Никита скрипел зубами от злости и разочарования. Задыхался, ноги путались. Вести прицельный огонь он тоже не мог, руки дрожали. Что за день такой невезучий! Он ковылял по полю, сбиваясь с тропы, матерился, орал что-то страшное, вставил еще один магазин, потеряв драгоценные мгновения. Двое уже прыгнули в машину. Обернулся третий, оскалился – молодой, наглый, даже в бою он умудрялся жевать жвачку, – вскинул СВД и, особо не целясь, принялся выбивать пулю за пулей. Комочки свинца вспарывали почву под ногами, выли над головой. Вновь терялись секунды. «Нива» тронулась, молодой наемник запрыгивал в нее уже на ходу, предварительно бросив в салон винтовку. Носок запутался в корнях, Никита чуть не разбил нос. Пока поднялся, вскинул АКС, «Нива» уже уходила. Он выстрелил ей вслед, ругаясь матом, уже понимая, что не попадет, а если попадет, то не туда…
Основательно кидало в штопор. Добраться до базы, напиться в хлам. Пьянка не выход. Но вариант. Все забыть, как страшный сон… Короткий доклад по сотовому телефону, больше похожий на исповедь, выслушивание матерков, которые не доходили… Чудовищно уставший, раздавленный, он брел обратно. Максим Агранов был мертв, пуля не пощадила главный жизненный орган, все тело было залито кровью. Он взбирался на холм, бледный, как призрак. Соратники мертвы, комбат мертв – кто-то прикрыл его оскаленное лицо куском мешковины. Местные жители разбежались, но любопытство уже заставляло их выглядывать из палисадников, подходить, пугливо озираясь…
Это был не самый лучший день. Два взвода из роты быстрого реагирования прибыли через тридцать минут. Все это время он бродил вокруг развалин церкви, курил, ни с кем не разговаривал. Сотрудники миссии ОБСЕ укрылись в здании сельсовета. Они бы с удовольствием сделали ноги из этого местечка, где невозможно работать, но боялись ехать по полю, с которого стреляли. Он общался с командирами подразделений – скупо описывал обстоятельства случившегося, снова жадно курил. Описал, как мог, машину, на которой бежали убийцы, их внешность. Второй раз за день подразделения ополченцев, теперь уже с собаками, прочесывали окрестности, катались по дороге в оба конца. Ориентировки на террористов были отправлены всем постам. Не обошлось без страшных находок. Благодаря скулящей собаке обнаружили яму на ферме, извлекли мертвую девушку с перекрученными шейными позвонками и ее велосипед. В покойной опознали племянницу одной из погибших в церкви женщин – ученицу 10-го класса Катеньку Щербакову. Сообщили домой в село Котовку – у матери случился обширный инфаркт, не успели довезти до больницы…
Тела обещали привезти в Аметист на грузовике. Ополченцев оставить в местном морге, Шубина – в Луганск. Он возвращался один на джипе – весь серый от переживаний. Не научился за год войны капитан Турченко терять товарищей. Отдых на базе был недолгим – он только и успел уснуть под сочувственными взглядами товарищей, как телефон сыграл побудку: немедленно в штаб бригады «Крым»! Он снова катил на джипе – отрешенный, но уже собравшийся, злой. В кабинете командира бригады Порохова находились только комбриг и начальник разведки майор Варгин. Григорий Андреевич шатался из угла в угол, сопя от злобы. Варгин разглядывал капитана, как ягненка, доставленного на заклание.
«Сейчас разжалуют, уволят и расстреляют», – обреченно подумал Никита.
Несколько дней назад в этом кабинете находился и майор Шубин. Теперь его место занимал стакан водки на краю стола и горбушка черного хлеба. Комбриг с начальником разведки, похоже, успели выпить.
– Почему не уследил за комбатом, Турченко? – недобрым голосом спросил Варгин. – Ты же умный человек, мог бы догадаться.
– Виноват, – насупился Никита. – Если хотите, наказывайте. За халатность, головотяпство, за то, что не уберег друга и командира. Но просьба заметить, что я вообще-то не телохранитель. У Славика… прошу прощения, у комбата Шубина имелась охрана и ее начальник. Но и они не виноваты. Комбат сказал – минимум людей, значит, минимум. Спорить с ним было бесполезно, сами знаете. Я чувствовал, что что-то неладно, но одно дело чувствовать, другое – располагать информацией. Слишком сложная схема, чтобы выманить мишень на открытое пространство. Но сработало. Целью был Тарас Анисимович, дед комбата, но вместе с ним убили десяток посторонних, чтобы не вызвать подозрений. Когда комбат приехал, узнав о несчастье, его уже ждали наемники-снайперы. Для нас такая жестокость в диковинку, для них – обычный стиль работы. Главное – результат. Пусть сложно, опосредованно, но они своего добились.
– Ладно, Никита, мы все понимаем, – отмахнулся Порохов и зыркнул на Варгина, чтобы не наезжал. – Ты выполнял приказ командира и все делал правильно. Молодец, что выжил и пытался преследовать этих упырей. Помнишь, о чем мы говорили несколько дней назад в этой комнате? Какие предложения? Это та группа, о которой предупреждала СВР? Что скажешь о ней?
– Думаю, те самые, Григорий Андреевич. Снайперов трое, есть еще шофер – возможно, местный. Это иностранцы, судя по рожам. Двоих я запомнил. Публика серьезная. С расстояния не меньше километра попадают с первого выстрела. И не в корпус, а в голову. Используют СВД со складывающимися прикладами. Другого оружия не заметил. В ближнем бою не очень хороши, но работать в коллективе умеют.
– Номер машины не разглядел?
– Виноват, товарищ полковник, далеко было. Но на номере символика нашей республики.
– Ясное дело, – проворчал Варгин. – Маскируются, сволочи… Стало быть, наш комбат был первой целью. Интересно бы узнать, кто следующий…
– Гадать бессмысленно, – вздохнул Турченко, – извиняюсь, товарищ полковник, но это можете оказаться вы. Не секрет, что в живом виде вы вызываете резкое неприятие у так называемых украинских военачальников. Победить вас в открытом бою они не могут, отсюда и корень проблем. Будь вы посредственным командиром, Григорий Андреевич, про вас бы никто не вспомнил. А так… Сочувствую, в общем.
– Ну, спасибо, Никита, – прогудел, усмехнувшись, полковник. – Умеешь ты делать комплименты без подхалимажа.
– На грани хамства, – добавил Варгин.
– Но не думаю, что следующая цель – это вы. Возможно, но маловероятно. Скорее всего вы будете третьим.
– Почему? – не понял полковник.
– Вы обиделись, Григорий Андреевич? А потому, что после устранения Шубина вы – наиболее явная цель. Значит, вас будут оберегать, прикрывать, не выпускать на открытые пространства. Наемникам это не нужно. Проще отработать другую мишень, пока мы будем опекать вас.
– Кто это может быть? – спросил Варгин.
Турченко вздохнул.
– Следующий вопрос, Николай Илларионович. Давайте что-нибудь посложнее. Я ведь знаю все ответы на все вопросы. Прошу прощения, не сочтите за грубость. Возможно, цель в Луганске, я не знаю. Но вот что могу сказать с уверенностью – это то, что база вражеских снайперов находится неподалеку, в этом районе. Хотя бы в зоне часовой доступности. Перед акцией им нужно было выехать на осмотр местности, определить позиции. Доставка на «рабочие места» тоже не должна отнимать много времени. Это точно не лес – в партизанских условиях иностранные мастера «спортивной стрельбы» жить не будут. Это, как правило, заносчивая публика, считающая, что знает себе цену. У них, как у модных артистов, собственный райдер – что есть, где и с кем спать, как проводить досуг. Думаю, это неприметный дом в населенном пункте. Хозяин – надежный человек, лояльный хунте либо привязанный к компромату. Интуиция подсказывает, что после первой акции они не будут переезжать на другую базу. Ее еще надо найти, а с надежными людьми у них дефицит. Постараются сменить внешность, машину, будут работать дальше. Возможен краткосрочный переезд, связанный именно с акцией…
– Ладно, – перебил Порохов. – Уговорил. Назначаешься старшим в поиске или устранении этой троицы. Лучше взять живыми. Но можно и… устранение. Бери людей, сколько нужно. Потребуется много людей, потому что район густонаселенный. Я подпишу распоряжение. Снайперов надо обезвредить, пока они не натворили других дел. Прочесать все села, поселки, деревни, привлечь агентуру из местных жителей. Искать людей с характерными приметами, а иностранцев искать гораздо проще, чем русскоговорящих, согласись. Выявить все серые пятидверные «Нивы». Дорожным постам усилить бдительность. Имеешь широкие полномочия, но и несешь персональную ответственность. Чуть что – получаешь по шее, уяснил?
