Анжелика рассматривала сквозь стекло лицо монаха Беше.

Темной, безлунной ночью она одиноко стояла под окном таверны «Зеленая решетка», не замечая, что тающий снег капает с крыши ей на плечи.

Монах сидел за столом перед оловянным кувшином и пил, неподвижно глядя перед собой. Несмотря на плотное оконное стекло, Анжелика ясно видела его.

Внутренняя часть таверны была немного закопчена. Основными посетителями «Зеленой решетки» были монахи и церковные служители. Они приходили туда, чтобы выпить чего-нибудь или поиграть в шахматы и кости.

Молодая женщина, несмотря на холод, неподвижно стояла перед окном. Она была одета в платье из грубой бумазеи, льняной чепец покрывал ее волосы.

Однако, как только открывалась дверь таверны и луч света попадал на ее силуэт, можно было различить тонкий овал очень красивого и бледного лица, благородство которого выдавало в ней знатную даму.

Совсем недавно эта женщина была одной из самых блистательных дам роскошного двора молодого короля Людовика XIV. Она танцевала там в золотом платье, окруженная огненными взглядами придворных, завороженных ее красотой.

Это была Анжелика де Сансе де Монтелу. В семнадцать лет родители выдали ее замуж за знатного тулузского сеньора графа Жоффрея де Пейрака.

Какие ужасные непредвиденные пути судьбы привели ее сюда?

В этот печальный и холодный вечер она стояла, наклонившись над окном таверны, и наблюдала за объектом своей ненависти. Наблюдая за мрачным лицом монаха Беше, Анжелика переживала жестокие страдания этих последних месяцев, этот ужасный кошмар, в котором она находилась.

Ей снова виделся ее муж, граф Жоффрей де Пейрак, этот странный пленительный человек, который за свою неуклюжую хромую ногу был прозван «Великим Хромым из Лангедока», Это был великий ученый, большой артист. Он обладал незаурядным умом, был велик во всем и быстро завоевал симпатию и любовь окружающих, и его жена, вначале неприступная и дикая, стала постепенно женщиной, страстно любящей его.

Но сказочное богатство графа де Пейрака возбуждало зависть. Он стал жертвой заговора, в котором король, испугавшись этого могущественного вассала, играл не последнюю роль. Обвиненный в колдовстве, заключенный в Бастилию, граф предстал перед несправедливым судом и был приговорен к сожжению на костре.

Анжелика видела, как этот монах сжег на Гревской площади того, кого она любила. Она видела кровавые отблески пламени догорающего костра в восходящих лучах солнца зимнего утра.

Потом наступило оцепенение, мрак, отчаяние. Она осталась одна, отвергнутая всеми, осужденная на смерть со своими маленькими сыновьями. Крошечные личики Флоримона и Кантора всплывали в ее памяти.

Временами она переставала следить за монахом через окно и ее голова устало клонилась. Плакал ли Флоримон в тот момент, звал ли он ее, бедный ангелочек. У него не было больше ни матери, ни отца. Анжелика оставила детей у своей сестры Ортанс, несмотря на ее протесты. Мадам Фалло, жена прокурора, боялась приютить детей «колдуна». Со страхом выгнала она Анжелику. К счастью, там была Барба, бывшая служанка Анжелики. У нее было доброе сердце, и она из жалости взяла этих бедных сирот.

Анжелика долго и бесцельно бродила по заснеженному Парижу, который кишел ночью бандитскими притонами, преступлениями и убийствами.

Случай привел ее к таверне «Зеленая решетка», куда Беше только что пришел, чтобы за кружкой пива или вина забыть пламя костра, которое по его милости было зажжено на Гревской площади.

Внезапно Анжелика очнулась от своих воспоминаний. Нет! Она еще не была окончательно побеждена. Ей оставалось единственное — мстить! Монах Беше должен умереть! Анжелика не содрогнулась от этого ужасного слова.

Она, только она, она одна знала, почему он должен умереть!

Она видела в нем все то, что низвергнуло Жоффрея де Пейрака, который презирал людскую глупость, прогнившую средневековую софистику, против которой он напрасно боролся, защищая прогрессивные науки.

И этот ограниченный и бездарный монах, заблудившийся во мраке схоластической диалектики, именно он восторжествовал.

Жоффрей де Пейрак умер, перед смертью он крикнул монаху с церковной паперти:

— Через месяц ты предстанешь перед божьим судом!

И вот месяц был на исходе…

— Почему ты стоишь здесь ночью одна, разве у тебя нет денег, чтобы войти?

Анжелика повернулась, ища глазами собеседника, но никого не увидела.

Вдруг свет луны, просочившийся между облаками, осветил коренастую фигуру карлика. Карлик поднял два скрещенных пальца.

Молодая женщина вспомнила, как однажды ее слуга, показывая этот знак, сказал:

— Мадам, когда вы вот так скрестите пальцы, мои друзья скажут: «Да, она наша».

Машинально она скрестила пальцы, имитируя знак Куасси-Ба. Сияющая улыбка озарила лицо карлика.

— Да, ты действительно наша, но сначала я в этом сомневался, — сказал он, продолжая улыбаться. — Ты в банде Родогона-цыгана, Беззубого Жака или Ворона?

Не отвечая, Анжелика продолжала через стекло смотреть на монаха Беше.

Подскочив, карлик вспрыгнул на подоконник. Свет, исходивший из окна, осветил его большую голову в грязной фетровой шляпе, ножки как у ребенка, обутые в башмаки из мешковины.

— Где этот клиент, на которого ты так смотришь? Этот, что сидит в углу? Ты думаешь, что этот мешок с костями дорого заплатит тебе за твой труд?

Анжелика глубоко вздохнула.

— Я должна убить этого человека, который сидит там, — сказала она.

Проворно карлик обнял ее за талию.

— Но у тебя нет ножа, как же ты собираешься это сделать?

Первый раз молодая женщина посмотрела на своего нового знакомого, который только что прыгнул к ней с мостовой, как крыса, как одно из отвратительных ночных животных Парижа, которые выползают на улицы по мере того, как сгущаются сумерки.

— Пойдем со мной, маркиза, — сказал неожиданно карлик, спрыгивая на землю. — Я иду на кладбище «Святых мучеников». Там ты договоришься с моими приятелями, и они быстро помогут тебе укокошить твоего монаха.

Без промедления Анжелика последовала за ним.

Карлик шел впереди нее, переваливаясь с боку на бок.

— Меня зовут Баркароль, — сказал он. — Очень красивое имя, такое красивое, как я сам, не так ли? Ха-ха-ха, — и он издал нечто вроде раскатистого улюлюканья, потом слепил снежок из грязного снега и запустил его в окно дома, мимо которого они проходили. — Бежим быстрей, красотка, — сказал он, — а не то нам на голову сейчас выльют содержимое ночного горшка из-за того, что мы мешаем спать этим проклятым буржуа.

Как только он произнес эти слова, скрипнула ставня, и Анжелика чуть не оказалась под «душем». Опустив голову, она продолжала идти, ее ноги погружались в грязь, одежда промокла, но она не чувствовала холода.

Легкий свист привлек ее внимание к сточной канаве. Внезапно выпрыгнув оттуда, появился Баркароль.

— Извините меня, маркиза, за то, что я ушел украдкой, не попрощавшись. Я ходил за своим другом, Жанином — Деревянным задом, — сказал карлик, тяжело переводя дух.

Сзади него появился другой силуэт. Это был не карлик, а человек с половиной туловища, он сидел в большой деревянной чаше, держа в узловатых руках две опоры из дерева, с помощью которых он продвигался по мостовой.

Чудовище посмотрело на Анжелику испытывающим взглядом. У него было звериное лицо, покрытое гнойными прыщами, его редкие волосы были тщательно прилизаны на блестящем черепе. Его одежда состояла из единственного обрезанного голубого плаща с золотыми пуговицами, который, должно быть, когда-то принадлежал какому-нибудь офицеру.