Отступать было некуда, мы все это понимали. Теперь, когда чувство смутной тревоги ушло, уступив место совершенно осознанному пониманию действительности, я слышала мир гораздо лучше. И готова была поклясться, что за нашими спинами нет вообще ничего: мироздание сворачивалось как восточный ковер, двигаясь с той же скоростью, что и наши лошади. Оборачиваться не рекомендовалось, но пару раз, когда шлях делал поворот, я невольно бросала быстрый взгляд через плечо. Там все было прежним — и вместе с тем плавилось, как воск на огне.

Возможно, нам не стоило сюда ехать. Но вариантов уже нет. До захода солнца мы выберемся из этого леса, потому что должен же хоть кто-то из него выбраться!

Хотя бы назло ковенцам.

Опять же — если не выберемся, они будут искать нас до скончания веков. До посинения. Передавая сей благой завет из поколения в поколение. Тоже неплохо, если вдуматься. «Вот вам, гады! — как любил говаривать один мой знакомый гном. — Умру, а ногой дрыгну!»

Солнце стояло в зените, не спеша спускаться к западу. Пустое прозрачное небо казалось выцветшим от жары; я задыхалась в стоячем воздухе, рубашка липла к телу, и оставалось лишь радоваться тому, что в этом лесу не было комаров. Иначе бы добрая их половина вилась сейчас вокруг нашего отряда. Эта жара давила на мозги и путала мысли; иногда мне казалось, что мы едем через лес вот уже который год, а дорога все не кончается.

Слева вдруг повеяло холодом. Я посмотрела туда: дорога приближалась к обрыву, по дну которого, наверное, текла небольшая речка. Склоны его почему-то были белыми.

— Мрыс эт веллер, — очень тихо сказал Эгмонт.

Я прищурилась: белое искрилось на солнце. Это…

Мы подъехали ближе, и я облизнула губы.

Это был снег. Овраг был весь засыпан снегом, — но каким-то неправильным, облепившим его стенки, и при этом продолжавшим блестеть, как будто он только что выпал. Оттуда веяло неподвижным холодом. Дорога прижималась к оврагу все теснее, вплоть до того что краешки плит, из-под которых высыпалась земля, стали нависать над отвесным склоном. С другой стороны на шлях наступала трава. Волей-неволей мы выстроились в цепочку по одному. Я ехала следом за Эгмонтом, Сигурд замыкал кавалькаду.

Мимо нас по-прежнему проносились жуки. Один из них прожужжал прямо у меня перед носом; я дернулась назад, и он с размаху влетел в воздух над оврагом. Так муха влетает в паутину.

Мы ехали довольно медленно, и я успела рассмотреть, как жук покрывается инеем. Очень скоро он стал белым, как статуэтка аль-буянского фарфора. Секунда-другая — иней исчез, а жук остался висеть, цветной и прозрачный, будто отлитый из стекла. Я невольно отвела взгляд.

Наконец овраг остался позади. Дорога вновь побежала среди кустов, и я была почти рада увидеть привычную темную зелень. Жуков сделалось вроде бы меньше.

Когда я в очередной раз глянула на солнце, оно, кажется, склонилось на несколько градусов к западу.

Еще полдня прошло без всяких происшествий.

Собственно, после оврага все были этому только рады. У меня, по крайней мере, долго стоял перед глазами давешний жук; невольно я представляла, как мы с Рыжиком, соскользнув с дороги, висим над оврагом в весьма оригинальных позах, такие же цветные и стеклянные. Эта картинка являлась мне так настойчиво, показываясь с самых разных ракурсов, что через полчаса ее дополнила другая: Эгмонт, который, поминая мрыса и всех его родственников, аккуратно — чтобы не разбились — вытаскивает нас с конем обратно. А после везет, замотав в войлок, в Академию, где и устанавливает во внутреннем дворике. Рядом с фонтаном, ага. В назидание прочим адептам, которые так же плохо, как я (при жизни), учат: а) боевую магию; б) некромантию; в) алхимию; г) бестиологию. Ну и историю магии, чтобы волхву Легкомыслу не так обидно было. А потом братья аунд Лиррен введут традицию: погладить Рыжика и поцеловать каменную меня, чтобы мы поделились своей удачей. Мы же рыжие, у нас ее навалом.

А где-нибудь на заднем копыте Рыжику пропечатают инвентарный номерок…

Я представила, как Генри Ривендейл со скорбным лицом целует меня в лоб, и мне стало нехорошо. Нет уж, не дождетесь! Выберемся, и точка.

У меня еще три желания с близнецов не стребованы!

Словом, было тихо. Солнце, повисев дольше положенного в зените, все-таки начало понемногу скатываться на запад. Лошадиные копыта негромко стучали по каменным плитам, меня чуть потряхивало в седле, и я, кстати сказать, немного успокоилась после всех этих… картинок. Цветных и стеклянных. В конце концов, такого роскошного практикума по боевой магии точно ни у кого не было!

Один раз дорогу пересек широкий ручей, через который был переброшен мост из темных от влаги бревен. Ехать по нему было немного боязно: неизвестно, сколько лет этим несчастным бревнам, мне на них просто так-то вставать не хотелось, а уж вместе с конем тем паче. Но мы уже успели понять, что время здесь течет по-другому. Да и вариантов не было — не вплавь же перебираться, в самом-то деле!

Короче, мы переправились без происшествий. И только съезжая с моста, я поняла то, что по-хорошему следовало бы понять гораздо раньше. Эти бревна были ничем не скреплены между собой. И кто бы знал, что заставляло их висеть в воздухе, — потому что магии я там не почувствовала.

Шел уже где-то шестой час, когда мы выехали из-за очередного поворота и увидели… хм… необычное.

В этом месте дорога опять поворачивала — вправо и довольно резко. А прямо по курсу между деревьями виднелся широкий прогал, по которому легко мог бы проехать всадник. Один, а если сильно надо, то и два. Более того, если поехать прямо, мы точно успеем выбраться из леса до захода солнца: там, вдалеке, были четко видны точно такие же серые камни, которые мы пересекли сегодня утром.

Но сворачивать с тракта почему-то… не хотелось. Не хотелось, и все тут. Я посмотрела на Эгмонта, потом на Сигурда — и поняла, что мы на редкость единодушны.

— Если ехать напрямик, выберемся минут через десять, — нарушил тишину маг. — Если по шляху, то где-то через полчаса. Все равно успеваем, до заката еще несколько часов.

— Ага, — хмуро согласился Сигурд. — Если только нам это не блазнится.

Я авторитетно помотала головой как главный специалист по иллюзиям. От этих мест, конечно, можно было ждать любой подлянки, но мне почему-то казалось, что дорога, видневшаяся сквозь прогал, — самая настоящая. Только это ничего не меняло: лезть туда напрямик все едино очень не хотелось.

— Эгмонт прав, тут всей разницы минут в двадцать. Поехали лучше по тракту: целее будем.

Сигурд ничего не имел против. Рыжик тем паче.

Тракт в этом месте делал достаточно широкую петлю. Прогал остался позади, скоро лес сомкнулся плотнее прежнего, но я знала, что вот-вот будет конец дороги, и потому ехала очень бодро. Шаг за шагом, сажень за саженью… тут поворот закончился, мы выехали на финишную прямую, и я увидела, что шлях, как на эльфийских картинах, уходит в небо. В смысле, еще три сотни шагов — и лес заканчивается, а дорогу пересекает ровная широкая линия, выложенная из серого камня. Ее я почему-то разглядела особенно четко.

Но впереди тракт перегораживало упавшее дерево. А на нем сидели люди — человек десять, может, немного больше. И ясно было, что они ждут нас, причем совсем не для того чтобы получить эксклюзивное интервью у покорителей Старых Земель. И даже не для того чтобы пожелать счастливой дороги.

Будем прорываться с боем, поняла я. Волна Эллер-Минца, малый боевой пульсар, список атакующих заклинаний, которые надо подготовить к зачету. Золотая пыль в магзале; Генри Ривендейл, с которым так здорово было работать в паре.

Прорвемся…

— Ну что, Яльга, хотела боевой практики? Будет тебе сейчас практика, причем сразу и много. Такая, что и третьему курсу не снилась…

Эгмонт помолчал и добавил чуть тише и другим тоном:

— Яльга, помни, это не люди. Они могут выглядеть как люди, но у них другая реакция — они гораздо быстрее. И помни: они нас ждут, чтобы убить.