

– Наш командир найден мертвым, – сообщила эльфийка и с замиранием сердце ждала реакции Киллиана.

– Жаль его, хоть он и был не самым хорошим человеком.

Азалия молчала, надеясь, что дриад добавит что-нибудь еще, но он тоже безмолвствовал. Если Найло солгал, зачем позволил ей спуститься в пещеру?

– Тебя видели у тела Накилона, – от слов девушки веяло ледяным холодом.

– Я не мог оставить его так, это неуважение к земле, требуется погребение.

– Ты убил его?

– Конечно, нет! – обвинение Азалии привело Киллиана в изумление, – Я шел на берег и увидел его, попытался исцелить, но было уже поздно, тогда попросил землю принять его к себе.

Эльфийка вспомнила, как долго ждала Киллиана на берегу, этого времени вполне хватило бы на убийство. Презрение и ненависть к собственной наивности обжигала изнутри.

– Ты мне не веришь, – наконец, осознал юноша.

Они долго смотрели друг другу в глаза, в одно мгновение превратившись в чужаков. Первым связь оборвал Киллиан, оторвавшись от прутьев и сделав несколько шагов назад вглубь камеры. Азалия поднялась наверх. Ее психика пока не могла осмыслить, что произошло, поэтому эмоции не вырывались наружу, а извивались, сплетаясь между собой, образуя змеиный клубок.

У пещеры по-прежнему находился один Найло. Каков его план? Поглумиться над Азалией, заставить признать себя побежденной? Но взгляд эльфа, скорее, выражал сочувствие, а не насмешку. Сил сопротивляться или бежать у девушки уже не оставалось. Если Найло собирается ее арестовать, пусть сделает это быстро.

– Я не сдам тебя, – неожиданно заявил эльф, – но не из жалости. Ты хороший воин, но должна стать настоящим, бесчувственным. Нужно сделать выбор, чтобы идти дальше, или уйти.

Стать бесчувственной – такая прерогатива сейчас не пугала, а послужила бы панацеей. Сможет ли ее душа спокойно пережить предательство? Однозначно, нет, но ненависть лучше пустить в дело, а не разрушать себя, прячась где-то в одиночку.

– Ты тоже, когда–то сделал такой выбор? – спросила эльфийка.

– Да, – кивнул Найло. Он никогда не служил примером для Азалии, но все меняется.

Казнь над Киллианом назначили на следующий день в одно время с ритуальным погребением Накилона. Эльфы любили эффектные зрелища, но перспектива праздника по случаю прощания с командиром воодушевляла больше, поэтому решили быстро застрелить пленника из лука и отправиться на пиршество.

Дриада привязали к дереву, а палач отошел на нужное расстояние, чтобы стрела угодила прямо в сердце и пронзила насмерть. Зрителей собралось совсем мало, остальные уже гуляли на похоронах Накилона. Из другой части лагеря доносилась музыка и смех. Фейри не боялись смерти, а относились с почтением, веря, что после нее эльфы отправляются в Арванаит, чудесную землю с прекрасными лесами и полным изобилием во всем.

Азалия стояла поодаль от места казни Киллиана, но все видела. К ней подошел Найло, в последнее время между ними возникли невольные потаенные узы.

– Он признался в убийстве и просил передать тебе, что сожалеет, что все так закончилось, – сообщил эльф.

В первую секунду девушка с болью приняла послание сослуживца, потом же вздрогнула. Найло не знал, что Киллиан может разговаривать только с помощью растений. Значит, он солгал! Как и насчет остального!

Едва Азалия повернулась к Найло со всей решимостью, а в голове уже зрел план действий, как остановить казнь, как эльф протянул ей что-то в руке. Девушка взглянула на ладонь воина и взяла из нее цветок.

– Так вы общались все это время, да? – спросил Найло.

Эльфийка, как зачарованная, смотрела на цветок, а до ее ушей долетел звук натянутой тетивы. Она посмотрела на Киллиана, стрела попала точно в сердце, и юноша лишь едва вздрогнул, смиренно приняв свою смерть. Сердце Азалии разбилось.

Решение Азалии «отключить чувства» не поддавалось мгновенному контролю. Казнь Киллиана разорвала душу на части, после чего невозможно не чувствовать. Боль распространилась на каждый участок тела, хоть она и знала пленника всего пару недель. Дриад приучил Азалию уважительно относиться к любой форме жизни, помогать нуждающимся и исцелять все живое, а сам погиб бесчестным убийцей.

Эльфийка до конца не верила, что Киллиан причастен к смерти Накилона, даже после его признания. Да, она сомневалась, но мнительность – часть характера, данная при рождении. Девушке требовалось больше времени для анализа происходящего. Охваченный сумбур ввел в замешательство, а теперь уже не о чем было размышлять, ведь, если Киллиан не виновен, она не сможет себе этого простить.

Азалия начинала искренне ненавидеть свою беспомощность: не раздобыла лекарства для сослуживцев, которые, наверняка, уже пали мертвым сном, не уберегла хорошего человека от смерти, а теперь и вовсе потеряла интерес к жизни.

Девушка лежала в своей палатке, безучастно реагируя на все новшества, что происходили в лагере. Оказалось, место Накилона занял темный эльф Хашир. Никто не избирал его, но наглец обозначил свою позицию так:

– Отряд нуждается в хорошем главнокомандующем. Среди вас нет достойной замены Накилону, никто не владеет навыками ведения боя, и вы станете пушечным мясом без твердой руки.

Так как большинство эльфов в отряде, действительно, не имели даже малейшего энтузиазма руководить массами, сразу согласились. В мире так заведено – легче быть безвольными, кому укажут путь, чем брать на себя ответственность за чьи-то жизнь или за будущую победу над врагом.

Эти новости Азалии принесла Ева вместе со своими кулинарными изысками. Ссора между подругами закончилась, когда убили Киллиана. Ева тоже успела прикипеть к привередливому дриаду, но ее чувства носили исключительно дружеский характер, чего нельзя было сказать об Азалии.

– Разве не ты осуждала меня за влюбчивость? – начала кухарка, но говорила в шуточной форме, чтобы придать разговору легкий оттенок.

– И я была права, чувства – удел слабых! – пробурчала Азалия, откусывая кукурузную лепешку, что приготовила Ева.

– Не соглашусь! Лучше ощущать все: и радость, и любовь и даже боль! Небеса не зря нам посылают эти испытания, значит, хотят преподать урок!

– Что ты знаешь о боли? – не выдержала Азалия воодушевляющих речей, – Пошли к черту твои хваленые небеса! – добавила с еще большей агрессией эльфийка.

– Я много ее испытывала. Ты ничего обо мне не знаешь, но зато снова успеваешь осуждать, – печально произнесла Ева, а из глаз показались слезы.