Ее мать была помолвлена с кем-то другим?! Невозможно! Быть того не может!
— Это… это был ваш муж? — слабым голосом спросила графиню Гейл. — Отец Джослина?
— Да, это был он.
Значит, она могла быть и сестрой Джослина, или его не было бы вообще, а ее мать сейчас бы была вдовствующей графиней и у нее не было бы отца!
Гейл вздрогнула. Как причудливо порой поступает с людьми жизнь.
— Так что моя милая, то что я собираюсь предпринять, это своего рода искупление. Забавно, не правда ли, что вы и мой сын вместе…
— Вы говорите об этом так, словно это уже решенное дело. В то время как ваш сын видеть меня не хочет, что уж там говорить о женитьбе.
— Мой сын должен вести себя, как человек, достойный носить фамилию Стенфорд, и не порочить имя невинной девушки!
— То что он должен, и то что он будет делать, это совсем разные вещи, графиня.
— А вот в этом вы не правы. Уж поверьте мне, свадьба состоится. Может не так, как вам того хотелось — все будет более чем скромно, никаких помпезных выездов и сотни гостей, однако…
— Если честно, я совсем неуверенна в том, что она вообще будет, миледи…
— Зови меня лучше Викторией. Джослин уже получил специальное разрешение, так что не более чем через три недели…
— П… получил?! Вы сказали, что он уже получил? То есть он… он согласен?
Теперь уже графиня выглядела удивленной:
— А разве я не сказала?
— Что-о-о?!
Ему показалось, что его сейчас хватит удар. Джослин с ужасом уставился на мать, и впервые подумал, в своем ли она уме.
— Не надо смотреть на меня так, словно я сошла с ума! Я в здравом рассудке.
— Но… но… — его охватило удушье. Нет, не может же и в самом деле его мать предлагать подобное. Ему, ее собственному и единственному сыну! — Мама, — он вновь глубоко вздохнул, чтобы сдержаться и не выругаться во весь голос. — Вы кажется, не понимаете…
— Это ты не понимаешь, дорогой. Завтра — твоя свадьба. Все уже решено. Объявления в газетах сделаны, в церкви оглашение было, архиепископ разрешение дал, твоя невеста и ее семья — готовы, гости приглашены…
— Да какое мне дело?! — взревел он. — Я!!! Я ничего об этом не знал!!! Как вы могли проделать за моей спиной такое? Как?!
— Нечего кричать на меня! — Виктория царственно поднялась с кресла и приняла оскорбленную позу королевы. — Кто-то же должен был действовать здраво, и раз ты не собирался ничего предпринимать, то естественно, я взяла это на себя. Ты только и делал, что предавался пьянству.
Джослин закрыл глаза и выругался молча. Он любил мать, более того — уважал, и отец с детства привил ему оказывать той почтение. У нее был здравый смысл, волевой характер, целеустремленная натура и что самое главное — она всегда знала, как поступить правильно . Его отец всегда советовался с ней, словно та была гадалка-предсказательница, которая могла указать правильный путь. Но сейчас! То что его мать предприняла сейчас, выходило за всякие рамки.
— Неужели вы настолько разочарованны во мне, что решили женить на первой попавшейся девице? — он опустил голову и с горечью вцепился в свои волосы.
Глядя на своего сына, Виктория испытала жалость. Мальчик выглядел неважно. Изможденный, бледный, со следами бессонных ночей. После женитьбы, — подумала она, — он не сможет убегать из дома, и проводить свои ночи неизвестно где, в поисках приключений. Он остепениться, возьмется наконец за хозяйство…
— Я желаю тебе только счастья, ты же знаешь. И как я успела убедиться, твоя невеста вовсе не первая попавшаяся…
— Я знаю ее всего несколько дней!
— Ну, тебе и этого хватило, чтобы ты увлекся. И не отрицай, ты бы не скомпрометировал приличную девушку. С такими, как она, ты обычно заводишь э-э… не совсем понятные для меня отношения.
— Дружеские. — Пробурчал он.
— Не знаю, что это за дружба, когда они сохнут по тебе, а ты делаешь вид, что не замечаешь. Пора, взрослеть, мой дорогой. Браться за ум. Остепениться. И я считаю, что это вполне подходящий случай. Все, что были до нее, не вызывали у тебя желания соблазнить их. — Виктория наклонилась и поцеловала его щеку. — Постарайся не сердиться. — Она взъерошила его волосы, но он раздраженно отстранился. Она вздохнула. — Теперь уж от тебя ничего не зависит. И надеюсь, ты не опозоришь свою мать, не явившись на свадьбу.
Она вышла из комнаты, тихо прикрыв за собою двери. А он глухо застонал, ибо теперь ему было некого стесняться.
Как же так? Как же он мог допустить такое?
Надо же, он всегда сам смеялся над этими хлюпиками, которые позволяли управлять собственной жизнью. А теперь вдруг очутился в их же компании.
Удачное же время выбрала его мать, чтобы поведать о его будущем! Именно тогда, когда от каждого произнесенного слова, маленькие молоточки в его голове выстукивали барабанную дробь, голова словно раскалывалась надвое, а глаза готовы были лопнуть от напряжения. К тому же его тошнило. Желчь то и дело подступала к самому горлу — но вряд ли это было последствием похмелья…
Ошарашенный, удивленный, он все никак не мог поверить, что его мать сотворила с ним такое!
То-то он недоумевал, получая «двусмысленные», как ему тогда казалось, поздравления. Кто-то ехидно желал ему счастья, кто-то дружески подмигивал, кто-то пожимал ему руку. Он тогда не придавал этому особого значения
Те недели, он вообще много чему не придавал значения, он пытался жить своей прежней жизнью, что впрочем у него не получалось — на душе было тоскливо, и казалось, ничего не будет как прежде.
Да, будь у него больше времени, он непременно что-нибудь, да придумал бы…
Но как он мог проморгать столь очевидные вещи?! Ведь в газетах делали объявления, об этом знали его знакомые, его мать, и наверняка, даже слуги. Только он, главный участник «торжества» ничего не подозревал.
Даже Тони ему ничего не сказал! — зло подумал Джослин, но тут же осекся. Тот и не мог, так как последние недели они провели вместе, выпивая литры бренди, так что следующим утром у обоих раскалывалась голова и они утоляли боль все тем же способом. Тони все-таки не выдержал и сорвался, ему надоело изображать из себя всем довольным джентльмена, ушедшего на покой и желавшего остепениться.
Нет, он сам, собственными руками загубил свое будущее, пропустив тот момент, когда его мать взялась за это дело. А ведь, знал! Знал, что она так просто этого не оставит!
Ну почему он не заплатил этой семейке? Может быть тогда они успокоились и не стали бы лезть к его матери со своими бредовыми идеями замужества?
По Лондону уже давно ходили слухи, что его мать крайне обеспокоена холостяцким положением сына. Так что не надо обладать особым умом, чтобы обратиться к ней за помощью, выдавить несколько жалостливых слезинок и обвести ее вокруг пальца.
Но чего он никак не подозревал, так того, до чего настырной окажется эта мисс Уолден! Наглой, беспринципной и невероятно самонадеянной. Вроде с первого взгляда и не скажешь. Да даже со второго, и с третьего… Казалась тихоней. Милой, забавной девчушкой…
Вспомнив ее, черты ее лица, Джослин вконец, разозлился.
Во всем виновата только она! Не взбреди ей в голову, написать ему то письмо, и самым бессовестным образом напасть на него, а затем натравить на него своих родственничков — ничего бы не было…
Праздновали столь знаменательное событие в особняке Джослина.
В каком-то трансе, с натянутой улыбкой на лице, Гейл принимала поздравления гостей и невольно дрожала от спокойной холодности, находившегося рядом мужа.
«Муж — какое странное и необычное слово, теперь, должно быть ставшее ей привычным и повседневным. А ведь человек, с которым она должна прожить всю оставшуюся жизнь, ей практически неизвестен. Она и видела его, всего четыре раза до свадьбы. Четыре! Всего четыре дня! А теперь она должна жить с ним изо дня в день, спать в одной постели и рожать ему детей…»
Но если вначале их знакомства она с замиранием сердца мечтала выйти за него замуж (какая девушка не примеривает костюм жениха на понравившегося ей молодого человека?), то теперь с удивительной для себя ясностью понимала как никогда, что он вовсе не тот улыбчивый и обходительный человек, который ей так понравился. За этими улыбками скрывалась властная, непоколебимая натура, с радушием встававшая на сторону своих друзей и с беспощадностью преследовавшая своих врагов. В своем гневе граф Мейдстон был страшен.
