Тот технический инструментарий, что вы получили на наших занятиях, а главное — те состояния, те ощущения Хозяйского качества, которые уже навсегда останутся с вами как напоминание о ваших удивительных возможностях, — помогут вам в этом.

И живите не просто улыбаясь, а смеясь! Смеясь, как смеётся ребёнок в радостном изумлении от изобилия ощущений, открывшегося ему Мира, как смеются влюблённые, держась за руки и кружась под тёплым летним дождём, как смеётся наш Создатель, глядя на нас — смеющихся и не скрывающих своей радости от вновь обретённого единение нашим сознанием.

Наша с вами молитва, наша медитация — это гуща жизни, это человеческие отношения, это ощущения непреходящего восторга от общения с трёхмерным Миром. Общения — с полной осознанностыо происходящего. С непрерывным ощущением себя Хозяином, наблюдающим за своей равноценной частью — Человеком и живущим его мирскими радостями. И с непрерывным ощущением Хозяйской Божественной природы в себе — Человеке.

Это и есть то самое «Состояние парения», о котором мы вам говорили ещё на первом занятии. Умолчали мы лишь о том, что понятие это столь ёмкое и не ограничивается только лишь решениями насущных проблем. Вы уж нас простите, засранцев-то…

Спасибо вам за радость общения с вами. За то творческое вдохновение, что вы вам дали.

Мы вас любим. Любите и вы себя. Любите такими, какие вы есть. А вы — прекрасны.

И мудрый Лао-цзы нас в этом поддерживает: «…Снежному гусю не нужно мыться, чтобы быть белым», — говорит этот неисчерпаемый старец, вместе с нами благословляя вас в путь добрый.

…И пришли они к нему, и, толпою вокруг вставши, так сказали:

— Мы любим тебя. Господи. Дай нам возможность явить любовь свою…На любые подвиги — физические ли, духовные ли — готовы мы…

— Правда? — удивился он. — И в пропасть шагнуть не побоитесь?

— С именем твоим шагнём как один…

— И зверя лютого не испугаетесь?

— С именем твоим скормим зверям себя…

— И в огонь войдёте?

— Как один. Господи, с именем твоим… Испытай нас, дай нам задание сверх сил наших…

— …Ну что же, — молвил он тогда задумчиво, но с надеждой во взоре, — вот тогда что будет подвигом вашим:

ИДИТЕ… И БУДЬТЕ СЧАСТЛИВЫ!..

А что же дальше? Конец ли это или продолжение преследует? Нет, следует лишь начало… всё это была тальке присказка, а сказка, как водится, — впереди.

Сказка о чуде, зачатом некогда в сердцах человеческих; сказка о мечте, издревле жившей в предках наших; сказка, которой время пришло былью обернуться, — сказка о Дураке..

«Путь к Дураку» зовётся книга, которую вы держите в руках. Дань ли времени нашему гротескному такое название либо это проста желание удивить потенциального читателя, дабы привлечь его внимание!

Нет и ещё раз нет. Это скорее дань зову, сокрытому в душе каждого, это первый, не очень внятный пока лепет младенца, даём» ждущего своего рождения и лишь сейчас обретшего тот язык, на котором он сможет уже общаться с нами. И язык этот — смех. А имя младенца — Дурак.

Совершенно особое отношение к образу Дурака просматривается во всех наших традициях, в нашем фольклоре, в вашем сознании. Нет ни уничижения его, ни злой насмешки, нет неприязни к нему или осуждения. Скорее, напротив — есть потаённая, здоровая зависть к его свободе и независимости, к его неизменной удачливости и оптимизму.

«Дураку море по колено», «Дураку закон не писан», «Бог даёт, а Дурак берёт», «Из Дурака и плач смехом лезет», «Дураку всё смех на уме» — чего больше в этих присказках: назидательного укора или восхищения над «неуловимостью» Дурака проблемами и невзгодами? Скорее всего, что единого ответа не получится. Каждый увидит лишь то, что присуще именно ему, — «чем наполнен кувшин, то из него и выльется,», — знакомо уже и не раз отслежено, не правда ли? Вот вы сейчас и определите направление своего дальнейшего пути. Ответьте себе, что же вам милее — привычный и знакомый умник, богатый чужим знанием, или непривычный и непредсказуемый Дурак, истинно мудрый не словами и мыслями, а поступками и интуитивным знанием? Только не ошибитесь. А то спохватитесь, когда поздно уже будет, — ведь Дурак-то, он заразителен…

Ну, так кто же он — этот вечно смеющийся Дурак? Ни в грош не ставящий всё то, за что обычно цепляются обыватели, стремясь сохранить своё достоинство, свой статус, самих себя? Дураку плевать на почёт и славу, но именно о нём рассказывают сказки и слагают былины; он всегда рад малости и сыт сухариком, но почему-то именно у него оказывается изобильная скатерть-самобранка;

богатство и деньги для него не имеют значения, но вновь — лишь ему достаются все сокровища и, как правило, полцарства в придачу; он не стремится повелевать, но всегда вокруг него куча помощников, наперебой предлагающих свои услуги; все решения он принимает не по уму и расчёту, а по вдохновению и внутреннему порыву, и именно они оказываются единственно верными и приводящими его к удаче.

Вёдра у него пешком ходят, печи без колёс ездят, корабли по небу летают, топоры сами лес рубят, — может, он просто лентяй? Так отчего ж тогда другие и не лентяи вроде, а не могут себя сподвигнуть на подобное? Может, потому всё же, что лень — это далеко не всегда внешнее бездействие, а скорее внутренняя косность и неподвижность души? А вот Дурак без всякой видимой суеты легко смещает своё сознание, настраиваясь на любую, самую невероятную ситуацию. Он, играючи и получая явное удовольствие, делает то, что оказывается абсолютно невозможным для его окружения. «По-дурацки», конечно, делает, не «по-людски», вызывая насмешки и подначки, но в финале неизменно звучит завистливо-восхищенное: «Везёт Дураку всё же…»

И оказывается, что качества, выражаемые Дураком, всегда нам чем-то симпатичны и близки; выясняется, что они глубоко, буквально изначально заложены в нас, в нашей культуре, в нашем мировоззрении.

Интересно, что дурак, являясь расхожим героем и часто появляясь в европейских сказках, анекдотах, баснях, лишь у нас обретает истинно эзотерическую глубину и привлекательные черты, — это всегда Дурак с большой буквы.

Алексей Толстой берётся переложить сказку об итальянском деревянном мальчике Пиноккио для русскоязычного читателя, и что же выходит у него в результате? Да всё тот же Дурак, хоть и переименованный в Буратино. Ну не получается у него «по-итальянски» стать примерным мальчиком! Нет, он с радостью остаётся деревянной куклой, принимая себя таковым без остатка. Он радуется жизни, проказничает, смеётся, все беды с него «как с гуся вода», и в итоге именно ему достаётся Золотой Ключик.

Всё это не случайно. Если вы сподвиглись всё же на прочтение этой книги, то без сомнения уже понимаете, куда мы клоним. Если вы успели ощутить на себе действие «Внутреннего смеха», вкусили свободу и радость жизни, даруемую им, если сумели «попробовать на вкус» Хозяйское состояние и осознали Хозяина в себе, то скорее всего уже давно и без утомительных доказательств узнали Дурака. «Хозяин!..»— должно быть, вырвалось у вас в какой-то момент. И вы не ошиблись.

Именно так. Дурак — это и есть Хозяин. Это играющий Хозяин. Это всегда радостный и влюблённый в жизнь Хозяин, это Хозяин смеющийся. Дурак — это и есть смех. Смех Хозяина.

Прикоснувшись к понятию «Дурак», мы вскрываем потрясающей ёмкости пласт возможностей, открывающихся теперь перед нами. Это уже не просто завершающий уровень нашей школы. Это большое и самостоятельное образование — «Школа Дурака», со всей её дурацкой, но странно гармоничной архитектоникой и абсолютно абсурдной, но такой жизнеспособной логикой. Это то, чего ещё не было, ибо не существовало доступного и простого инструментария для необходимой трансформации, неуловим в ощущениях был канал, по которому возможно было бы двигаться, отсутствовали ориентиры для такого пути.