Именно в этом глубинный смысл слов Христа: «Благословляйте проклинающих вас, любите ненавидящих…»

И не переживайте, что по мере вашей активной работы с драконами их в вас будет становиться всё меньше, поверьте — этого «добра» вам ещё надолго хватит.

— Никогда не бывает настолько плохо, чтобы не могло стать ещё хуже, — смеётся Дурак. — Сумей этим воспользоваться.

— Боги, они, конечно, всемогущи, — с грустью думал нестарый старик Петя, за ратью драконьей наблюдая, — но черти куда расторопнее. А рать драконья, вокруг него суетясь да посмеиваясь злорадно, приковывала его цепями к скале неуютной в подземелье глубоком.

— Этот экземпляр человеческий к употреблению ещё не готов, — деловито говорил один из драконов, видать самый хозяйственный, со всех сторон Петю ощупывая да головой с сомнением покачивая, — незрелый он ещё и вряд ли вкусный…Совершенно ведь безвольное существо — сразу видно, что во всём привык потакать собственной совести. Никакого от него навару чувственного не предвидится — одно согласие только. Ну, ничего, это дело поправимое, пусть повисит, дозреет немного — страхом да отчаянием наполнится, может, и сгодится на что.

А другой дракон прямо перед Петей стоял, колпак его дурацкий в лапах крутил, со всех сторон рассматривая.

— Вот, значит, откуда сила твоя непонятная бралась, — говорил он удивлённо. — Вот откуда кураж твой охальный… Ну, ничего, дело это поправимое — кто к нам с колпаком дурацким пожалует, тот без колпака и останется…

Подкинул он колпак вверх да пламенем жарким вслед ему дохнул. Вспыхнул тот ярко, словно перышко сухое, — и не стало его, будто никогда и не было. Только бубенцы, на камни посыпались, со звоном печальным…

— Вот и всё, Петя, — злорадствовал дракон, — вот и сгорела вся твоя неприкосновенность дурацкая. Что теперь делать будешь? Об этом и подумай, повиси здесь, а как надумаешь — свистни только, глядишь, прямо к десерту и поспеешь…

— Эхе-хе, — воздыхал потом старик, в одиночестве оставшись, — предупреждали меня, чтоб себя самого перехитрить не пытался, да только, что они значат — чужие советы? Лишь через собственные шишки знание настоящее и приходит…

— Трудное ведь это дело — на драконов охотясь, в ощущениях своих не уснуть да на мысли восхищенные не сбиться, — сокрушался он, — особенно когда получается всё поначалу.

— Больно хитры они, эти бестии, хитры да коварны, — пытался старик в том, что случилось, разобраться, — чуть только бдительность утратишь да собою загордишься, как тут же в плену их и окажешься. А чего им потом стоит неприятность тебе мелкую устроить — на камень, скажем, направить да споткнуться заставить, чтоб колпак с головы свалился'? Раз плюнуть им такая задача…

Закручинился старик, опечалился, вечнозеленой тоскою заполнился…

— А может, просто старым для сказок я сделался? — начал он сомнениями себя изводить. — Может, чем больше я старше, тем меньше я лучше? Может, оттого и любовь к самому себе без взаимности у меня получается?

— А может, всего лишь в прятки со своими проблемами ты заигрался? — неожиданно услышал старик в себе голос знакомый. — И как это тебе только не надоест — то они тебя повсюду ищут, то ты их сам находишь…

Обомлел старик от неожиданности, даже рот от удивления открыл, а голос его внутренний насмешничать да умничатъ продолжал.

— А всё оттого, Петя, что хорошим вкусом мало обладать, им ещё надо пользоваться. Хоть изредка. А это значит — не делать того, что можешь не делать, а то, что делаешь, — делать с удовольствием. А если получается не с удовольствием, а лишь с мыслями о нём — это уже вкус плохой. Именно от него возникает известное тебе послевкусие.

— Колпак, ты ли это? — обрёл наконец старик дар речи. — Но ведь тебя сожгли в пламени драконьем…

— Ты в этом уверен? — смеялся в нём голос.

— Дык, вон — бубенцы ещё на камнях валяются, — продолжал удивляться нестарый старик.

— Я говорю — а ты уверен, что я именно колпак и что ты всё это время с колпаком дела внутренние имел? — продолжал веселиться голос.

— Ас кем же? — совсем уже растерялся Петя.

— С неверием своим ты общался, с неверием в себя, в возможности свои. Тебе оказалось проще в тряпку цветную поверить, мудрости якобы изрекающую, чем в себя самого. А ведь тебе не нужна чужая мудрость, поверь — твоя ничуть не хуже, просто не испугайся её услышать. И тогда — спотыкайся не спотыкайся, а никто её у тебя не отнимет.

— О-хо-хо, — вновь закручинился старик, о своих оковах вспомнив, — верь не верь в свою мудрость, да только вряд ли она мне сейчас поможет. Видишь, вот — опять в неприятность вляпался… Оскандалился, понимаешь…

— Подумаешь, оскандалился, — захихикал в нём голос. — Маленький скандал, Петя, помогает решить маленькие вопросы, большой скандал — большие. А что толку от скандала, который не состоялся?

— Ты это о чём? — удивился старик, в цепях с трудом ворочаясь.

— Да о том, о чём тебе самому забывать не надо. Ты для чего в Царство здешнее пожаловал? Силу обрести? Так зачем ты её сейчас теряешь? Зачем драконам её скармливаешь? Неужто и впрямь поверил, что тебя на дозревание здесь оставили? Глупый — тобою уже кормятся, да ещё как — взахлеб просто! А через тоску твою скоро и вовсе высосут, словно сквозь соломинку.

— Что же делать мне? — уже не на шутку обеспокоился старик.

— Прежде всего — силу отчаяния своего не транжирить даром, — напоминал ему голос об уроках недавних. — Обрати своё падение в прыжок смелый! Ведь не покой тебе сейчас нужен, а как раз беспокойство!

— Поэтому, Петя, — смеялся голос, — если не выходит у тебя кашу маслом испортить, ты её для пользы дела — дегтем! И впредь будь начеку — как только почувствуешь, что у тебя всё в порядке, немедленно проверяй — в порядке ли ты сам.

— А главное, никогда не забывай, что в этой сказке ты обречён на успех! — сказал с чувством голос, но тут же ехидно добавил: — Оттого, наверное, и виду тебя такой обречённый…

И умолк надолго.

Остался Петя наедине со своими мыслями мрачными. Думал он их, думал, пока не устал от занятия этого глупого. Вздохнул невесело.

— Стоит совсем немного память напрячь, — пожаловался он самому себе, — и обязательно захочется о чём-то забыть.

— Вот только зачем это делать? — неожиданно встрепенулся Петя, укол знания внутреннего почуяв. — Никогда не стоит поддаваться такому соблазну. Всё, что хочется забыть, надо просто прожить, возвращая этим силу свою, некогда драконами украденную.

Сказал — и сразу же делать принялся. Вспомнит Петя, как драконы в полон его брали, как руки-ноги ему крутили, как насмешничали да унижали его, вспомнит — вниманием своим дракона обиды зацепит, вокруг себя раскрутит да на вдохе в себя и примет. Затем то же самое с драконом отчаяния сделает, то же самое — с драконом злости своей.

Так, постепенно, вдох за вдохом, всю силу свою из событий недавних вынул Петя да в себя обратно вернул. Прислушался потом к себе да заулыбался довольно — полегчало ему на душе, и даже в оковах этих ворочаться попросторнее как-то стало.

Присмотрелся к ним старик нестарый поближе да диву дался — истончились оковы те, прозрачность в них словно бы появилась, какая-то даже хрупкость особенная образовалась. Вспомнил он тогда слова колпачъи недавние: «Стоит всего лишь поддаться иллюзии, чтобы тут же ощутить её реальные последствия».

— Иллюзия, значит?.. — говорил задумчиво Петя, вспоминая, как исчезло, будто растаяло, Царство Драконье, сквозь колпак Дурака всего лишь увиденное. — Оттого это тогда случилось, что хватило мне силы мир драконий всего лишь энергией бесплотной увидеть. Колпак мне в том помог. Ну что ж, попробуем теперь его из себя уже сделать. А почему бы и нет? Дурное-то дело, оно ведь не хитрое…