– Чего ты от меня хочешь, Филипп?

– Хочу, чтобы законная супруга спала рядом со мной. Всегда. – Граф встал с кровати и опустился на колени. Сжав руки жены, он осторожно убрал их от лица. Непримиримая, гордая, упрямая, прекрасная воительница окончательно растаяла в слезах.

– Посмотри же на меня, Джейн.

– Ни за что. – Она отвернулась, пытаясь спрятать лицо, смущенная собственной непростительной слабостью.

Филипп осторожно погладил мокрую щеку. Ах, до чего же его любимая хороша и до чего несчастна!

– Неужели воспоминания о нашей любви настолько неприятны, что ты не хочешь даже думать о том, чтобы разделить со мной постель?

– Нет. То, что мне довелось познать с тобой, неповторимо и восхитительно. Великолепно. Грандиозно. Но ведь для тебя наша близость не значила ровным счетом ничего. Неужели ты относишься к тем животным, которые непременно сходятся с каждой встречной самкой? – Джейн обвела рукой комнату, словно тесная спальня вмещала неисчислимое множество женщин. – Ну и прекрасно. Отправляйся, поищи следующую. Уверена, что в деревенской таверне девушки встретят тебя с радостью. Любая почтет за счастье услужить блистательному графу Роузвуду.

– Но я не хочу девушку из таверны. Никого не хочу. Ты и только ты.

– Прекрати, пожалуйста, Филипп. Бесцеремонная ложь способна убить.

– Поверь, с тех самых пор как прошлым летом я приехал в Роузвуд, у меня не было ни единой женщины, кроме тебя.

Джейн невольно застонала и приложила руку к сердцу, словно оно вновь разбилось на кусочки.

– Только, пожалуйста, прекрати лицемерить. От этого становится еще хуже, еще противнее.

– Но я говорю чистую правду.

– Уж не хочешь ли ты, чтобы я поверила, будто все эти месяцы в Лондоне ты… ты… – Нужное слово никак не находилось.

– Воздерживался? Да, именно так оно и было. – Джейн удивленно вскинула голову:

– А как же Маргарет?

– Маргарет не значит для меня ровным счетом ничего. До несчастного вечера в доме герцога я не виделся с ней несколько месяцев. А уж после него и подавно.

– С какой стати я должна тебе верить? Филипп крепко сжал руки жены.

– Послушай, Джейн. Клянусь, что я отправился в комнату Маргарет с невинными помыслами и чистым сердцем. – Граф небрежно махнул рукой. – Все началось вполне безобидно, во всяком случае, с моей стороны. Она подошла ко мне в зале, а поскольку очень не хотелось разговаривать при целой сотне свидетелей, я решил подняться в ее комнату, чтобы побеседовать наедине и сказать, что между нами все кончено. Бесповоротно и навсегда.

– Интересный способ доказать женщине свое полное безразличие.

– Маргарет оказалась почти раздетой и определенно собиралась возобновить роман. Но я сам даже и не думал об этом. Ни единого мгновения.

– И все же я видела, как ты ее обнимал и целовал. Видела вас обоих…

– Я как раз сказал ей, что продолжение невозможно, так как я не хочу и не могу тебя обманывать. Однако Маргарет не пожелала поверить, что получила отставку, и бросилась мне на шею. Признаюсь, сцена оказалась ужасно безвкусной и пошлой. Ты как раз застала финальный эпизод. Почему-то мне кажется, что Маргарет увидела тебя и постаралась изобразить страстную любовную сцену. От этой особы можно ожидать любого коварства. – Уэссингтон обнял жену за плечи. – Клянусь, в тот злополучный вечер не произошло ровным счетом ничего серьезного.

Слова казались искренними, а сам граф выглядел несчастным и одиноким.

– Не знаю, Филипп. Ничего не понимаю. Совсем запуталась.

– Тогда позволь повторить то, о чем я сказал в тот вечер Маргарет, то, что привело ее в бурное волнение. Я люблю тебя, Джейн. Люблю всей душой и всем сердцем. Когда ты вошла в ту злополучную комнату, я как раз собирался уйти и отправиться к тебе, чтобы признаться в любви и постараться доказать глубину своего чувства. В тебе вся моя жизнь! Если не простишь и не примешь, мне конец. – Филипп обнял любимую и склонил голову. – Пожалуйста, сжалься, не прогоняй! Скажи, что готова простить!

Не в силах противостоять жалобным мольбам, Джейн ответила на объятие. Прижала к груди покаянную голову и принялась ласково гладить темные волосы. Многое так и осталось нерешенным, многое до сих пор терялось в неизвестности, однако самое веское, самое убедительное обстоятельство не подлежало сомнению: Филипп любит ее, и это главное. Он вовсе не тот человек, который способен произнести заветные слова впустую. Граф никогда не был идеальным мужем и вряд ли сможет им стать – у него масса слабостей и недостатков, – и все же он искренне любит ее.

Что же, оставалось решить лишь один вопрос. Джейн вздохнула:

– Тебе придется кое-что пообещать.

– С радостью.

– Обещай, что больше никогда не встретишься с Маргарет.

– Никогда и ни за что. Даю честное слово.

– Обещай, что никогда не разделишь постель с другой женщиной. Даже от мысли о возможной измене сердце разрывается на части. Поклянись.

– Это совсем не трудно.

Филипп слегка отстранился, чтобы смотреть любимой в глаза. Снова крепко сжал ее руки и медленно, торжественно произнес:

– Преклонив колени, всем сердцем клянусь, что отныне и впредь буду верным и преданным супругом прекрасной леди Джейн Уэссингтон. Поверь и прими.

– Ну что ж, раз так, я полностью тебя прощаю.

– Неужели это правда, любовь моя?

– Чистая правда. Я люблю тебя, Филипп, и это тоже чистая правда. Сама не знаю, почему и за что, но все же ничего не могу с собой поделать.

– О счастье! Возможна ли такая радость? Ты поистине прекрасна, Джейн! Такой красивой я еще никогда тебя не видел.

Позже, гораздо позже Джейн лежала рядом со спящим мужем и смотрела в любимое лицо. В голубоватом свете луны Филипп казался таким юным, беззащитным и прекрасным. Она нежно дотронулась до его щеки, провела рукой по волосам, по плечу, по груди. Она любила безмерно, безгранично, но вряд ли смогла бы объяснить свое чувство. Да и способен ли кто-нибудь проследить путь сердца?

Конечно, будущее таило немало трудностей: предстояло решить запутанные проблемы, обсудить спорные вопросы, уладить множество мелких и не очень мелких неурядиц. Но в минуты тихого блаженства обо всем этом думать не стоило.

Сейчас леди Уэссингтон лежала в постели возле любимого мужа и радовалась простому счастью понимания и близости. Ответы на все сложные вопросы можно будет найти и утром.

Джейн положила руку Филиппу на грудь: как ровно, спокойно бьется сердце! Так бывает только во время самого крепкого сна.

В это мгновение, словно услышав ее мысли, муж накрыл руку Джейн своей ладонью и сонным голосом, но абсолютно внятно прошептал:

– Обещай, что больше никогда меня не бросишь. Дай честное слово!

Он поднес пальцы жены к губам, нежно поцеловал и вновь погрузился в сладкий сон. Джейн ласково улыбнулась и тоже уснула.

Эмили лежала в своей постели, в спальне небольшого сельского домика, и смотрела в потолок. В соседней комнате о чем-то рассказывала на своем, пока еще никому не понятном, языке сестричка Мэри. Солнце еще не встало, но на востоке уже занималась заря. Мэри только что исполнилось пять часов от роду.

Джейн почувствовала приближение родов на следующее после приезда отца утро. Схватки продолжались два дня и почти две ночи. Полнолуние призвало к родам сразу нескольких женщин в округе, и поэтому повитуха успела прийти лишь к концу.

Папа ужасно нервничал и боялся, но она, Эмили, – ни капельки. Она точно знала, когда и что необходимо делать. Ее научила повитуха – на всякий случай: вдруг ребенок явится раньше, чем она сама? Так что, пока папа метался из угла в угол, стонал и охал, Эмили спокойно и методично приготовила все необходимое, помогла Джейн переодеться, заварила травы.

Через несколько часов отец все-таки успокоился и даже попытался поддержать Джейн. Когда же подоспела повитуха, все трое уже настолько втянулись в процесс, что едва заметили ее присутствие и помощь. Наконец на свет благополучно появилась крошечная девочка.