- Пытается нагуляться перед свадьбой? - Харлей был само участие.

- Как будто после свадьбы я посажу ее на цепь, - фыркнул Эрам. - При всех своих достоинствах моя нареченная - человечка.

- Очень богатая и влиятельная человечка, - вставил Харлей. - Ко всем остальным ее достоинствам.

- Именно поэтому она моя ни в чем не знающая отказа невеста, - согласился Эрам. - И после свадьбы, о которой говорить пока рано, очень рано, мало что изменится в наших трепетных и трогательных отношениях.

Оценив сарказм брата, Харлей расхохотался и Эрам присоединился к нему. Братья почти забыли причину, которая привела их в эту комнату с высоким потолком и красными стенами.

И поэтому, когда причина возникла в дверях - кудрявая, большеглазая, совершенно обнаженная, с зачарованным взглядом… оба посмотрели на нее, словно впервые увидели.

- Ну же, сладенькая, - позвал Харлей, откидывая простыню. Взгляд компаньонки наткнулся на огромный, готовый к самым бесстыдным играм, член, отчего жар тут же прилил к щекам и отозвался сладким подергиванием внизу живота.

- Иди к нам, крошка, - присоединился к брату Эрам. - Замерзнешь.

Чернокожая компаньонка мелко просеменила через комнату и застыла перед кроватью, на которой лежали братья, с поникшей головой и в то же время в полной чувственности позе.

Если бы все только начиналось, братья показали бы малышке, какие инкубы умеют устраивать прелюдии, но после представления в Тайной комнате игры перед главным были явно лишние.

Девчонке скомандовали подняться на постель и широко расставить ноги.

Демоны уселись лицом к лицу, переплетя мускулистые ноги так, что их огромные члены заплясали рядом, едва не ударяясь друг о друга.

Теперь малышке оставалось медленно опуститься на них сверху, подарив оба своих девственных отверстия братьям-инкубам.

Эрам властно развернул девчонку передом к себе, Харлей осторожно раздвинул черные ягодицы и подул на сжавшийся от его внимания смуглый кружок.

- Тебе понравится, сладенькая, - сказал он, обильно смазывая кружок слюной.

Девчонке помогли аккуратно опуститься, впитывая, как губки, ее эмоции.

Упоительно-горький страх, стыд, волнение… и вместе с тем предвкушение, похоть, даже робкий, еле слышный восторг, - изысканный коктейль, взрывоопасное сочетание.

Когда сразу два огромных члена вторглись в обе девственные дырочки, девчонка застонала в голос, затрепыхалась.

Эрам успокоил ее, терзая губы нежным и властным поцелуем, Харлей в это время мял до боли ягодицы и покрывал поцелуями шею. Компаньонка расслабилась и смогла опуститься еще немного…

А потом сразу четыре руки рванули ее бедра вниз, насаживая на два огромных орудия, и компаньонка закричала в голос, балансируя на самой упоительной границе - удовольствия и боли.

Дав девчонке привыкнуть к их размерам, инкубы принялись постепенно поднимать и опускать ее вверх-вниз, поддерживая под круглую упругую попку.

Через какое-то время Эрам чуть откинулся назад и принялся ласкать тугие бутоны сосков смазанными слюной пальцами, усиливая наслаждение, а Харлей в это время сминал черные ягодицы до боли, насаживая компаньонку до основания.

Да, о таком «первом разе» чернокожая девчонка не могла и мечтать…

Как и инкубы о свалившемся им, как снег на голову, богатстве. Узкая, текущая, чернокожая девочка столь явно искрила, питая братьев умопомрачительным коктейлем эмоций, что остальным желающим попробовать ее на вкус, придется подождать пару дней в очереди.

Девочка слишком хороша, чтобы расставаться с ней после первого же раза. Тем более, что судя по тому, что малышке явно понравилось чувствовать боль, можно сделать их игры более яркими и разнообразными, поиграть в унижение…

Стыд, страх, возбуждение - коктейль, от которого не откажется ни один демон.

- Простите, а как выйти на четвертый путь второй платформы?

Женщина поправила форму и окинула Мишель строгим взглядом поверх очков. На наркоманку не похожа, да вроде и не издевается. Но спрашивать, как пройти к месту, где находишься?

- Вы на нем стоите, - снисходительно поджав губы, выдавила из себя женщина.

Мишель в отчаянье оглянулась. Ошибки быть не могло. Поезд, обычный, покрытый потрескавшейся краской и копотью, у дверей толпятся бабушки с корзинками, ходят туда-сюда компании провожающих, нервно вышагивают подростки с электронными сигаретами и в наушниках… Этот поезд никак не может следовать до Вилскувера, где находится та самая Галдур Магинен, и куда лежит путь Мишель…

Этот поезд можно запросто представить несущимся сквозь тайгу, казалось, на его стеклах навсегда отпечатались пролетающие мимо уездные города и покосившиеся деревеньки, из-за чего окна потемнели и сейчас подслеповато щурятся от дневного света. Кроме того, на окнах напротив купе проводниц есть таблички, и на табличках этих значился совсем другой маршрут.

- Посторонись, девушка, - одутловатый мужчина с красным лицом протащил мимо пухлый чемодан, оттеснив Мишель чуть ли не к самой стенке вагона. Пришлось втянуть живот на выдохе, чтобы не измараться в копоти.

- Растопырилась тут, на весь перрон, ни пройти, ни проехать, - вторила мужчине спутница, если судить по похожему чемодану.

- Вы мне? - удивилась Мишель.

Тетка фыркнула. Взгляд ее говорил: «Тебе-тебе, нахалючка с тощей задницей… как у меня лет так двадцать пять назад…»

Пожав плечами, Мишель отошла в сторону.

В билете у нее в руках значилось, черным по белому:

«Скорый. N - Вилскувер. Вагон 13. Место 33».

На обратной стороне приписка, каким транспортом добираться до главного корпуса Галдур Магинен и куда идти по прибытию…

Можно было бы показать билет кому-то из людей в форме, но Мишель больше не хотела рисковать: в прошлый раз, когда она так и сделала, тетушка, размера в два больше этой пообещала надрать рыжей нахалке тощую задницу, если та вздумает отвлекать ее своими дурацкими шуточками в рабочее время. Судя по пунцовым щекам дамы, Мишель продемонстрировала ей, как минимум, картинки для взрослых. В цвете.

Теперь же поезд - причем, не ее поезд - вот-вот уедет, и время отбытия в расписании значится то же самое, что и на ее билете…

Мишель от души помянула про себя нехорошим словом куратора Альберта, который смылся куда-то за час до поезда, сообщив, что магистры и адепты следуют в разных вагонах.

В отчаянье Мишель решила вернуться в здание вокзала и посмотреть на расписание еще раз, словно это что-то изменит. Может, она не заметила еще какого-нибудь окна на табло, может, там была какая-то сноска… Дурацкая мысль. Мишель знала, что рассмотрела табло вдоль и поперек, и даже расспросила прохожих на предмет, видят ли они то же, что и она… Совсем дурацкая. Но так хотелось в нее верить…

Спускаться в переход не стала, слишком людно, вместо этого воспользовалась верхним тоннелем. А когда скользнула в кишку, на лестницу, за спиной захлопнулась дверь.

Мишель, вздрогнув, оглянулась.

Сквозняк?

Не зная, зачем она делает это, вернулась на пару шагов назад и попыталась разомкнуть захлебнувшуюся сквозняком стеклянную дверь. Тщетно. Мишель барабанила ладошками по стеклянной поверхности, кричала, звала, жестикулировала, пытаясь привлечь внимание проходящих мимо людей. Тщетно. Никто и голову не повернул. Люди, казалось, не видели ее. Не замечали.

Всхлипнув и пообещав нареветься как следует, хоть бы и из жалости к себе, позже, когда сядет, наконец, в треклятый поезд, Мишель взлетела по лестнице и понеслась по тоннелю, ведущему в здание вокзала.

- Отдайте! - послышался чей-то жалобный голос. - Это моя тришула!

- Твоя, русалочка, никто и не спорит! - раздалось нагловатое, а затем послышался смех.

- Сейчас отдадим.

- Отдайте!

- А что нам за это будет, а, красотка?

- Может, отблагодаришь нас, так, как вы, хвостатые, умеете, а?