И в этот момент Страж проснулся.

Г’Кар, наверно, сбился бы со счета, если бы попытался перебрать в памяти все те случаи, когда он задумывался об этом моменте. Были времена, когда он просто для забавы пытался представить себе, каково это будет, запустить свои пальцы в мясистое горло Лондо, почувствовать, как бьется его пульс, постепенно замедляясь, а затем и останавливаясь совсем. И сколько времени после этого он еще будет стоять, уже после того, как жизнь покинет центаврианина, и по-прежнему сжимать его горло, просто наслаждаясь отсутствием в нем жизни.

И в тот день, тот ужасный день, когда он узнал о двуличии Лондо, выпив с ним за дружбу в то время, когда Лондо уже отправил корабли, призванные уничтожить тысячи, миллионы безвинных Нарнов - в тот день он просто превратился в берсерка. (31) Когда он ураганом мчался по коридорам Вавилона 5, алча крови Лондо Моллари, тогда он бы не просто задушил его. Он бы вырвал из его еще живого тела одно из сердец, сжал его, и разорвал собственными зубами, прямо на глазах у еще живого Лондо.

Но теперь…

Теперь он и в самом деле сжимал горло Лондо своими руками. Но Лондо не сопротивлялся. Он… приносил себя в жертву. Он сдался Г’Кару, велев ему покончить с этим поскорее, чтобы Шеридан и Деленн могли спастись.

Шеридан. «Король». Тот король, «рукой» которого был он, Г’Кар, и, значит, именно руки Шеридана сомкнулись теперь в смертельном объятии на горле того, кто и в правду носил монарший титул, на горле императора Лондо Моллари.

Нарн по имени Г’Кар, который так долго видел этот момент в своих мечтах, тот Нарн по имени Г’Кар, который насладился бы совершавшимся ныне убийством, - тот Нарн умер уже много лет назад, уступив место философу, которого почитали во всех владениях Нарнов как Г’Кара Мудрого, Г’Кара Мыслителя, Г’Кара Учителя. Его творения без конца изучались, штудировались, перечитывались вновь и вновь в поисках мельчайших нюансов. Послушники, которым довелось сидеть у его ног, повторяли повсюду его учение, ему воздвигались статуи, ему слагали гимны, о нем писали истории. И они чтили Г’Кара - миротворца куда больше, чем Г’Кара - воителя. Многие говорили, что его труды - самое важное, что было создано со времен самого Г’Квана - утверждение, которое сам Г’Кар всегда считал по-детски преувеличенным, но оно уже возникло, и Г’Кар не считал нужным тратить усилия, чтобы опровергнуть это мнение.

Г’Кар Мудрый простил Лондо его прегрешения. Сумел даже высоко оценить его, хотя и не за то, каким Лондо стал в действительности, но за то, каким он мог бы стать… и до сих пор еще мог бы стать.

«Рука короля» будет обагрена кровью Императора, и при мысли об этом решимость Г’Кара дала сбой. Он видел, что Лондо смирился с той судьбой, которой, по мнению императора, все равно было уже не избежать, и что-то в этом добровольном жертвоприношении ужасало Г’Кара. Не может быть, чтобы не нашлось какого-нибудь другого выхода. Шеридан и Деленн должны спастись, да. Но должен же быть и для самого Лондо способ спастись, какой-то выход, который не будет стоить ему жизни. Не может быть, чтобы все вот так просто кончилось хладнокровным убийством… Даже если жертва сама об этом просила. Ведь он не палач. Он Г’Кар, сын Г’Карна, мудрец, писатель, одновременно и учитель, и ученик Вселенной, и он не может, не вправе совершать такие поступки.

И как только он пришел к такому выводу, его хватка на горле Лондо стала ослабевать, поначалу совсем незаметно…

И в этот момент Страж проснулся.

«Опасность! На нас напали! Нас хотят убить!»

Так воззвал Страж в смятении и страхе. Он сразу понял, что его носителю угрожает смертельная опасность, и это ставит под угрозу и его собственную жизнь, потому что оба они неразрывно связаны, ни один из них неотделим от другого. Страж мог бы разорвать связь с носителем, но это был бы длительный и мучительный процесс, требовалось время… а времени как раз и не было. Впрочем, у Стража имелись еще и другие возможности постоять за себя.

В первые годы их партнерства Страж оставался не более чем наблюдателем. Но шло время, и он так основательно врос в нервную систему Лондо, что в моменты стресса мог теперь полностью брать под свой контроль тело носителя.

«Останови их, Лондо! Мы любим тебя! Мы заботимся о тебе! Мы никогда не покинем тебя!»

Стража охватил такой ужас, какого он никогда еще не испытывал с момента созревания. С того момента, когда Шив’кала вынул его из гнездилища, и он увидел перед собой центаврианина и пришел в ужас от этого зрелища. Тогда он настолько испугался Лондо, что задрожал в объятиях Шив’калы. Но Дракх сумел успокоить его, убедив, что все будет хорошо, и в самом деле, до сих пор так оно и было.

Но только не теперь.

«Защити нас, Лондо! Защити нас! Спаси нас! Лондо, мы же любим друг друга!»

И руки Лондо взмыли вверх, не по его собственной воле, но по команде Стража. И по команде Стража руки Лондо вцепились в Г’Кара, яростно сомкнувшись на горле Нарна.

- Я Дунсени, а это Касо, - торопливо представил их Дунсени, продолжая идти по коридору. - Я говорю вам об этом с тем, чтобы, если все сорвется, и мы умрем, вы бы знали, чьи имена вам проклинать при последнем вздохе.

- Очень мудро, - ответила Деленн. Она бросила обеспокоенный взгляд на Шеридана, который внезапно вновь, похоже, стал неуверенно держаться на ногах. Дунсени поспешил вперед, за ним последовал Касо, указывая путь Шеридану и Деленн. На всякий случай юноша не опускал руку с оружия, чтобы быть наготове, если, паче чаяния, кто-нибудь попытается помешать им.

Внезапно ноги Шеридана опять начали подгибаться. Он прислонился к стене, чтобы не упасть. Деленн схватила его за руку, на ее лице не осталось ничего, кроме беспредельной тревоги.

- Что с тобой?

Шеридан пытался побороть охвативший его приступ, чем бы ни был он вызван, но все безрезультатно.

- Меня… тянет обратно. Давай, спеши, не жди меня.

- Нет. Я тебя не оставлю, - решительно ответила Деленн, покачав головой.

Шеридан оторвался от стены и попытался идти дальше, и даже сумел свернуть в следующий коридор… Но затем боль взяла верх над ним.

- Нет. Не могу… Время сильнее меня…

Деленн крепко обняла его.

- Тогда возьми с собой в прошлое мои слова. Береги как зеницу ока те мгновения, которые еще есть у тебя. Наслаждайся каждым прожитым мигом, пока это еще будет в твоих силах, потому что иной возможности у тебя уже не будет.

Деленн знала, что она не вправе сказать ничего сверх того, что она уже сказала ему. Что она не вправе воспользоваться шансом изменить прошлое. Кто же может знать наверняка, к каким изменениям могут привести ее слова? Если они окажутся неправильными, то и Дэвид, возможно, так никогда и не будет рожден, и Тени, возможно, окажутся триумфаторами в той войне… да все, что угодно, может случиться. Ведь не было никакого способа выяснить, и никакой инстинкт, никакой здравый смысл не мог ей ничего подсказать, не мог убедить ее, что не стоит раскрывать рот…

И потому она, словно со стороны, услышала, как ее грешный рот произносит запретные слова:

- Джон… услышь меня, не летай на З’Ха’Дум. Ты понял? Не летай на З’Ха’Дум…

Отчаянно вцепившись в него, Деленн желала лишь одного - защитить его своим телом от любых невзгод, но внезапно Шеридан оторвался от нее и шмякнулся об стену, словно его ударил огромный невидимый кулак. Его начало трясти, голова дергалась то туда, то сюда, а затем, с невероятным усилием, он сумел сфокусировать свой взгляд на Деленн.

- Деленн… - прошептал он. - Я… у меня что-то с головой, я… - Он в полном недоумении огляделся по сторонам. - Как мы здесь оказались? Как…