Таня кивнула, взяла планшет, где командирскою рукою были набросаны основные тезисы меморандума, и ушла в канцелярию.

– Ну-с, как будут говорить наши потомки, пройдемте!

– Куда? – спросили в один голос оба турка.

– М-да, из вас неплохой дуэт мог бы получиться, – вместо ответа изрек граф. – Вы петь вместе не пробовали? Рекомендую!

Командир дурачился не зря. Он хорошо усвоил уроки особиста Худавого и начальника 8-го отдела Локтева – часто меняя тему и уходя от ответов на прямой вопрос, заставляешь собеседника терять спокойствие. Это вроде того, что если бы вас пригласили на презентацию, а оказалось, что в том здании – свинарник. Или пастора позвали к умирающему, а на самом деле он попал в публичный дом.

И вправду, видок был у достопочтенных турок еще тот! Волков провел их по шканцам, на котором не было и следов парада по поводу столь высоких гостей, и по трапу они поднялись на бридждек.

– Куда стрелять будем, господа? – спросил он, нетерпеливо постукивая пальцами по лееру.

– Простите? – не понял Муртаза.

– Да полно, джентльмены! Вы ведь не раз задавали себе вопрос: какова мощность моего «Летучего Голландца»? Так теперь и выбирайте, куда звездануть! Чтобы никому обидно не было...

Паши прижались лбами и о чем-то зашептались. Сказав по два раза «кхе» и по одному «хм», они наконец изволили обратить свой взор на Волкова!

– В полумиле отсюда к востоку стоит старая сторожевая башня, оставшаяся еще от Корчева. Толку от нее никакого – мы давно подумывали ее взорвать, так пороху было жалко, – сказал Муртаза, блестя масляными глазами.

– Плуты. Евреи, греки, татары и турки! Чтобы я своими руками уничтожил памятник древнерусской старины! Выбирайте другое! Не то сейчас по Стамбулу жахну...

– Как по Стамбулу? – произнес Гассан-паша. – До него более чем четыреста миль...

– Не верите? Давайте думайте!

– Хорошо, – вздохнул Муртаза-паша, – в полутора милях южнее, видите, вон там, – он указал рукой на одинокую скалу посреди моря, шириною с полсотни метров и высотой метров тринадцать, – там никого нет, кроме чаек. К ней даже пристать нельзя.

– Сейчас пристанем, – усмехнулся Волков и достал наладонник, совмещенный с рацией. – Господин адмирал, командующий на связи! В демонстрационных целях произведите пуск ракеты класса «борт-борт» по надводной цели. Цель – одинокая скала в полутора милях южнее «Ориона». Перед и после пуска крупное фото объекта. Пуск через пять минут!

– Есть! – донесся до него хладнокровный голос старого морского волка.

– Прикройте глазки, джентльмены! – посоветовал он измученным ожиданием оппонентам, глядя на циферблат «Командирских» часов.

С грохотом и шипением ушла ракета. Почти тотчас раздался взрыв, возвестивший о попадании. Когда осела пыль водяная и гранитная, то наблюдатели вместо бывшей скалы увидели лишь риф, напоминающий осколок зуба, вроде того, который остается во рту после вмешательства неопытного дантиста.

После легкого ужина к ним подошел вестовой и принес два снимка, размером 18x24. Андрей Николаевич, иезуитски нахмурясь, просмотрел оба, а затем с торжественной миной вручил их Муртазе.

– Ну, вот и вся история. Покажите в Диване, хоть в Кровати, а можете даже и на Тахте. Не опоздайте к вечернему намазу. Мои самые теплые пожелания Султану.

– Ну как, Владимир Иванович, сдюжишь, не помрешь со скуки? – спрашивал Волков у Шевенко перед отплытием.

– Справимся, командир! – уверенным тоном заверил Андрея Константиновича старший прапорщик. – Какая скука! Вы ведь со мной Шуру оставили. А за ним глаз да глаз нужен...

– Командир! – плаксиво протянул Лютиков. – Я бы с вами!

– Саня, – вздохнул Волков, глядя на человека, которому уже шел шестой десяток, но зрелости и матерости он так и не достиг, – ты, конечно, временами сука, хапуга и рвач, но вместе с тем я не знаю никого, кто привел бы эту крепость в порядок. Считай ее почти своей собственностью.

– Что значит почти? – Слезы высохли, сопли спрятались в носу, а в глазах появилась заинтересованность.

– Ну, – Андрей Константинович вздохнул, – считай, что у тебя контрольный пакет акций. Это все... все...

Полковник обвел глазами бухту и крепость.

– Это все, ладно, чертяка, все твое, Данилыч! Но если неприятеля пропустишь, висеть тебе на воротах! А если нас, белорусов, опозоришь перед аборигенами или еще перед кем – утоплю в бочке с дерьмом, кажется, здесь так принято? Данилыч, да пойми ты! Хомяк в нору запасов натаскивает на одну зиму, а здесь должен быть запас на десять лет как минимум, для батальона мобильной пехоты. Ладно, друзья, надеюсь, расстаемся ненадолго!

Трое мужчин крепко обнялись. Волков пошел по песчаной косе к лежащей на отмели «Мурене», а два прапорщика остались у стен крепости: один должен был сторожить море, а другой сушу. Одному в качестве дополнения относился суперкрейсер «Орион» – двухсотметровый плавучий остров из титана, дакрона и кевлара – смеси легкого и прочного металла и синтетических волокон, по своей прочности не уступающих, а кое-чем и превосходящих самые твердые металлы.

Если бы «Орион» – крейсер был построен на земной верфи,, та стоимость его равнялась бы десятилетнему бюджету небольшой западной страны типа Испании. Это был, по справедливости, «Борт № 1» во всех трех мирах.

А Александру Данилычу Лютикову досталась керченская крепость – гораздо хуже, чем Брестская, уж он-то знал точно. В восемьдесят третьем году он был в Бресте и посетил знаменитую крепость-герой. С тех пор он почему-то был уверен, что все крепости должны быть похожи на нее. Здесь же, когда полковник Волков показал ему на этот «городской вал» и предложил остаться здесь комендантом, он в первую минуту опешил. Отказаться, значит, нарушить доверие командования, Шура не мог. Несмотря на то, что многие над ним подшучивали, хватку его признавал Сам Старик – Норвегов, и хорошо налаженное хозяйство парижской колонии функционировало во многом тоже благодаря ему. Солдат он был, что скрывать, хреновый, но хозяйственник – крепкий. Поэтому еще на Земле ему многое прощалось: и неуставная форма (джинсы, тельник, бушлат), и подпрыгивающе-семенящая походка, и неявки на утренний развод.

Теперь же перед Шурой стояла архизадача – сделать из кирпично-деревянно-дерново-подзолистого острога форт Нокс. «Пусть все мавры передохнут вместе с татарами, но я из них такую строительную артель сделаю – куда до них вьетнамским шабашникам!» – подумал он, глядя на последние фелюки с ретировавшимися турками.

– Что, Данилыч, – сочувственно спросил Шевенко, – подложили тебе жабу с копытами?

– Сам раствор мешать буду, – шмыгнул носом новоявленный комендант, – но эту срань господню в божеский вид приведу. Только как с гарнизоном? Что за крепость без гарнизона?

– Ты сначала бастионы поставь! – посоветовал мудрый Шевенко. – Что за гарнизон без крепости?

Назавтра Шура с отрядом из десяти Ревенантов посетил бургомистра городка и предложил сколотить фирму на артельных началах. Оклады положил: прорабу двести, подрядчикам – по сто пятьдесят, бригадирам – по сто двадцать, мастерам – по ста и подмастерьям по восьмидесяти ефимков. Бургомистр сказал, что чихать он хотел на свою должность, а пойдет в прорабы или на крайний случай в подрядчики.

– Ты мне все это организуй, а я тебе сам триста дам, – ответил Шура, – но за людей головой ответишь.

Тотчас побежал на рыночную площадь глашатай и полдня трубным голосом завывал про «стройку века». Народ сначала не поверил. Но когда нанятые подрядчики и мастера вышли из управы и молча заспешили по своим делам, а один из них раскрыл секрет, сказав, что «по рублю дали авансом», кандидаты в подмастерья ломанулись в управу, чуть не вышибив двери. Тем самым до смерти был напуган казначей бургомистра, вообразивший, что начался еврейский погром.

Триста человек подмастерьев набрали в три часа. Каждый из избранных получил по шеврону, который к завтрашнему утру следовало бы нашить на одежду: тюрбан, халат, панталоны – у кого что было. Шевроны были выданы, естественно, Шурой. Шевроны были, естественно, стройбатовские. Мастера получили нагрудные знаки с категорией классности «2». Троим подрядчикам лично Шура вручил афганские панамы.