Хлопнула дверь — вошел Артур.

— Все нормально, — бодро возвестил он. — Это не вас арестовывать пришли, это мать к очередному болящему зазывают.

Яльга хмуро посмотрела на мальчишку, не отпуская отвернутой в сторону занавески. На ее лице отчетливо читалось желание надрать ему уши, но Артур был не из тех, кто спокойно позволяет такое делать. Его еще поймать надо.

Скоро вернулась и сама хозяйка дома. Вид у нее был озабоченный, и в ответ на вопросительный взгляд Эгмонта она только поджала губы.

— Хотела бы я знать, как… — Она махнула рукой. — Ладно, у меня, кажется, был такой амулет…

Рихтер очень мало смыслил в лечебной магии — куда меньше, чем полагалось бы боевому магу его уровня. Но кое-чему его все-таки учили, а некоторые вещи приходилось применять настолько часто, что они волей-неволей стали получаться почти автоматически. Ардис выглядела действительно озабоченной, а они были очень ей должны.

— В чем дело? Я могу тебе помочь?

— Да! — не раздумывая, сказала она. — Если, конечно, хочешь. Как твой резерв?

— В порядке, — чуть покривил душой Эгмонт. — Что я должен буду сделать?

Посещение пациента Ардис отложила на вечер; Рихтер смутно припомнил, что лечебная магия очень сильно завязана на конкретное время суток. Это весьма неудобно, особенно в полевых условиях и особенно — имея дело со сложными случаями, требующими немедленного вмешательства, однако магия есть магия. В ней всегда присутствует набор ограничений.

Солец оказался несколько больше, ярче и шумнее, нежели ожидал увидеть Эгмонт. Статус вольного города явно пошел ему на пользу: даром что рыночный день ожидался не скоро, торговля на площади шла куда бойчее, чем в недоброй памяти Листвягах. Имелись даже магические ряды, которые Рихтер и Ардис, не сговариваясь, обошли стороной. Эгмонт заранее установил чары для отвода глаз и добавил к ним парочку маскирующих заклятий, но попусту рисковать было глупо. Разумный риск — совсем другое дело…

Впрочем, КОВЕН в здешних краях чувствовал себя весьма неуютно. За исключением Ардис, Эгмонт заметил только троих магов, и все они обладали довольно скромными способностями. Главный городской чародей, следуя традициям древних, почти не покидал своей башни — разумная предосторожность, ибо жители Сольца очень быстро утратили всяческое почтение к представителям администрации.

Зато с Ардис здоровался едва ли не каждый второй. Магичка то и дело останавливалась, чтобы дать пару советов или назначить приемный день, и Рихтер начал подозревать, что они вернутся домой не раньше полудня. Хорошо было то, что на мага, молча тащившего корзину, местные жители не обращали никакого внимания — очевидно, Ардис часто использовала тягловую силу своих бывших пациентов. Эгмонт очень быстро понял, почему она это делала.

Старенькая корзина, которую выдал ему Артур, была довольно сильным артефактом: в нее последовательно отправились полмешка муки, мешок сахару, четыре мешочка с разными крупами, несколько пучков лекарственных трав и неисчислимое количество разнообразных мелочей. Ардис нисколько не заботило, сколько места там еще осталось, — более того, новые покупки она ставила туда очень аккуратно, мгновенно находя для них место между прежними. Последним в корзину отправился бочонок липового меда. Недостаток у этого артефакта был только один: если объем покупок он сокращал весьма прилично, то с их весом дела обстояли уже гораздо хуже.

— Знаешь что, — вдруг сказала магичка, — я тебя потащила сюда не только, чтобы ты мне помог. Дома не хотелось говорить: твоя девочка слишком много спрашивает… Я раскинула карты, Эгмонт. На вас троих.

— И что вышло?

— Вышло нечто странное, — Ардис усмехнулась, — ну, как и следовало ожидать. Сам знаешь, обычно карты говорят очень туманно, но сейчас рекомендации были более чем ясными. Вас нужно было рассредоточить. Дама, король и валет под одной крышей… у меня получилась «Черная Корона».

Рихтер хмуро кивнул. Логика подсказывала, что ничего приятного он не услышит.

— Что идет за вами, Эгмонт? КОВЕН, при всем моем почтении, не потянет даже на «Малый Венец». Я бы решила, что вы вынесли это из Леса, но… — она передернула плечами, — все-таки не похоже.

— Что именно означает «Корона»? — после долгого молчания спросил Эгмонт. Странно, но он почти не удивился, услышав, что за ними идет еще один недруг.

— Тьма. Опасность. Могучий враг. Это редкая комбинация, про нее почти ничего не пишут…

— Понятное дело, что редкая, — с досадой сказал Рихтер. — У нас, видишь ли, все редкое. Начиная с нас самих.

— Было еще кое-что, — перебила его Ардис. — Один из зубцов этой «Короны» направлен в сторону, в то будущее, которое случится, даже если вас на время разъединить. Пожалуй, по вашим меркам он безопасен. Как бы сказать… в общем, это нечто вроде намека, предвосхищения, предсказания…

— Конкретнее, Ардис!

— Сегодня случится что-то, связанное с «Короной». Не знаю, насколько оно будет заметным, — мироздание порой намекает слишком тонко… Встреча, событие, может быть, обрывок песни… Просто будь внимателен. Так или иначе, это произойдет до вечера.

— И как мне узнать, что это именно оно?

— Не знаю, — просто сказала Ардис. — Постой-ка, надо купить петрушки, а то у нас не растет…

Пока магичка придирчиво выбирала один из трех разложенных на платке пучков, Эгмонт старался проанализировать услышанное. Вообще-то классическая магия не очень доверяла картам, но Ардис есть Ардис, а опыт подсказывал, что, услышав: «Ложись!» — надо сперва падать, а потом выяснять, откуда стреляли. И стреляли ли вообще.

Тьма, опасность, враг… Треугольник? Какого лешего Яльгу вообще туда занесло? Или это их личный враг, нечто вроде противовеса? Если в мире появились трое, которые суть одно, должна возникнуть уравновешивающая их сила. Логично? Вполне. Сюда вписывается и необходимость разделиться хотя бы на время…

Эта гипотеза выглядела весьма правдоподобно, но проку с нее было — как с ежа шерсти. Если этот враг действительно служит противовесом, то можно даже не пытаться угадать его природу. Чего он боится? Магии? Серебра? Или шаманских плясок с бубном?

— Мы идем домой? — хмуро поинтересовался Эгмонт, когда Ардис уложила в корзину пресловутую петрушку. Время близилось к полудню.

— Сейчас… — Лекарка уверенно направилась между рядами, и Эгмонт неохотно последовал за ней. Он предпочел бы перебрать амулеты, свериться с книгами, сделать вообще хоть что-нибудь — потому что вот так ждать нападения было выше его сил.

Прилавок, возле которого остановилась Ардис, позвякивал на ветру и сиял на солнце — на веревке, протянутой над нам, висело множество бус, цепочек, ожерелий и монист. На самом прилавке лежали серьги, броши, браслеты — венчальные в том числе — и прочая ерунда, за которой Эгмонт обычно все же признавал право на существование.

— Что из этого может понравиться Яльге? — деловито спросила Ардис.

Только женщина могла задавать такой вопрос сразу после рассказа о «Черной Короне». Эгмонт молча посмотрел на магичку, и она, вздохнув, возвела очи горе.

— У тебя в отряде интуитивный маг — это естественный катализатор. Недостаток у интуитов только один: их способности слишком завязаны на настроение. Но мне казалось, ты знаешь, что настроением, особенно женским, вообще-то можно управлять?

В ее словах было рациональное зерно, но, посмотрев на ряды браслетов, Эгмонт только покачал головой.

— Выбери сама. У тебя лучше получится.

Ардис одарила его взглядом, преисполненным не то презрения, не то жалости, но Рихтеру было не до того, чтобы размышлять о подобных вещах. Через минуту она уже расплачивалась с гномом, а Эгмонт изумленно рассматривал выбранное ею ожерелье. Это, собственно, и ожерельем было трудно назвать: так, граненые бусины зеленого цвета, нанизанные на атласную ленточку. Вся конструкция совершенно идиотским образом завязывалась сзади на бантик, концы которого тоже были украшены маленькими гранеными шариками.