Очевидно, что мой дед видел в жизни гораздо больше мистики и воспринимал все эти былины не только как сказки, а именно как реальные истории. Он наверняка много знал о магии и волшбе, но не рассказывал нам из-за двойного запрета: и церковного, и коммунистического. Но он верил в иные способы взаимодействия с миром. Поэтому когда он эти сказки читал, то в некотором смысле выстраивал энергетическую параллель с миром стихийных и астральных сил, с миром архетипическим[6]. Эти миры описаны в так называемом пятом неканоническом Евангелии Дионисия Ареопагита[7]. Предполагаю, что дедушка его читал, хотя никакой строго-настрого запрещенной тогда церковной пропаганды с нами, конечно же, не вел. Просто читал сказки с глубоким пониманием того, о чем на самом деле они повествуют.

Взрослые знают, что сказки слагали люди, умудренные опытом, для того, чтобы упростить и передать свой жизненный опыт: как хитра лиса, какой заяц бывает находчивый – чтобы дети быстрее смогли понимать характеры и воспринимать архетипы. Так исподволь в игровой волшебной форме на Руси детей посвящали в тонкий мир.

Мой отец так никогда и не смог понять: откуда во мне взялась и зачем мне нужна эта астрология, эта метафизика? Он смотрел на это как на некое чудачество, хотя понимал, что его сын на самом деле неглупый человек и читает серьезные книги. Он мне всегда говорил: «Слушай, ты столько книг перечитал, сколько я за несколько жизней не прочитал бы, но ты живешь в каком-то другом мире, в другом измерении». И это было правдой – я жил в двух мирах: реальный социалистический мирок и огромная загадочная Вселенная, которая так меня влекла.

Дед, который читал нам сказки, как я уже писал, был истинно верующим, был даже старостой в местном храме, который почему-то пощадили и не закрыли. В городе Озеры очень интересная церковь – копия Исаакиевского собора. Ее построил фабрикант Щербаков. Еще до революции в городе организовали крупное ткацкое производство. Большие корпуса были построены еще в конце XIX века из хорошего камня, они до сих пор стоят. Если бы строили в 1950-х годах, все бы уже развалилось. До сих пор там стоят щербаковские станки, даже с теми же станинами. Еще когда я жил в Озерах, там было, как в Иваново, очень много ФЗУ. Обучали ткачих, жизнь кипела, с разных сторон привозили хлопок, было и красильное производство, и ткацкое, своя прядильня тоже была и так далее. Это был такой, я бы сказал, Подмосковный центр ткачества.

Так вот, церковь, которую построил фабрикант Щербаков, была от нашего дома в четырех сотнях метров, то есть практически рядом. Мой дед, живший тоже недалеко от церкви, часто туда ходил, а после заходил к нам в гости, навестить дочь и внуков. Он приносил куличи, когда бывали церковные праздники. Для меня это было странным, поскольку мы не отмечали ни Пасху, ни святки – ничего, но тем не менее дед приносил нам угощения. Он приходил из церкви какой-то благообразный, особенный, и меня это привлекало.

Когда мы подросли, стали сами навещать дедушку, и, конечно, тайком читать его книги и рассматривать иконы. У деда были Евангелия, которые тогда не так просто было найти. В советское время это была запрещенная литература, из-за нее можно было сесть в тюрьму, лишиться работы или карьеры, партбилета, например. Но дед был беспартийным, так что ничего уже не боялся. Основные канонические Евангелия годами прятал у себя. Он жил у моей любимой тети, маминой сестры, а у нее была дочка на четыре года меня старше, моя двоюродная сестра Танечка. Красавица, с такой длинной косой по самые пятки. Она, как нормальные Близнецы, очень интересовалась всем загадочным, особенно тем, что нам не разрешалось трогать. Такова уж натура Близнецов: любопытство их второе имя.

Когда дед надолго уходил в церковь, мы с ней иногда по-тихому все это доставали и читали. Мы вместе разбирали непривычные слова, читали вслух, переводили. Мне как-то легко было разбираться в старославянском языке. Словно у меня открывалась некая память из прошлой жизни – и я легко читал сестре эти удивительные загадочные фразы о сотворении мира, о грехах и добродетелях людей… О совершенно иных моральных принципах, не тех, какие пропагандировались в наше время. Но были и описания фантастических событий, и они перекликались с научной фантастикой, которую я тоже очень любил.

В Библии есть такие интереснейшие моменты, как пророчества Иезекииля[8]. Там он, между прочим, описал, как встречался с инопланетянами. И когда в 1970-х годах вышла в «Огоньке» статья о том, что в Библии, оказывается, есть свидетельства об НЛО, я не был удивлен. Мы с Таней тоже читали пророчества Иезекииля и понимали, что он видел посадку какого-то инопланетного космического корабля: «…бурный ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него. А из середины его как бы свет пламени…» Так мы тайком изучили все дедушкины Евангелия. Дед, конечно, тоже постоянно их читал и мог бы ответить на наши вопросы. Но мы с ним это не смели обсуждать, а жаль. Но такое было время. Нам нельзя было никому говорить, что мы читаем книги, которых как бы и нет в нашей семье.

Мне, в частности, долгие годы была непонятна фраза: «Не мечите бисер перед свиньями и не давайте святыни псам, ибо они против вас это все обратят и на вас набросятся». Дед ревностно оберегал свои святые книги, потому что в коммунистическом обществе вокруг него было очень много людей, которые его не понимали. Я не мог ему признаться, что без разрешения читаю его сокровища. Но и позже, когда я вырос и времена изменились, – мне все равно была непонятна эта фраза, потому что Христос, обращаясь к своим апостолам, говорил им: «Несите слово Божье людям, которые находятся в темноте, давайте им возможность войти в жизнь вечную». Если он шел с этой задачей – приоткрыть дорогу в надвременье, странно, что людей, в которых мало света, но они же все равно люди, он называл свиньями и собаками.

Однако потом, когда были напечатаны апокрифические Евангелия, уже в 1990-х годах, у Фомы я нашел продолжение этой фразы: «Не мечите бисер перед свиньями и не давайте святыни псам, ибо под человеческой формой часто скрывается большое количество разных животных». Здесь говорится о том, что древние гностики и их окружение дифференцировали, для кого эти знания реально будут ценными. Если у человека есть более высокие тонкие тела, то он тебя услышит, он тебя поймет, примет, и вы сможете с ним войти в контакт. Более высокие вибрации энергии в тонких телах человека и отличают его от «нечистых» животных. Подразумевались чистые духом, а не телом. Струны должны быть настроены, чтобы зазвучать в резонанс с камертоном, а Иисус был идеально настроенным духовным камертоном.

Помните притчу о сеятеле? Куда попадет зерно – на каменистую почву, и его где-то птицы склюют, где-то ветер унесет, а где-то оно упадет на плодородную почву и даст много побегов. Эти цитаты знают многие. Но мало кто знает, что тот же Дионисий Ареопагит в своем Евангелии изложил еще и основы астрологии. Законы, которые управляют стихийными силами, в том числе о том, как выстраиваются небесные иерархии, где расположены ангелы, архангелы и вселенские начала силы, власти, господства, где престолы, херувимы и серафимы, – описал все девять уровней. И с помощью законов движения планет и их влияния можно было «читать» судьбу человека и определять его готовность или способность к принятию высоких знаний. Впрочем, к астрологии я приду гораздо позже, а сейчас по хронологии более уместно рассказать о городе моего детства.

Помню город моего детства с романтическим именем Озеры на берегу реки Ока. На другом ее берегу по сию пору стоит город Зарайск, откуда и произошла моя фамилия. «Зарайск» переводится как «высота, круча, высокое место». Как я потом это понял, само место было энергетически необычным – насыщенным. Во-первых, большое очень чистое небо над головой, с яркими звездами в кулак величиной. Такое небо я потом видел только в Египетской пустыне. Во-вторых, было ощущение безграничного пространства. Улица, на которой я вырос, называлась Луговая. Прямо перед нами была пойма Оки, откуда было примерно два километра до основного русла реки. Пойма периодически, когда бывали разливы, заполнялась, и вода доходила до самых дверей нашего дома, иногда даже затапливая его, – такие прежде случались паводки.