Бей устремил на него загадочный взгляд. Он по-прежнему опирался на алебарду, по лезвию плавали блики.

– Посмотрим. Как говорится, все в руках Аллаха.

– He вижу, почему бы ему не пойти с нами! – Маргарет Поттон покинула вслед за Лидией посольскую карету и, сопровождаемая лакеем-греком, устремилась за внушительной леди Клэпхэм, высокой тощей дамой с лошадиным лицом. Лидия склонна была считать, что именно леди Клэпхэм является здесь истинной главой британского дипломатического корпуса. – Вы можете представить его как своего кузена. Вы же сами в беседе с сэром Бернуэллом сказали, что у вас есть кузен а Константинополе. Я еще подумала, что это хорошая идея…

– Я сказала ему так на тот случай, если в их знакомстве возникнет острая необходимость, – терпеливо ответила Лидия, более позабавленная, нежели рассерженная словами Маргарет. – Я не имела в виду дипломатический прием во дворце.

Леди Клэпхэм почти уже пропала из виду, заслоненная прогуливающимися дамами, чьи платья и шляпы иаверняка были доставлены сюда из Парижа и Вены. Наконец она остановилась перед дверью мадемуазель Урсулы и нетерпеливо оглянулась, высматривая отставших спутниц.

– Не знаю, – сказала Маргарет. – Я думаю, для него так было бы лучше.

Лидия покачала головой и прервала разговор, поскольку они уже входили в двери бутика. Хозяйка, туго затянутая в корсет бельгийка средних лет, хотя и заметила с первого взгляда существенную разницу в нарядах Лидии и Маргарет, тем не менее приветствовала обеих с одинаковым радушием. Пока леди Клэпхэм объясняла мадемуазель Урсуле, зачем они к ней пожаловали, Лидии пришло в голову, что в нынешнем своем состоянии Исидро все равно не смог бы сойти за живого.

Услышав, что пришли они сюда исключительно ради нее, Маргарет опешила и покраснела.

– Глупышка, – снисходительно молвила леди Клэпхэм. – Не можете же вы сопровождать вечером миссис Эшер в том, что надето на вас сейчас.

И Лидия подумала (с некоторым даже облегчением), что сама она по сравнению с этой представительной дамой воплощение деликатности и такта.

Как бы это ни раздражало Лидию, но Исидро был совершенно прав. В Константинополе, как, впрочем, и в Вене, присутствие Маргарет Поттон придавало Лидии более респектабельный вид и избавляло от необходимости то и дело подчеркивать свой статус. Наличие компаньонки производило на всех прямо-таки магическое впечатление. Бог знает, как бы сложился вчера у Лидии разговор с сэром Бернуэллом, явись она в посольство одна. А так, стоило ей переступить порог, ее встретила с распростертыми объятиями леди Клэпхэм: «Дорогая моя, мне так жаль…»

Так жаль.

Лидия похолодела вновь, голоса мадемуазель Урсулы, леди Клэпхэм и мисс Поттон удалились, словно разговор шел уже не в маленькой, аккуратной, чисто парижской комнатке, обитой голубеньким шелком и увешанной зеркалами в золоченых рамах, а где-то в конце длинного коридора.

Среда. Джеймс исчез в среду после полудня.

– Какое из них вам больше нравится, дорогая?

Голос леди Клэпхэм вернул ее в настоящее. Модистка разложила на столе два платья: одно – соломенно-желтое с отделкой из белого жоржета, другое – муслиновое в бело–коричневатую полоску, отделанное розовым щелком.

– Мне кажется, это зависит от мнения мисс Поттон, – сказала Лидия, улыбнувшись через силу, и подошла поближе. Мисс Поттон долго краснела, бледнела, шла пятнами и наконец остановила свой выбор на муслиновом платье, к которому Лидия тут же приобрела белые шелковые чулки, лайковые перчатки, тонкую золотую цепочку с висюлькой из розового кварца и пару серег.

– Зря вы, право… – сказала позже Маргарет, когда они уже вернулись домой и Стефания Потонерос зашнуровывала на ней обновку. – Я имею в виду… это же все так дорого…

По меркам высшего света это было совсем не дорого. Лидия надела очки и внимательно оглядела компаньонку. Мадемуазель Урсула явно подбирала костюм для Маргарет с тем расчетом, чтобы он оттенял и дополнял наряд самой Лидии. Но для бывшей гувернантки это было таким же чудом, как бальное платье для Золушки.

– Я, право, не знаю… – Маргарет запнулась. – Как мне благодарить вас…

– Ах, оставьте! – сказала Лидия. Последовало молчание. Обе с неловкостью вспомнили и истерику в Софии, и тот взрыв страстей, что случился прошлой ночью. – Это все пустяки… – пояснила она. – Видите ли… будучи наследницей, я достаточно натерпелась от дядюшек и тетушек, учивших, как мне жить и за кого выйти замуж… И я отделывалась от них с помощью подарков…

– Я думала, быть богатой наследницей – это значит делать только то, что хочешь, – заметила Маргарет.

Лидия тем временем слегка припудрила щеки, затем наклонилась к зеркалу и, едва не коснувшись носом стекла, принялась изучать результат.

– Ну, я не знаю, как другие наследницы, – сказала она, – но мой отец и две его сестры не знали отбоя от ловцов удачи, так что жизнь моя подчас была… весьма стесненной.

«Я не позволю тебе вручить мое состояние этой каналье!» – то и дело повторял отец.

Нет. «Мужчина, который женится на тебе из-за денег, сделает тебя несчастной».

Нет. «Как ты представляешь себе мужчину, который бы обеспечил тебе ту жизнь, какую ты хочешь вести?»

«Я не позволю тебе вручить мое состояние этой каналье!»

Его состояние…

Она навела легкий румянец – и снова вгляделась в свое отражение.

– Не настолько уж вас стесняли, если разрешили учиться в Оксфорде, – сказала Маргарет. Она взяла пудреницу, повертела ее с неловкостью. – А что, все наследницы владеют косметикой с таким совершенством?

– Только если у них такой же нос, как у меня. – Лидия искоса взглянула в зеркало, затем принялась наводить на веки едва заметную тень. – Джеймс был другом моего дяди Амброуза – декана. Словом, они вместе с одним профессором патологии помогли мне занять денег… под чужим именем. Я упросила дядюшку Амброуза ничего не говорить моему отцу. Да дядюшка и сам, честно говоря, не знал, что я собираюсь изучать именно медицину. К счастью, мы жили неподалеку от Оксфорда, а отец постоянно отлучался в Лондон. Будь жива моя мать, я думаю, у меня бы ничего не вышло.

– И что было, когда все выплыло наружу? – спросила Маргарет, широко раскрывая встревоженные голубые глаза.

– Скандал… – уклончиво отвечала Лидия и, видя, что компаньонка с явным интересом разглядывает ее косметический арсенал, спросила: – Не желаете попробовать?

– Я?.. – Маргарет смутилась, порозовела. – Право, не знаю… Сестры в приюте говорили, что леди не красятся…

– Ну, я еще не встречала леди, которая бы не красилась, – с улыбкой сказала Лидия. – Весь трюк в том, чтобы этого никто не заметил. Ну-ка…

Метаморфозу трудно было назвать разительной, но если уж Лидия на протяжении стольких лет успешно справлялась с собственными недостатками (нос, как у ястреба, впалые щеки, немодные очертания губ), то личико Маргарет (убегающий подбородок, курносый нос) хлопот ей почти не доставило.

– О… – изумленно выдохнула мисс Поттон, глянув в зеркало. Голубые глаза обрели глубину, а бледность лица в сочетании с массой черных волос смотрелась почти как в том сновидении. – Благодарю вас…

Она тут же напялила окуляры. Лидия рассмеялась:

– Вы ведь не собираетесь пойти в них на прием?

– Конечно, собираюсь. – Мисс Поттон утвердила пенсне на переносице, в то время как Лидия свои очки сняла. – Если кому-то я в них не понравлюсь, ему же хуже. Спасибо… – добавила она. – Спасибо вам за все, что вы для меня сделали. Никогда я не была такой красивой.

Лидия улыбнулась и покачала головой.

– Если хотите, могу показать, как это делается, – сказала она, отправив очки в кожаный футляр и оглядев себя напоследок в зеркале. Сестра Стефании Елена несколько минут назад сообщила, что сэр Бернуэлл и леди Клэпхэм ожидают в экипаже внизу. «В любом случае, – подумала Лидия, – во дворец мы прибудем в самое время».