За лесом открылось пространство, способное пятьдесят раз поглотить площадку перед конюшней, и представшее перед Севанной зрелище заставило ее почувствовать, что раздражение улетучивается. На севере тянулась холмистая гряда, а в нескольких лигах за холмами вздымались к небу увенчанные тучами горы. Раньше она и представить себе не могла такого множества столь крупных облаков. Тысячи Джумай занимались обычными, повседневными делами. Молоты звенели о наковальни, жалобное блеяние коз и овец, которых закалывали к ужину, мешалось с беспечным смехом бегавших и резвившихся детишек. В отличие от других септов Джумай имели время подготовиться к бегству от гор Кинжала Убийцы Родичей и успели забрать из Кайриэна всю скотину.

Многие поставили палатки, хотя в том не было нужды: заполнявших поле строений хватило бы на целый поселок. Раскрашенные в красный и синий цвета высокие амбары, конюшни, большая кузница и приземистые жилища слуг теснились вокруг главного крова, который мокроземцы называли манором. Трехэтажный желто-зеленый дом под темно-зеленой черепичной крышей стоял на вершине рукотворного каменного холма высотой в десять шагов. Джумай и гай’шайн поднимались по длинному, пологому пандусу, ведущему к широким дверям, и сновали по опоясывавшим здание резным балконам.

Здешние постройки производили на Севанну куда большее впечатление, чем каменные дворцы и башни, виденные ею в Кайриэне. Они казались чудесными, хотя и были раскрашены, как фургоны Потерянных. Трудно поверить, но здесь росло столько деревьев, что мокроземцы могли позволить себе строить что угодно из дерева! Неужто никто кроме нее не видит, какая это обильная, жирная земля. Одетых в белое гай’шайн насчитывалось больше, чем в прежние времена набралось бы и у дюжины септов, чуть ли не в половину числа самих Джумай. Во всяком случае, никто больше не возражал против того, чтобы именовать мокроземцев гай’шайн. Они так понятливы, так послушны! Большеглазый юноша в грубо скроенном белом одеянии спешил мимо с корзиной в руках, опасливо поглядывая на айильцев, и спотыкался, наступая на полы своей длинной робы. Севанна улыбнулась. Отец этого малого, называвший себя здешним лордом, грозил Джумай всяческими карами за учиненное ими насилие. Ну что ж, теперь он тоже носит белое и работает столь же усердно, как его сын. То же самое делали другие его сыновья, дочери и жена. Жена, у которой нашлось множество драгоценностей и прекрасных шелков, так что Севанне оставалось лишь отобрать для себя лучшую долю добычи. Воистину жирная земля, просто сочащаяся маслом.

Шедшие позади Хранительницы задержались у кромки деревьев. Севанна прислушалась к их разговору, и настроение ее опять ухудшилось.

– ...сколько Айз Седай сражается на стороне этих Шончан, – говорила Тион. – Мы должны это выяснить.

Сомерин и Модарра закивали в знак согласия.

– Едва ли это имеет значение, – не преминула встрять Риэль. Хорошо и то, что перечит она не только Севанне, но и другим тоже. – Не думаю, что они станут сражаться, пока мы не нападем на них. Вспомните, они ничего не делали до нашей атаки, даже не защищались.

– Зато что они сделали потом! – угрюмо проворчала Мейра. – Тридцать три Хранительницы погибли! И больше десяти тысяч алгай’д’сисвай. У нас здесь чуть больше трети этого числа, считая с Безродными.

Последнее слово она процедила с презрением.

– Это сделал Ранд ал’Тор, – резко бросила Севанна. – Но вместо того чтобы вспоминать, как он навредил нам, подумайте лучше, что будет, когда он станет нашим. – Моим, мысленно поправилась она. Айз Седай сумели захватить его и удерживали довольно долго, а у нее имелось нечто, чего у них не было, – иначе непременно бы воспользовались. – Вспомните, мы одолевали Айз Седай, пока Ранд ал’Тор не встал на их сторону. Без него Айз Седай ничего не стоят!

И снова ее попытка укрепить сердца не возымела видимого результата. Вспоминались лишь сломанные копья, воины, погибшие при попытке захватить Ранда ал’Тора. И паническое бегство. Модарра, возможно, вспомнила о гибели всего септа, и даже Тион выглядела подавленной, наверняка припомнила, что и она улепетывала, как испуганная коза.

– Хранительницы Мудрости, – послышался позади Севанны мужской голос. – Меня послали, чтобы попросить вас вынести суждение.

Лица женщин мгновенно обрели невозмутимое выражение. То, чего тщетно добивалась Севанна, этому мужчине удалось сделать одним своим появлением. Ни одна Хранительница Мудрости не позволила бы увидеть себя утратившей самообладание никому, кроме другой Хранительницы. Аларис прекратила перебирать локоны и отбросила волосы за спину. Судя по всему, Хранительницы не знали обратившегося к ним человека. Кроме Севанны: той чудилось, что она его помнит.

Из-за угрюмого взгляда зеленые глаза мужчины казались гораздо старше, чем его гладкое лицо. Несмотря на полные губы, линия его рта была такой жесткой, словно он разучился улыбаться.

– Я Кингуин из Мера’дин, Хранительницы, – промолвил воин. – Джумай утверждают, будто нам не причитается полная доля добычи в этом краю, не потому, что мы не из Джумай, но потому, что тогда они получат меньше, так как нас двое на каждого из алгай’д’сисвай из Джумай. Безродные обращаются за справедливостью к Хранительницам Мудрости.

Теперь, услышав, кто он такой, некоторые из женщин не смогли скрыть неодобрительного отношения к людям, покинувшим свои септы или кланы, чтобы последовать за Шайдо, а не за Рандом ал’Тором, которого они считали обычным мокроземцем и не признавали истинным Кар’а’карном.

Тион изобразила на лице скуку, в глазах Риэль промелькнуло презрение. Мейра принялась раздраженно теребить шаль. Только Модарра выказала заинтересованность, но она стала бы улаживать споры даже между древоубийцами.

– Шесть Хранительниц Мудрости примут решение, выслушав обе стороны, – сказала Севанна Кингуину.

Остальные женщины воззрились на нее, с трудом скрывая удивление ее намерением остаться в стороне. Именно Севанна устроила так, что с Джумай отправилось вдесятеро больше Мера’дин, чем с другими септами. Она действительно не слишком доверяла Каддару, да и в любом случае хотела иметь под рукой как можно больше копий. Тем паче что Безродные могли умирать вместо Джумай.

В ответ на взгляды шести Хранительниц Севанна тоже изобразила удивление и пояснила:

– Мне не пристало участвовать в рассмотрении дела, в котором замешан мой септ. – И тут же, повернувшись к зеленоглазому мужчине, добавила: – Они вынесут справедливое решение, Кингуин. И не сомневаюсь, оно будет в пользу Мера’дин.

Прежде чем Тион жестом дала знать Кингуину, что Хранительницы готовы последовать за ним, все шестеро одарили Севанну мрачными взглядами. Зато Кингуин оторвал от нее взгляд не сразу, и она слегка улыбнулась – он смотрел на нее, а вовсе не на Сомерин. По-прежнему улыбаясь, Севанна проводила взглядом его и Хранительниц, пока они не смешались с толпой возле манора. При всей их неприязни к Безродным – и даже принимая во внимание ее недвусмысленную подсказку – существовала вероятность именно такого решения. В любом случае Кингуин запомнит ее слова и перескажет другим членам своего так называемого сообщества. Джумай – ее септ, но не следует пренебрегать ничем, что могло бы привязать к ней и Мера’дин.

Повернувшись, Севанна снова зашагала к лесу, но теперь не в сторону конюшни. Оставшись одна, она собиралась заняться куда более важным делом, чем заботы Безродных. Пошарив за спиной, Севанна нащупала скрытый под шалью, заткнутый за юбку у поясницы предмет. Она чувствовала его постоянно, к нему прикасались отброшенные назад волосы, но ей хотелось лишний раз потрогать эту вещь пальцами. Когда она будет пущена в ход – быть может, уже сегодня, – ни одна из Хранительниц не осмелится считать себя хоть в чем-то превосходящей Севанну. А в один прекрасный день та же штуковина отдаст в ее власть Ранда ал’Тора. В конце концов, если Каддар лгал в одном, то мог лгать и в другом.