- Я простоволоса и без макияжа, - я попыталась свести к шутке его вопрос. Уж больно оказался сложен. Хотя бы в том, что Георгий, со своим умением все подмечать, не пропустил того внутреннего покоя, который я ощутила, услышав первый крик дочери.

      Что было в нем?! Всего лишь плач только что появившегося на свет ребенка….

      В тот момент я заново родилась вместе с ней. Уже для другой жизни. Для той, в которой будет она, я и… ее отец.

      - Ты плачешь? – Георгий провел ладонью по моему лицу, стирая предательскую влагу.

      - С нами, женщинами, такое бывает, - сделала я слабую попытку улыбнуться, но вместе этого всхлипнула.

      Жалость, тоска, пришедшее только сейчас четкое, осознанное понимание, что для меня Эндрю потерян навсегда, накатившая волной нежность к крохе, что лежала в люльке всего лишь за дверью, отделявшей одну комнату от другой, благодарность к мужу, не только подарившему мне дитя, но и сумевшего пробудить во мне искреннюю привязанность….

      Все это было таким острым, болезненным….

      - Я впервые вижу слезы на твоих глазах, - с легкой укоризной произнес Георгий.

      Невольно сжалась – ко всему прочему еще и это, но муж сделал то, чего я в этот момент совершенно не ожидала. Придвинулся ближе, прижимая к себе, подсунул руку мне под голову, разделяя душевную боль, давая опору этим простым, но столь естественным для него порывом.

      - В них немало от счастья, - затихая от его тепла, вздохнула я. – Это были не самые легкие сутки в моей жизни, но я готова их повторить. – Он многозначительно хмыкнул, а я поторопилась поправиться: - Годика так через два.

      - Думаешь, я буду с тобой спорить? – засмеялся он мне в самое ухо. И тут же добавил: - А теперь – спи, а то мама Лиза утром отшлепает меня, как когда-то в детстве.

      - Она тебя шлепала? – развернулась я к нему. Приподнялась, заглянув в глаза.

      - Я был проказником, - Георгий чуть надавил мне на плечо, понуждая лечь. – Шлепала не больно, но обидно.

      - Она мне об этом не рассказывала, - «огорчилась» я.

      - Вот Елена подрастет, у мамы Лизы появится повод пожаловаться на меня, - пообещал Георгий.

      - Елена? – переспросила я.

      Об имени для ребенка мы с ним говорили. Однажды даже пару дней, поссорившись, молчали, не сойдясь во мнении…. Он хотел назвать сына Александром, я….

      Я – Андреем.

      - Тебе уже не нравится? – муж сделал вид, что удивлен моим непостоянством.

      - Ты же хотел назвать ее Светланой, - напомнила я нашу договоренность, которой закончился спор. Мальчика называю я, девочку – он.

      - Хотел, - улыбнувшись, согласился Георгий, - но, увидев, понял, что это – Аленка.

      - Елена Георгиевна Орлова, - произнесла я вслух, мысленно представляя себе не крошку, которую прижимала к груди, а юную барышню, которой она когда-нибудь станет. – Красиво! – признала я его правоту.

      - И напоминает тебя, - поцеловал он меня в лоб. – А теперь спи.

      - А ты не уйдешь? – по-детски капризно, протянула я.

      - Не уйду, - заверил он и посмотрел так, словно его слова значили значительно больше, чем таилось в моем вопросе.

      Но мысль об этом лишь мелькнула и… растаяла в мягкости принимающего меня в свои объятия сна.

      Муж был прав, я действительно нуждалась в отдыхе….

      День выдался тяжелым, душным, безветренным. Воздух был полон непролитой воды, но гроза, которую ожидали еще прошлым вечером, так и не разразилась. Ночью небо было ярким, звездным, да и теперь, когда перевалило за полдень, оставалось высоким и белесо-голубым, прозрачным, как пустое молоко.

      - Вы бы отдохнули, госпожа, - подошла ко мне кормилица Алены. – Господин граф….

      - Господин граф опять будет недоволен, - устало улыбнулась я ей. Оглянулась на колыбельку.

      Елена спала беспокойно. Хмурилась, морщила носик.

      Эта погода ей тоже не нравилась.

      - Идите, госпожа, идите, - поддержала кормилицу мама Лиза.

      Они обе были правы – Георгий должен был скоро вернуться из Штаба, куда его вызвали, но уходить из детской не хотелось. Рядом с дочерью я чувствовала себя не просто счастливой – нужной. Ее крохотным ручонкам, ее пальчикам, ее глазкам….

      Георгий называл меня сумасшедшей мамочкой….

      Любя называл….

      - Хорошо, - вздохнув, согласилась я. – Но если….

      - Солнышко мое, - мама Лиза уперла руки в пышные бока, - ты, что же думаешь, не управимся….

      Речь ее была грамотной – она не только окончила поварскую школу, но и некоторое время преподавала там же, но иногда, когда начинала яриться, вдруг вспоминала, что вышла из простого сословия.

      - Не думаю, моя грозная матушка, - порывисто подошла я к ней, поцеловала в морщинистую щеку и, уже чинно, как положено благородной даме, направилась к двери.

      - И – графиня, и дите родила, а все девчонка-девчонкой. – проворчала она мне вслед. И тут же шикнула на кормилицу: - А ты – ничего не слышала!

      - Как прикажете, мама Лиза, - покорно откликнулась та, похоже, ничуть не испугавшись.

      Наверное, это и было счастьем….

      Наверное….

      Мысль лишила последних сил, так что, выйдя в коридор и плотно прикрыв за собой дверь, я прижалась к прохладной стене, давая себе передышку. Утро выдалось тяжелым. Затихала Алена только у меня на руках.

      Внизу часы гулко пробили час…. Георгий обещал быть к половине второго, попросив дождаться его к обеду….

      Дни летели так быстро….

      Вместо месяца, муж задержался в столице на два, что только радовало.

      Два месяца, когда я могла не переживать за его жизнь. Могла не вздрагивать от каждого шороха, «слыша» в них шелест падающей на стол магической почты. Могла без опасений засыпать и с легкой душой просыпаться, зная, что спустившись к завтраку, застану его стоящим у окна в ожидании меня….

      Как дверь в детскую вновь открылась, я не услышала. То ли задумавшись, то ли….

      - Сходила бы ты к Заступнице, - матушка Лиза придержала меня за руку, когда я, резко отстранившись от стены, чуть пошатнулась. Смотрела с заботой, но и укоризны в глазах хватало. – Извела ты себя. Не знаю, чем, но извела.

      - Матушка Лиза… - сжала я ее ладонь. – Это просто беспокойство.

      - А я разве не об этом говорю? – нахмурилась она. – Он здесь, рядом, а ты измучилась вся, словно от беды. Нельзя так. Судьба она ведь как на нас смотрит…. Кто с радостью, к тому и она с удачей и подарками. А кто вот так, как ты…. – Она вздохнула, качнула головой. – Магиана сказала, что ты в ее заботе больше не нуждаешься, вот и вспомни, как это, когда страсть тела все глупые мысли из головы изгоняет.

      - Матушка… - я мягко улыбнулась.

      - Матушка! Матушка! – засмеявшись, повторила она за мной. – Потому и учу, пока жива. Не о завтра думай, о сегодня. А завтра… - в ее глазах что-то мелькнуло, но так быстро, что разглядеть не получилось. – А завтра, оно само заявится, и звать не придется.

      - Умом я понимаю… - повинилась я, - но справиться с собой не удается. Когда он дома – отступает, а стоит не слышать его голос… - я опустила голову, пряча от нее тоску и… ложь.

      Ту, в которой не Георгий шептал мое имя.

      - Сходи к Заступнице, - сжала она на миг мою ладонь. – У тебя вон уже тени под глазами, словно от болезни сохнешь. Думаешь, муж не замечает?

      И в этом она тоже была права. Вопросов Георгий еще не задавал, но от магианы потребовал, чтобы задержалась в нашем доме, хоть та и заверяла, что восстановилась после родов я полностью.

      - Хорошо, матушка, - прижалась я к ней так, как никогда не прижималась к собственной матери, - так и сделаю. Если твой способ не поможет, то схожу в Храм.

      - Вот и умница! – сразу повеселела она, чтобы тут же нахмуриться. Повела носом… - Это они что там… - всплеснула руками и тут же шустренько кинулась в сторону лестницы.